Читаем без скачивания Черное сердце - Эрик Ластбадер

Сейчас было крайне важно убедить их, что они могут не опасаться неприятных сюрпризов со стороны пассажира. Трейси расслабил плечевые мышцы, голова его упала на грудь — со стороны создавалось впечатление, что он все еще не оправился от удара.

Человек, сидевший рядом с водителем, вдруг резко обернулся. Его немигающие темные глаза оценивали физическое состояние Трейси, его способность дать отпор. Наконец, удовлетворившись, он повернулся обратно.

Все это время Кау не сводил глаз с Трейси. Трейси еще ниже опустил голову: ни к чему встречаться с ним взглядом. Если он действительно имеет опыт боевых искусств, а Трейси в этом уже не сомневался, то по выражению глаз ему не составит труда предугадать возможное развитие ситуации.

Оставалось лишь ждать, когда представится благоприятный момент, другого выхода у него не было. Трейси ничего не мог предпринять, и теперь полностью зависел от реакции водителя и состояния старой дороги. Они уже почти добрались до места, где-то неподалеку вздыхал океан.

Человек на переднем сидении наклонился к водителю и, кивнув в сторону пришвартованного у берега катера, негромко сказал, что на борту есть запасной якорь. Очень нужная вещь, запасной якорь, мрачно подумал Трейси.

Резкий поворот едва не застал его врасплох: пронзительно взвизгнули шины, центробежная сила сдвинула пассажиров с их привычных мест.

Это был левый поворот, и настолько резкий, что Кау сполз почти к самой дверце. Поэтому когда Трейси оказался совсем рядом, Кау ничуть не удивился, отнеся это на счет крутого поворота.

Он не думал о том, что за сила заставляет Трейси перемещаться, до тех пор, пока тот не вскинул связанные ноги и резким ударом в грудь не сбил Кау дыхание. Глаза его округлились, он попытался что-то сказать, но лишь беззвучно пошевелил губами.

Трейси откинулся на сидение, резко вскинул руки и зацепил проводом кнопку фиксации замка, двумя ногами ударил в открывшуюся шею Кау. Позвонки хрустнули, словно сломанная ветка.

Теперь на первое место выходила четкая последовательность действий. Китаец с ножом повернул голову. Трейси соскользнул по сидению влево и оказался за спиной водителя. Он выпрямился и плотно прижался к спинке заднего сидения. Поджал колени к груди и увидел, что сосед водителя уже поворачивается всем корпусом. В руке его сверкнул нож.

Трейси сделал глубокий вдох, напряг мышцы и на выдохе, с криком «кия!», нанес страшный удар — подошвы его ботинок разорвали велюровую обивку сидения водителя, встретили стальной каркас, и в это мгновение, когда ноги лишь коснулись рамы, Трейси движением бедер «достал» удар.

Раздался громкий треск, сидение ушло вперед, и водитель головой пробил ветровое стекло.

Китаец взвизгнул на высокой ноте, выронил нож и обеими руками потянулся к рулю, пытаясь изменить направление движения «мерседеса», который сейчас мчался прямо к причалу. Он мертвой хваткой вцепился в плечи своего товарища и ногами нащупывал педаль тормоза; шляпа его свалилась на колени.

Машина летела вдоль старой части пирса и вскоре миновала его — скорость была настолько большой, что забор, огораживавший полосу, казалось, исчез, можно было во всех деталях рассмотреть покачивающиеся на волнах джонки.

Трейси пытался сдвинуться влево, но ему мешало тело Кау. А между тем, этот маневр, по его расчетам, был самой простой частью плана. Однако машина продолжала рыскать из стороны в сторону, и центробежная сила теперь работала против Трейси, всякий раз отбрасывая его от двери.

Выпрямив колени, Трейси откинулся на неестественно скрещенные ноги Кау. Забросив руки за голову, он сумел подцепить тросом ручку двери. Трейси резко потянул на себя, услышал щелчок и, в момент очередного поворота машины, выбросился наружу.

«Мерседес» резко вильнул в сторону, полуприсыпанная песком бетонная плита развернула передние колеса, и от толчка машина взмыла в воздух, и затем, уйдя почти в отвесное пике, понеслась навстречу грязной, в мазутных пятнах воде. Трейси первым коснулся ее, мгновением позже слева от него рухнул «мерседес» — задняя дверца его от удара захлопнулась, а давление воды надежно ее блокировало. Китаец, уже успевший перебраться на заднее сидение, оказался в ловушке. Трейси краем глаза увидел, как он изо всех сил ударил кулаком в стекло, мелькнуло колеблющееся изображение дракона с мечом, и сразу же в салон хлынули потоки воды, вытесняя остатки воздуха и увеличивая скорость погружения тяжелой машины.

Холодная вода взбодрила Трейси. Голова все еще болела. Со связанными руками и ногами плыть невозможно, и если ему не удастся всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, он утонет.

Со всех сторон его окружала темнота, боль пульсировала в левом боку, легкие отчаянно боролись за каждый грамм кислорода, который он успел вдохнуть в момент броска из «мерседеса». Удар о воду вызвал новый приступ головокружения, нестерпимо ныла рана.

Но хуже всего было то, что он потерял ориентацию. Трейси прекратил судорожные движения и позволил телу беспрепятственно погружаться, перепоручив себя инстинктам, которые найдут способ выжить.

Его подхватили подводные течения, осторожно перевернули — он подсознательно производил оценку возможностей своего организма. Из плотно сжатых губ вырывались серые пузырьки, они словно последние капли в его жизни весело бежали к поверхности.

И вдруг, совершенно неожиданно, он вынырнул. Легкие судорожно хватали воздух, и Трейси понял, что не заметил приближения спасительной поверхности потому, что все это время глаза его были закрыты и он не видел, как светлеет все вокруг. Он не помнил, когда и почему он их закрыл, но этого не должно было быть ни при каких обстоятельствах, а особенно сейчас, когда ему так были нужны все его органы чувств, даже без одного из них выживание становилось невозможным. Да, если начали отказывать инстинкты, значит, он в серьезной опасности.

Он снова ушел под воду, но на этот раз с достаточным запасом кислорода, и у него хватило сил сделать несколько движений ногами в стиле «баттерфляй», которые позволили ему вновь достичь поверхности.

Вода с мокрых волос заливала глаза. Широко открытым ртом он жадно хватал воздух и непрерывно мигал. Небольшая волна накрыла его с головой, он изрядно глотнул воды и едва не захлебнулся — его тут же вырвало, и он снова потерял ориентацию.

Накатила боль, мышцы сковала усталость. Борьба не имеет никакого смысла, мелькнула мысль, ради чего, все равно я погибну, и погибну вдали от дома, вдали от Лорин.

В это мгновение его левое плечо ударилось обо что-то твердое, и он отчаянно рванулся в ту сторону, но уже сознательно, стараясь больше не терять контроля над собой. Сбоку, это где-то сбоку. Он развернулся в воде. Скорее всего, там.

Прорвав тонкую ткань рубашки, в плечо ему впились острые края ракушек. Соленая вода жгла царапины, и эта новая боль словно смыла пелену перед глазами.

Он двинулся по периметру препятствия и вдруг почувствовал, что его вытаскивают из воды сильные руки. Он застонал, перенапряженные мышцы сводила судорога. Еще мгновение, и он уже был на дне древней джонки. Послышалась быстрая речь. Это не кантонский диалект, и не мандарин, но отдельные слова он все же разбирал. Но что-то сказать в ответ сил уже не было. Удивленные лица, полные сочувствия! Смутные воспоминания о том, как его тащили по палубе среди трепещущих рыб.

И потом он очутился на теплом и божественно мягком соломенном матрасе и в то же мгновение его охватил сон. Благословенный сон.

Луис Ричтер почувствовал на своей голой спине взгляд — даже не оборачиваясь, он чувствовал леденящий холод этого взгляда. Он судорожно схватил баллончик с дезодорантом. А затем железные пальцы легли ему на шею и нечеловеческая сила отбросила его от распахнутой аптечки.

Он громко закричал, ноги заскользили по мокрому кафелю, и он рухнул на спину. В то мгновение, когда тело его находилось в воздухе, он подумал, что непременно свернет себе шею или сломает позвоночник. Но он упал не на пол, а в ванну, и вода смягчила удар.

Над ним возникла какая-то тень, она казалась огромной, словно парящей в воздухе. Он поднял руки, из последних сил пытаясь загородиться от удара, и этим движением сбросил колпачок баллончика. Тень приблизилась, склонилась над ним, и Луис Ричтер понял, что это его единственный и последний шанс.

Он нажал на головку и услышал характерное шипение струи. Послышался слабый всхлип, хватка на его горле чуть ослабла. Он попытался подняться, но удар в грудь лишил его возможности действовать обдуманно и целенаправленно.

Мотая из стороны в сторону головой, он с трудом сел. Окружающее представляло собой множество серых пятен, одних только серых, других цветов больше не существовало. Покачиваясь в теплой воде, он уже не мог понять, где верх, а где низ, «лево» и «право» ничем не отличались. Словно он плыл в безвоздушном пространстве, не зная ни цели своего назначения, ни маршрута.