Читаем без скачивания Черное сердце - Эрик Ластбадер

Расстояние. Теперь оно стало его смертельным врагом. Во время выстрела он успел рассмотреть их обоих. Оружие у них было с глушителями, а сами нападавшие держались на дистанции, это было их основное преимущество. Трейси же мог представлять для них опасность только в ближнем бою. Значит, следовало не только выманить их на себя, но и постараться как-то разъединить, заставить действовать поодиночке.

Все это ему очень не нравилось. В такой переплет он не попадал с самой войны. Господи, как давно это было! Сколько же лет прошло, тринадцать? Но все это время он продолжал тренироваться, и сейчас был близок к тому, чтобы вынести себе благодарность за предусмотрительность.

Он сел, согнул ноги и, выбив резким ударом дверь, выскочил в коридор. Выстрела он не слышал, а на пластиковой облицовке двери, в том месте, где, по расчетам стрелявшего, должна была бы находиться его голова, появилась аккуратная дырочка.

Трейси рванулся вперед, в ту сторону, откуда был произведен выстрел. В эти доли секунды — десятые — он, к сожалению, был весьма уязвим: противники, по всей видимости, успели переместиться на новые позиции. Но благодаря своему внезапному маневру, он уже точно знал положение по крайней мере одного из них. Местонахождение второго по-прежнему оставалось загадкой. Трейси чувствовал, как по спине его струится холодный пот, он усилием воли заставлял себя не думать о возможной опасности сзади.

Боковым зрением он уловил движение головы с черной шевелюрой, и в ту же секунду прямо перед его глазами оказалось черное отверстие ствола, на конце которого был навернут цилиндр глушителя. Легко оттолкнувшись, Трейси бросил корпус вперед и взмыл в воздух. Он почти горизонтально пролетел над столом дежурной медсестры, сметая бумаги, пластмассовые стаканчики с ручками и карандашами, папки с историями болезни, и вытянутой правой рукой выбил пистолет у опешившего от неожиданности противника, который, издав при этом странный носовой звук, нанес Трейси удар коленом. Левый бок пронзила острая боль, он почувствовал, что силы покидают его. Сжав зубы, он сумел подавить стон: противник не должен знать, что контратака его оказалась более чем успешной. Преимуществом в бою, как говорил Джинсоку, иногда может оказаться та невидимая грань, которая в данный момент отделяет тебя от полнейшего поражения. Ни при каких обстоятельствах не прекращай сопротивление, — наоборот, старайся перейти в контратаку.

Трейси ушел от второго удара и словно молотом ударил в печень соперника — тот по-поросячьи хрюкнул и сложился пополам, как перочинный ножик, доставив Трейси некоторое удовлетворение. Однако он довольно быстро оправился и попытался атаковать Трейси ногой — носок его ботинка по скользящей задел скулу Трейси. Трейси разозлился и решил, что пора кончать с этим балаганом: сделав обманное движение, он вонзил шприц в бедро противнику.

В глазах человека промелькнул ужас — он отпрыгнул в сторону, пошатнулся, в уголках рта появилась пена, он затравленно взвизгнул.

Мышцы его свело судорогой, теперь он напоминал циркового «человека-змею». Он пытался что-то сказать, но голосовые связки уже были парализованы, и он безмолвно шевелил губами. Все это Трейси уже не интересовало: в конце концов, шприц предназначался для него, не исключено, что тот, кто сейчас у него за спиной пересекает черту между жизнью и смертью, и наполнил шприц ядом.

Оглядевшись, он увидел медсестер: все три были связаны по рукам и ногам. Великолепно, что все живы. Но они были без сознания и рассчитывать хотя бы на минимальную помощь не приходилось.

Трейси чувствовал, что дыхание его срывается, и потому воспользовался единственным и последним оружием из своего небогатого на данный момент арсенала. Прана. Для того чтобы выжить, надо восстановить внутреннюю силу. Пистолет! Он же выбил из рук противника оружие! Трейси обернулся: пистолет лежал на полу, примерно в десяти футах от угла.

Трейси с вожделением смотрел на пистолет, который соблазнительно лежал прямо посередине коридора — это именно то, что сейчас требовалось ему.

Понимая, что малейшая ошибка с его стороны окажется последней, Трейси решил воспользоваться представившимся случаем. В конце концов, сейчас каждое движение было сопряжено с риском, счет шел уже на сотые доли секунды, но разве не этому он учился всю жизнь? Инстинкт подсказывал ему, что попытка завладеть оружием связана не просто с риском, а с риском смертельным — Трейси резко повернулся на каблуках и рванулся по коридору в противоположную сторону. Он находился в отделении интенсивной терапии. Больничные помещения на каждом этаже этого корпуса представляли собой прямоугольник с двумя коридорами в каждом торце, которые соединяли между собой другие корпуса, где располагались ожоговый центр и отделение кардиологии.

Сняв ботинки, он преодолел три четверти пути, снова одел обувь и медленно двинулся вперед, полагаясь исключительно на свое шестое чувство. И оно не подвело Трейси: в конце коридора, за колонной, в классической позе снайпера притаился второй — автомат в его окаменевших руках держал под прицелом матово поблескивавший пистолет напарника, лежавший точно посередине коридора. Отправься Трейси за ним, сейчас он был бы уже покойником.

Трейси пошел вперед. Человек с автоматом повернулся, и Трейси выругался про себя: это был здоровенный детина, как минимум на голову выше его.

Но предохранитель смертоносного механизма по имени Трейси уже был снят: окантованный толстой стальной лентой каблук Трейси раздробил нижнюю челюсть гиганта.

Удар был такой силы, что человек отлетел к противоположной стене, однако автомат остался у него в руках. Теперь он орудовал им как дубиной и сумел зацепить Трейси по правому плечу.

Застонав от боли, Трейси воспользовался инерцией предыдущего удара и сумел сбить здоровяка с ног — ему пришлось действовать левой рукой, и маневр стоил Трейси нечеловеческого усилия.

Здоровяк оказался достойным противником: вывернувшись из захвата Трейси, он набросился на него, как мангуста на гадюку. Он легко приспособился к ситуации и использовал свою массу, чтобы не позволить Трейси сохранить равновесие; одновременно он умудрился трижды нанести удар — удар, правда, простенький, — но один из них прошел в область печени.

Трейси упал на спину. Он попытался нейтрализовать противника коленом, но тот легко блокировал удар. Громила осыпал его ударами, Трейси оставалось лишь уйти в глухую оборону, всеми мыслимыми способами защищая левый бок. Это отнимало слишком много сил, легкие работали как кузнечные меха, безжалостно сжигая остатки кислорода. Еще немного — и конец, мелькнула предательская мысль. Нет, это далеко не конец! Трейси понял, как можно одолеть эту гору мышц, уроки Джинсоку не прошли даром. Невозможно победить противника, не поняв прежде всего его манеру боя в непосредственном контакте. Пойми его, влезь в его шкуру, начни думать, как он, предугадывай его действия — этого более чем достаточно, остальное за тебя сделает твое тело. Главным оружием этого человека был страшный вес. Он знает это, умеет им воспользоваться и, следовательно, полагается на свою массу. А это означает, что можно и нужно использовать его собственный вес как оружие против него.

Блокировав очередную серию ударов, Трейси заставил себя издать громкий крик боли — надо сказать, что особых усилий для этого не потребовалось. Он сделал вид, что совершенно обессилел. Противник явно был доволен эффективностью своих действий. Он чуть привстал, чтобы размахнуться для завершающего удара, и Трейси не упустил свой шанс.

Моля всех святых, чтобы рука не вылетела из сустава, Трейси обрушил левый локоть на грудную клетку толстяка, классически, как принято в лучших старояпонских школах каратэ, сместив в момент контакта фокус удара на пару дюймов ниже грудины: солнечное сплетение — единственное уязвимое место людей подобного телосложения. Хорошо подготовленные профессионалы умудряются накачивать тонкую у обычных людей мышцу, защищающую солнечное сплетение, превращая её в подобие бицепса — такая мышца практически непробиваема кулаком, когда удар наносится плоскостью, но точечный, проникающий удар — совсем другое дело.

И совсем другое дело грудина. Каким бы толстым и массивным ни был человек, каким бы изощренным способом он ни накачивал свои мышцы, его грудная клетка защищена лишь тонкой кожей и не слишком толстым слоем жира.

Вдавливая локоть в солнечное сплетение противника, Трейси задействовал огромный вес толстяка, который стал второй составляющей этого страшного удара.

Гигант вскрикнул и, задыхаясь от боли, скатился с Трейси. Сгибом правой руки Трейси поймал левую руку противника, мгновенно занял низкую стреляющую стойку и рывком опрокинул толстяка так, что тот рухнул на живот. Шейный позвонок его теперь был открыт для удара.