Читаем без скачивания Избранное (сборник) - Михаил Жванецкий

Выпить, чтоб пошло.

В принципе, хорошо, если идет с утра. Тогда, где бы ты ни оказался, будет идти и идти. Значит, хорошее настроение – это раз.

Да, чтоб компания была с юмором. Чтоб было кому смеяться. Об этом нужно позаботиться заранее. И чтоб у вас уже был какой-то авторитет. Либо чтобы первая шутка была удачной. Для этого нужно хорошее настроение. То есть чтоб со здоровьем было хорошо, в семье было хорошо, в стране было хорошо и чтоб пошло с утра. С утра – это очень важно, чтоб к вечеру быть в хорошем настроении.

Да. Шутка должна родиться тут же. Чтоб не была видна работа ума. Работа ума убивает компанию.

Работа будет видна у стоматологов. В ответ на вашу шутку.

Ваша шутка произнесена сразу и тихо. Без обдумывания.

Шутите тихо. Чтобы все обратили внимание, должно быть плохо слышно. Но кто-то рядом с вами должен громко захохотать.

Ну как этого добиться, я уже говорил: у вас должно быть хорошее настроение. Для этого должно в семье быть хорошо, в стране быть хорошо, в городе не так все плохо, день – ясным, море – теплым, встречные – не хамы, милиция – не жлобы, желудок с утра молчит. Газеты не пришли. И с утра пошло.

Вы это уже проверяли в потном автобусе. Там уже кто-то вас пнул, чтоб вы не отвлекали его от давки.

Вечером, когда возле вас кто-то громко захохочет, он будет привлекать внимание. Чем вы тише говорите, тем он громче хохочет. У вас теперь нет забот привлекать всеобщее внимание. Он все сделает сам.

Ничто не вызывает такую зависть, как хохот. Ну, может, деньги. Да, деньги.

Когда у вас есть деньги, вашим шуткам улыбаются все. Когда же у вас много денег, вашим шуткам все смеются.

Но деньги вызывают смех одобрительный, заискивающий, смех одалживающий или просто любящий смех.

Но не хохот. Хохот обижает мецената. Он понимает, что не заслужил такого, и ему чудится издевка. И всё. Денег нет. Хотя хохот есть.

Хороший смех вызывает хорошая шутка.

Долгий смех вызывает хорошая и веселая шутка.

А нарастающий до визга, до слез, до «у меня плохо с сердцем» – шутка, развивающаяся по спирали.

Для этого у вас должно быть очень хорошее настроение. Ну то есть в стране все хорошо, в городе все хорошо, в трамвае все хорошо, дома все хорошо, на душе все хорошо, а со здоровьем не просто хорошо, а очень хорошо, и коньяк должен быть хорошим, и жизнь интересной, потому что хохот нарастающий, визгливый до самых «прекратите!» вызывает уже не шутка, а ваша жизнь, заканчивающаяся шуткой.

Если вы хотите вызвать хохот с визгом, вы должны рассказать о себе. Тогда возле вас двое-трое будут падать, визжать, сгибаться, просить вас перестать. Тут уже не выдержат все… Кроме того, кто шутил до вас – это ваш враг. Он будет держаться до последнего. Он будет сидеть спиной и шепотом спрашивать: «Что, что?»

Но когда он обернется – все! Ваша взяла!

На его печальном лице вы прочтете вот эти слова: «Я не могу».

Шутите дальше. Вы должны сломить его. Нет-нет, вашей шутке он не засмеется. Его сломит хохот вокруг. Хохочут все, а он один печален.

Вот тут все скажут: «Он идиот! У него нет юмора!»

Это у того, кто веселил всех годами.

Тут ваша взяла окончательно.

Теперь шутить годами придется вам.

Ну для этого, как я уже говорил, надо всегда иметь интересную жизнь, быть в хорошем настроении, надо, чтоб всегда шло с утра, чтоб всегда собирались люди с юмором и чтоб у вас всегда было прекрасное настроение. Для этого должно быть все хорошо в стране: инфляции нет, случай холеры единичный, то есть ни от кого не заразился и никого не заразил, в городе сухо, на душе хорошо, хорошо дома, жена, которая пришла утром, заявила, что поняла, что любит вас и что такого мужчины, как вы, больше все-таки нет, хорошо на работе, хорошо на юге. Единственное, чего я не могу – подсказать, как именно пошутить в первый раз. Ну, это несложно решить на месте.

P.S. Да, чуть не забыл. Дома не шутят. Настоящий шутник шутит на стороне. Дома он борется за существование: шутки и одинокое веселье мужа указывают на наличие любовницы. Отсюда скандалы, слежка и испорченное настроение, а для вас, как шутника, это опаснее всего.

Автопортрет

Он опасался часов всю жизнь, и они натикали.

Смешно, да?

Скакать, прыгать, вертеться, целовать, выпивать, писать, читать, плакать, утешать, улетать, прилетать, зачеркивать, притом стараться не оглядываться.

Главное – не оглядываться.

Ибо столько пройдено.

Столько съедено, столько читано, столько налётано.

Главное – не оглядываться, ибо долгий путь…

И вот оглянулся.

Он там же!..

Смешно, да?

Кому нужно, да?

Кто поймет, да?

Да, да.

Все расстояние от того, что не понял, до того, что понял.

Из слов сделал профессию.

Профессию сделал, специалистом не стал.

Нельзя быть специалистом при словах.

Ты не рассматриваешь опытным глазом чужую слюну и говоришь: «Вот они. Вы больной. Плевать запрещаю, даже чтоб не сглазить. Вот лекарство – семь дней не плевать».

Ты специалист, когда ты видишь, что создала природа, и делишь, и сочетаешь, и находишь…

А здесь ты видишь то, что создал сам.

Какой же ты специалист?

Кроме тебя, никто этого не знает.

Смешно, да?

Кому нужно, да?

Кто поймет, да?

Письмо: «Заглянул на ваш сайт – расстроился. Прочел ваш ответ – расстроился».

Не читай – и не расстраивайся.

Ищешь радость.

Идешь-идешь, бежишь-бежишь, летишь-летишь…

Смешно, да?

Кому нужно, да?

Кто поймет, да?

И люди к тебе все лучше, а ты отступаешь от них в себя.

И раз в неделю выйдешь, и все видят, кто ты на самом деле.

И ты на самом деле такой.

Ты же не стал лучше, ты там же, ты тот же, ты просто меньше говоришь.

Но это ты.

Смешно, да?

А еще эти попытки судорожно набрать эрудицию.

Срочно: Ницше, Спиноза, Шопенгауэр, Павич, Кундера, снова Гоголь, снова Чехов и для досады – детектив.

Ну да, ну все игра в бисер, в чужой, тяжелый, внутренний бисер.

Проникновение за семь печатей.

Проклятия в свой адрес…

И Чехов, Чехов…

Ну как же, для культуры, для языка, для стиля…

Казалось бы, уж сколько читано, уж сколько пройдено. Оглянулся – ты там же.

Как будто не читал.

Хоть бы стал лучше, сволочь.

Смешно, да?

По-прежнему, чтоб не обидеть, приходит вовремя.

Денег не одалживает ни сам, ни самому.

Прочитанное стирается ввиду ненужности.

Как английский.

Хотя три раза ходил на курсы – «лэгс», «хэнд», «аи си», «май хард» – и ни черта.

Выветрилось, как математика, как пунктуация, как второй юношеский по гимнастике.

Жизнь требует другого.

Отложил книгу, слез с кровати, вышел из читальни – и опять там же на радость коллективу.

Смешно, да? Кому нужно, да?

В «аспекте койки» – как сказал мой друг Ганапольский актрисе Светлане Крючковой – все без изменений!

Курица прожила свое и бульоном укрепила здоровье автора.

Столько сменилось дней рождения!

Столько отмелькало международных женских дней!

Столько просвистело секретарей ЦК и президентов!

И так мало изменилось.

Смешно, да? Кто поймет, да?

Скорый поезд отправился в дорогу, тепловоз гудит, ветер свистит, за окнами мелькает, вышел из вагона – там же.

Смешно! Смешно!

Игра на время, не на расстояние.

Ты вышел из вагона таким, каким вошел, но встретили тебя уже другие люди.

Здравствуйте, спасибо, что пришли.

Свободу ж…

В Одессу был назначен новый секретарь обкома.

Козырь. Имя не помню.

Вдруг я был приглашен на беседу Козырем как поклонником.

Мне была сказана редчайшая фраза: «Какие проблемы, товарищ Жванецкий?»

Вы догадываетесь, что значит эта фраза, какие последствия для всей жизни.

И когда еще вам повезет услышать такое от хозяина области.

И вот я, вместо того чтобы просить проволоку, столбы, телефон, квартиру, что-то конкретное и понятное для секретаря, я попросил свободу.

Тихо, робко… не для всех.

Для себя.

Он при мне записал в перекидной календарь: «Свободу Ж…»

Записал где-то на конец недели с шестнадцати тридцати после встречи с передовиками производства.

Потом он пропал надолго, фигурируя повсюду.

Потом я его встретил на концерте, с трудом к нему пробился и спросил: «Как там мои дела?»

Он сказал, что не забыл, вот пройдет пятидесятилетие, вот пройдет съезд компартии, вот пройдет пленум ЦК, вот пройдет отъезд-приезд и слет… И тогда немедленно.

И что он помнит, и чтоб я не забывал.

И уж если он записал…

И хотя сейчас как раз с этим тяжело…

Но «я догадываюсь, что вы значите для города…».

И я уходил окрыленный, и я ждал, ждал, ждал, как жду… Как ухожу от них окрыленный…

Еще бы… Не отказал.

Великие мастера…

Задом тушат свет

Мы в Одесской квартире, когда принимаем знакомых, раздвигаем стол.

И когда все сидят, протискиваясь, дамы спиной тушат свет.

Зина прошла – потух.

Галя прошла – потух.