Читаем без скачивания «Варяг» - победитель - Глеб Дойников

На носу «Рюрика» под руководством мичмана Платова, после десяти минут махания кувалдой под стальным осколочным дождиком, стоящего жизни одному из матросов расчета, удалось наконец ввести в строй восьмидюймовое орудие выковыряв заклинивший накатник осколок. Не получая из рубки никаких данных о дистанции до противника (там были заняты подбором оборота машин, обеспечивавшим крейсеру максимальную скорость на прямой), Платов вспомнил выражение кого-то из адмиралов старых времен — «стреляйте, стреляйте до последнего снаряда, и может именно последний снаряд принесет вам победу». Пользуясь тем, что «Рюрик» отстал от японской линии, и корабли противника почти створились, Платов повел огонь целясь по носовой оконечности «Якумо» на максимальном угле возвышения орудия. Не имея возможности определить дистанцию до цели, Платов наделся, что в случае перелета у снаряда будет шанс попасть по какому-либо из следующих перед «Якумо» крейсеру. До переноса огня на приближающиеся бронепалубные крейсера противника носовое орудие успело выпустить семнадцать снарядов. Так же по уходящим японским броненосным крейсерам били из левого носового казематного орудия, открывшего огонь впервые с начала боя. Невероятно, но факт — именно в этот период боя «Токива» получил попадание в крышу кормового каземата левого борта восьмидюймовым снарядом. С какого именно из русских крейсеров тот прилетел, точно сказать невозможно, ибо «официально» по «Токиве» в этот момент вообще никто не стрелял. И это делает «Рюрик» первым кандидатом на авторство удачного снаряда.

Однако случайность попадания не сделала его последствия менее тяжелыми. Еще в начале боя японцы выложили в каземат к каждому шестидюймовому орудию по пятьдесят снарядов. На вопрос оторопевшего британского наблюдателя Пекинхема, который весь бой провел в рубке «Идзумо», — «Зачем это делается?», последовали пространные рассуждения о том, что «уменьшение количества снарядов в погребах уменьшает вероятность подрыва крейсера в случае попадания торпеды или подрыва на мине». На самом деле, физическое состояние японских подносчиков снарядов и неудачная конструкция снарядных элеваторов, не оставляли шансов на поддержание нормальной скорострельности орудий без этой вынужденной меры. Но объяснять это занудному англичанину… К моменту когда русский снаряд взорвался, частично проломив 25 миллиметровую крышу каземата, у верхнего кормового орудия оставалось еще восемь не расстрелянных с начала боя снарядов. Их детонацией разрушило крышу нижнего каземата, комендоры которого тоже не успели выпустить одиннадцать из заранее припасенных выстрелов. Кроме этого, вылетевшей от взрыва бронированной стенкой каземата снесло стоящее на верхней палубе третье шестидюймовое орудие. Наружная шестидюймовая броневая стенка каземата просто выпала в море, обнажив внутренности крейсера. «Токива» одним махом лишился почти половины артиллерии среднего калибра левого борта. На еще минуту назад совершенно не поврежденном крейсере весело разгорался пожар.

А на самом «Рюрике» сейчас пора было думать как бороться с новой напастью — со стороны правого, изувеченного борта приближались японские бронепалубные крейсера. Первым по «Рюрику» открыл огонь «Такасаго», единственный из японских бронепалубником имевший на борту пару восьмидюймовых орудий. Впрочем «иметь на борту» и «попадать при стрельбе» — две совершенно разные вещи. Для броненосных крейсеров водоизмещением порядка десяти, двенадцати тысяч тонн и русских шеститысячников легкое волнение моря — к вечеру посвежело, и волны разгулялись до примерно двух баллов — не представляло проблем. Но для более мелких японских крейсеров, и такая волна мешала вести точный огонь с большой дистанции. Впрочем, видя что с «Рюрика» им отвечает всего одно восьмидюймовое и три шестидюймовых орудия, капитан первого ранга Исибаси смело пошел на сближение. Приблизившись на 25 кабельтов, он повернул к противнику бортом, чтобы ввести в дело пятерку своих бортовых 120 миллиметровок, а также шестидюймовки и 120 мм орудия следующего в кильватере «Иосино». Четверка более медленных японских крейсеров под командованием «Нанивы» отстала примерно на три мили. Русские «Варяг» и «Богатырь», идущие на помощь своему раненому товарищу, должны были сделать крюк, чтобы обойти свою и чужую боевые линии, соваться между линиями было равносильно самоубийству.

В рубке «Рюрика» Трусов пытался что-то объяснить стоявшему у рукояток машинного телеграфа старшему офицеру Хлодовскому. Наконец отчаявшись быть понятым, командир просто отодвинул подчиненного от единственного оставшегося средства управления крейсером. Трусов дал левой машине крейсера полный ход, и уменьшил до малого обороты правой. При заклиненном в положении «право на борт» руле, это действие мгновенно, на пяточке развернуло крейсер вправо. Подобно хромому атакующему носорогу «Рюрик» развернулся к подходящей японской мелочи левым, не стрелявшим и не поврежденным бортом. Закончив поворот, Трусов перевел рукоятки машинного телеграфа на «малый» и «средний» вперед, для левой и правой машин соответственно, что обеспечивало более менее прямолинейное движение крейсера. После этого он оскалившись, отчего снова открылась рана на щеке, махнул рукой старшему артиллеристу корабля. То, что на этот раз командир, махнув рукой в сторону противника, промычал «работайте головного», разобрали все. На беду Исибаси, командир «Якумо» не имел никакой возможности оповестить другие корабли о резко возросшей огневой мощности старого русского крейсера.

Первые залпы левого борта «Рюрика» не вызвали у японцев никаких опасений — первые три шестидюймовых снаряда легли перелетом, вторая и третья тройка — недолет (единственный дальномер Барра и Струда был разбит еще в середине боя, а микрометры не давали нужной точности, поэтому дистанция уточнялась пристрелкой полузалпами, кроме этого надо было внести поправки на крен самого крейсера). Следующие три тройки снарядов легли вполне прилично, окончательно уверив японцев, что больше орудий способных вести огонь на «Рюрике» нет. Тем большей неожиданностью стал для Исибаси залп пяти восьмидюймовок, комендоры которых сдерживались до момента определения точной дистанции. После дружного залпа все орудия левого борта перешли на беглый огонь, и до момента отворота «Такасаго» получил восьмидюймовый снаряд в нос и пару шестидюймовых впридачу. Еще один восьмидюймовый снаряд настиг уже уходящего от слишком опасно огрызающейся добычи японца.

Проектирование боевого корабля это всегда путь компромиссов, а если приходится иметь дело с заведомо уменьшенным водоизмещением при завышенных требованиях, то и подавно. Если заказчику непременно хочется всунуть в четыре с небольшим тысячи тонн водоизмещения пару восьмидюймовок и десять 120 мм — гениальные инженеры на Эльсквикской верфи в Англии это сделают. Обеспечат они и скорость в 22 узла, пусть на форсированной тяге и ненадолго, но обеспечат. И запас угля для дальности плавания в 5000 миль втиснут, но… Но чем-то все же придется для этого пожертвовать. В случае с «Такасаго» в жертву были принесены мореходность и прочность конструкции корпуса. В истории которую изучал Карпышев, «Такасаго» погиб от взрыва одной русской мины, хотя многие другие японские крейсера и даже миноносцы после подобных подрывов выживали. Сейчас же крейсер все больше зарывался носом, который с каждой минутой садился все ниже, наполняясь водой. Под напором воды впрессовываемой в пробоину в носовой оконечности ходом крейсера, переборки в носу, сдавали одна за одной. Этому способствовало и то, что они были повреждены вторым попавшим снарядом, который прошил крейсер навылет и взорвался снаружи, у противоположенного борта. Пока Исибаси, отойдя от «Рюрика» на безопасное расстояние, не уменьшил ход до десяти узлов его крейсер успел сесть носом почти по клюзы. Об участии в добивании русского неожиданно кусачего подранка речь уже не шла. Получив на отходе еще пару снарядов с «Рюрика», «Такасаго» на восьми узлах заторопился к берегу.

Следующий за ним «Иосино» успел добиться пары попаданий, но видя судьбу своего товарища его командир Саеки, решил не искушать судьбу. Он отошел к приближающимся крейсерам Того, чтобы добить «Рюрика» впятером. Однако не успел отряд Того, приняв кильватер «Иосино», приблизится на 40 кабельтов, как вокруг головной «Нанивы» стали падать снаряды «Рюрика». Того-младший еще успел подойти на 30 кабельтов, поразить «Рюрик» пятью и получить с него два снаряда, когда с подошедшего на расстояние выстрела «Варяга» прилетел первый снаряд. На «Варяге» Руднев не стал заморачиваться с тактикой и выбором курсов, его отряд просто шел на «Наниву» на максимально остром курсовом угле, который только обеспечивал действие всей бортовой артиллерии. За все время боя «Варяг» и «Богатырь» получили по паре снарядов, которые не нанесли им существенного урона. Сейчас эта пара всем своим видом давала понять, что связываться с ней в зоне досягаемости орудий «Рюрика» — себе дороже.