Читаем без скачивания Где танцуют тени - Кэндис Проктор

К. С. Харрис

Где танцуют тени

Моей матери,

Бернадин Уэгманн Проктор,

1917-2010

Под бурей стонет старый дуб

И с треском ветвь роняет,

А ветер терн колючий гнет,

К траве вздыхающей кладет,

Во тьме ночной качает.

Пустынна ночь, черна, мрачна,

Ненастна, призраков полна,

И мертвецы вокруг…

Укрой меня в ночи, мой друг.

ГЛАВА 1

Пятница, 24 июля 1812 года

Порывисто дунул холодный ветер, зашелестел ветвями деревьев над головой, принес безошибочно узнаваемый стук деревянных колес по булыжной мостовой. Стоявший у открытой в проезд калитки Пол Гибсон потушил фонарь и, напрягая зрение, вгляделся в туманный мрак. Над головой клубились тяжелые тучи, закрывая луну и звезды, вновь обещая дождь. Доктор не видел ничего, кроме высоких, грубо сложенных каменных оград да замусоренного слякотного проулочка, извилисто уходившего в туман.

Где-то в ночи залаяла собака. Гибсон невольно вздрогнул. Да, грязное это дело. Но до тех пор, пока власти не пересмотрят законы, запрещающие вскрытие человеческого тела, хирургу и его собратьям-анатомам суждено либо смиряться с собственным невежеством, либо поджидать в темные предрассветные часы продавцов трупов.

Пол Гибсон терпеть не мог невежество.

Этот худощавый, темноволосый мужчина среднего роста был ирландцем по происхождению и уже встретил свой тридцать первый день рождения. Выучившись на хирурга, он оттачивал профессиональное мастерство на полях сражений Европы. Но французское ядро лишило доктора левой ноги, оставив накатывающую приступами боль и слабодушную привычку искать забвение в опиуме. Теперь Гибсон делился своими обширными познаниями, преподавая в больницах Святого Томаса и Святого Варфоломея, и вел прием в собственном скромном хирургическом кабинете здесь, у подножия Тауэра.

Снова прозвучал собачий лай, а вслед за ним – чье-то негромкое чертыханье. Из тумана вынырнула двухколесная повозка. Сухоребрый мул в оглоблях всхрапнул и рванул удила, когда кучер натянул вожжи, гортанно восклицая:

– Тпру, да стой же, дубина стоеросовая! Куда прешь? Вот последнюю посылочку доставим, а уж потом домой, в родимое стойло.

Высокий, тощий, как жердь, человек в полосатых брюках и щеголеватом сюртуке спрыгнул с повозки и приподнял цилиндр, отвешивая церемонный поклон. Когда мужчина выпрямился, порыв ветра донес разивший от него дух крепкого джина с примесью сладковатого запаха разложения.

– Привезли, док, – весело подмигнул Джек Кокрэн, по прозвищу Попрыгунчик. – Имейте в виду, образчик вовсе не такой свежий, каким я предпочитаю видеть свой товар, но вы ведь настаивали, что хотите именно этого джентльмена.

Доктор взглянул через борт повозки на объемистый, размером с человека рогожный куль. Похитителей мертвых тел не зря называли «парни-запихни-в-мешок».

– Вы уверены, что взяли кого надо?

– Да он это, он, не сомневайтесь. Давай, Бен, бери за тот конец, – кивнул Попрыгунчик здоровяку-напарнику.

Негромко крякнув, они перевалили груз через задний бортик. Мешок бухнулся в густую траву у ворот.

– Осторожнее, – шикнул Гибсон.

Джек ухмыльнулся, оскалив длинные, потемневшие от табака зубы:

– Ручаюсь, док, он ничегошеньки не чувствует.

Подняв тяжелый сверток, мужчины пронесли его в каменную постройку в глубине заросшего садика и взвалили на гранитный анатомический стол, стоявший посредине помещения. Они проворно стащили грязную мешковину, открыв обмякший труп молодого человека с подстриженными по моде темными волосами и ухоженными руками, как и полагается джентльмену. Бледное тело было обнажено и изрядно заляпано, поскольку кладбищенские воры сняли с него саван и одежду и запихнули их в гроб, прежде чем зарыть могилу обратно. Не существовало закона, запрещавшего перевозить голого мертвеца по улицам Лондона. Однако, попавшись на похищении покойника вместе с погребальными одеяниями, можно было загреметь на семь лет в Ботани-Бей.

– За грязь прощения просим, – извинился Кокрэн. – Сегодня ж лило не переставая.

– Ничего, – отозвался хирург. – Благодарю, джентльмены, и вот ваши двадцать гиней.

Такова была такса за труп взрослого мужчины. Женщины обычно шли по пятнадцать, а дети продавались пофутово. Попрыгунчик покачал головой и, отхаркнув полный рот слюны, сплюнул через открытую дверь.

– Нет уж, пускай будет восемнадцать. У меня тоже имеется профессиональная гордость, а красавчик-то не первой свежести, хоть его и держали на льду перед тем, как закопать. Только вы ж захотели именно этого.

Гибсон вгляделся в мертвенно-бледное, привлекательное лицо покойника.

– Не так часто здоровый на вид молодой человек умирает от слабого сердца. Тело этого джентльмена должно многое поведать о болезнях кровеносной системы.

– О, уверен, это жуть как интересно, – заметил Кокрэн, поднимая с пола грязный мешок. – Премного благодарствую за заказ и доброй вам ночки, сэр.

После того, как кладбищенские воры ушли, доктор вновь зажег фонарь и повесил его на свисавшую над столом цепь. Лампа мягко раскачивалась взад-вперед, играя золотистыми бликами на восковой плоти распростертого под светильником тела. При жизни молодого человека звали Александр Росс. Внешний вид мистера Росса – физически развитого юноши лет двадцати пяти с длинными, поджаро-мускулистыми конечностями и фигурой, сужавшейся от широких плеч к стройной талии и бедрам, – свидетельствовал о безупречном здоровье. Однако пять дней назад сердце джентльмена остановилось, когда тот мирно почивал в собственной постели.

Требующее точности анатомирование недужного органа следовало отложить до наступления дня. Но Гибсон набрал в миску теплой воды и принялся смывать с трупа кладбищенскую грязь, заодно предварительно осматривая его оком профессионала.

Вот тогда-то, вытирая затылок покойника, хирург и обнаружил небольшой багровый разрез у основания черепа. Нахмурившись, Гибсон взял щуп и с ужасом увидел, как легко инструмент погрузился в ранку дюйма на четыре, повторяя путь, пробитый в живой плоти острым стилетом.

Отступив на шаг, доктор отложил в сторону негромко звякнувший щуп, прикусил нижнюю губу и задумчиво воззрился на алебастровое лицо юноши.

– Матерь Божья, – прошептал он, – а ведь ты умер не от сердечного приступа. Тебя убили.

ГЛАВА 2

Первые лучи солнца прогнали с Темзы густой туман, превратили дымчатую завесу в мерцающие золотисто-розовые  пряди, обвившие коньки влажных городских крыш и церковных шпилей. Себастьян Сен-Сир,  виконт Девлин, стоял у окна собственной спальни, покачивая в руке бокал с бренди. Смятая постель за спиной лежала заброшенной руиной – он так и не уснул.