Читаем без скачивания Закон и Евангелие по учению Господа в Евангелии Матфея гл. V, ст. 13-48 - Сергей Зарин

Профессор С. М. Зарин

Закон и Евангелие по учению Господа в Евангелии Матфея гл. V, ст. 13–48

Вы есте соль земли. Yμεῖς ἐστε τὸ ἃλας τῆς τῆς Иларий выражает общеизвестное положение, когда говорит: sal, ut arbitror, terrae nullum est (т. e., соль для земли, полагаю, не имеет никакого значения). Предположение, что соль может употребляться для удобрения земли, (см. напр., Schanz, S. 172) ошибочно. Оно не может основываться на Лк. XIV:35, ибо здесь не в противоположность доброкачественной соли, но в противоположность другим испорченным веществам, кои могут употребляться для удобрения — это отрицается относительно испорченной соли. Под «землею» (ст. 13) и под «миром» (ст. 14) разумеется живущее на земле и мир наполняющее человечество (Быт. ХVIII, 25; Ос. I:2; Аввак. II:20; Зах. XII:12 и друг.). Следовательно, ученики Господа в их отношении к человечеству сравниваются c солью в ее обычном значении и употреблении. Здесь, как и в некоторых других случаях (Мф. VI:22; Ефес. V:23), употреблена — очевидно — сокращенная форма сравнения — в виду того, что предмет, с коим сравнивается предмет речи, известен каждому из повседневного опыт[1]. Соль, во 1-х, употребляется как приправа к пище, каковую она делает приятною, вкусно[2]; во 2-х, некоторые предметы, особенно питательные вещества, соль предохраняет от гниения и порчи, сохраняет свежими и здоровыми. На свойстве соли предохранять от порчи основывалось и ее употребление при жертвоприношениях, в противоположность квасному и меду, вещества, которые нельзя было приносить в жертву, потому что они, хотя и делали пищу вкусною, но, вместе с тем, вызывали брожение и гниение (Лев. II:11–13: Иезек. XLIII:24). Как предохранявшая от порчи, соль служила символом твердости и постоянства. Посему завет Бога с народом назывался заветом соли (Лев. II:13; Числ. XVIII:19 евр.; 2 Паралип. XIII, 5). Соль, как символ и даже орудие действия оздоровляющей чудесной силы Божией, употребил пророк Елисей, когда жители Иерихона жаловались ему на вредное действие тамошней воды (4 Царств. II:19–22). Особенное отношение учеников Господа к Нему и к Богу Отцу сообщает им такие свойства, благодаря коим они становятся способными — своим учением (проповедью Евангелия), обличениями (острота и едкость соли) и чистою, святою, неукоризненною жизнью — предохранять человечество от нравственного разложения и приводить его постепенно в такое состояние, чтобы оно являлось уже не предметом гнева и отвращения Божия (ср. Иерем. XXIX:17), но приятными угодным приношением Богу (ср. Римл. XV:16). Мир находится в состоянии религиозно-нравственного разложения, но существование истинных учеников Господа, как продолжателей Его дела, обеспечивает возможность и возбуждает надежду, что из мира получится нечто жизнеспособное, а не разложившийся труп. Если Бог явил Свое долготерпение в отношении к «первому миру», ожидая покаяния нечестивых, к коему Он призывал их через Ноя, «проповедника правды» (1 Петр. III:20; 2 Петр. II:5–8; III, 5–9; Иуд. 7; Апок. XI:8); если Он обещал Аврааму пощадить уже обреченный на истребление город ради десяти праведников(Быт. XVIII:32), — то ради находящихся в мире истинных учеников Господа Иисуса Христа Бог являет Свое долготерпение и милосердие, ожидая, «чтобы все пришли к покаянию (2 Петр. III:9)[3]. Но тем более должна страшить возможность потерять те свойства, благодаря коим ученики Господа являются «солью земли». В таком случае ученики Христовы не только не выполнят своего чрезвычайного призвания, но окажутся совершенно бесполезными и не нужными для царства Христова. Если бы случилось, что соль потеряла свойственную ей природу, свой вкуси свою приправляющую и консервирующую силу, то на вопрос чем такое вещество можно было бы возвратить в прежнее состояние, — нельзя было бы получить никакого благоприятного ответа. Такого другого вещества в природе просто нет.

Ἐὰν δέ τὸ ἄλας μωρανθῂ, ὲν τίνι άλισθήσεται.

Аще же соль обуяет, чим осолится.

Так как μωρός имеет, между прочим, значение невкусный, безвкусный, (по противоположности sapere, sapiens), то μωραίνεσθαι выражает собственно то же, что ἅναλον γίνεται Марк. IX:50. Эразм и Бэза хорошо передают μωρανθῆ через infatuerit. Напрасно некоторые экзегеты допускают, что Христос предполагал здесь невозможный в природе случай или даже употребил прямо не натуральное сравнение. Так, Иларий: natura salis semper eadem est, nec immutari unquam potest. Еще ранее, иудейский раввин Иисус бен Ханания, около 95 года по Р. Хр. диспутировавший с афинскими мудрецами, на их вопрос: «если соль портится, то чем ее осолить?» — дал претендовавший на остроумие ответ, что соль никогда не может сделаться не соленою. Гюдеман считает этот анекдот сатирическою полемикою против настоящего изречения Господа Иисуса Христа. Но как самая форма предположена (ἐάν), так и смысл изречения, содержащего в себе предостережение от действительно угрожающей опасности, дают основание предполагать в словах Господа о соли случай возможный. И действительно, при несовершенном способе добывания соли в древности, далеко не всегда получалась чистая соль, свободная от посторонних примесей. Особенно не высоким качеством и значительною долей примесей посторонних веществ отличалась соль, какую добывали из Мертвого моря (Гален; ἅλες Σοδομηνοί не раз упоминаются в Талмуде). Такая нечистая соль естественно могла портиться; через разложение инородных привходящих в нее вещество она становилась совершенно горькою, не пригодною к употреблению.

Не только параллельное место Марк. IX:50, но и непосредственно следующее предложение ни во что же будешь к тому — εἰς οὐδὲν ἰοχύει ὲτι не оставляют сомнения в том, что подлежащим при άλισθήσεται является τὸ ἅλας[4].

Т. е. не существует в мире предмета, который был бы в состоянии возвратить прежние свойства такой соли, которая утратила свою силу. Нет такой соли, которая безвкусную соль снова сделала бы соленою; non datur sal salis. Речь идет о круге учеников в целом, в противоположность миру. Ученики имеют возможность ради присущей им благодати служить для мира солью; но мир не в состоянии воздействовать подобным образом на учеников. Если те, кои являются органами обновления и укрепления мира, потеряют свою благодатную способность к этому, то на земле не окажется никаких других органов, кои бы в состоянии были возвратить им утраченную способность. Мало того. Ученики, которые утратили бы отличающее их от прочего человечества достоинство, не просто возвратились бы в прежнее состояние, в коем они находились, прежде чем стали учениками Господа. Они сделались бы не только негодными для выполнения их особенного призвания, но потеряли бы всякую цену и значение для царствия Божия; — подобно тому, как сделавшаяся негодною соль, ввиду ее полной бесполезности, выбрасывается из дому на улицу и попирается ногами проходящих. Пословица: corruptio optimi pessima (т. е. порча наилучшего бывает самой худшею, самой крайнею) — выражает глубокую истину духовной жизни. Пример Иуды показал, что угрожающее предостережение Господа не было излишним даже для Апостолов. Итак в словах Господа заключалось увещание — бдительно стоять на страже охранения своего апостольского звания. Высота апостольского призвания и вытекающая отсюда ответственность учеников Господа представляются далее под образом света.

Вы есте свет мира. Yρεῖς ἐστε τὸ φῶς τοῦ κόσμου. Свет — обычный образ истины. Сам Христос есть единый «истинный свет, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоан. I:9; VIII, 12), — как о Нем уже было предсказано пророками (Ис. XLII, С; XLIX, 6; сравн. IX, 2). Но Его истинные ученики также становятся участниками этого света, являются сынове света υἱοὶ φωτὸς (1 Фесс. V, 5), чада света — τέκνα φωτός (Ефес. V:8), светила в мире — φωστῆρες ἐν κόσμω (Филипп. II, 15), свет о Господе — φῶς ἐν Κορίφ (Ефес. V:8) — и, в свою очередь, распространяют свет в мире. Миру, окутанному тьмою неведения и мраком грехов, они открывают познание истины, цель и смысл человеческой жизни, указывают правый путь жизни, ведущий людей к спасению и вечной жизни. То самое действие, какое произвела по изображению Матф. IV:16 проповедь и вся вообще деятельность Самого Господа на галилейское население — указывает здесь Иисус Христос Своим ученикам как на задачу их деятельности по отношению ко всему человечеству. Они будут владеть всеми необходимыми для такого воздействия на мир качествами. Через сравнение с потерявшею свои природные свойства солью ранее уже указывалась, какая печальная участь угрожает не только миру, но и самим ученикам, если они утратят свои отличающие их от остального мира особенные качества. Но, сохраняя в себе самих присущее им достоинство, ученики Христовы должны иметь еще особую заботу и все меры направлять к тому, чтобы свет Христов проявлял через них всю свойственную ему энергию, чтобы вся их жизнь, все поведение их только были сами в себе чисты и светлы без всякого омрачения, но и соответствующим образом воздействовали на окружающую их среду, так чтобы для людей была очевидна та истина, что ученики Христовы отражают в себе свет Самого небесного Отца. Таким путем неземная красота всей жизни и деятельности учеников Христовых послужит поводом к прославлению Отца небесного со стороны людей, не утративших в себе восприимчивости к божественному. Мысль, что ученики Христовы, наделенные от Бога особыми полномочиями и предназначенные к просвещению мира светом Христовой истины не имеют права скрывать этого света, но должны являть его всем, — эта мысль выражена посредством двойного сравнения, — с расположенным на высокой горе городом и с зажженною для освещения дома лампою. В первом сравнении мысль выражается с отрицательной стороны, а во втором — как с отрицательной, так и с положительной. Ученики не были бы светом мира, если бы они — подобно расположенному на горе городу — не были видимы всеми, не утратившими, разумеется, самой способности зрения. Город, при указанных условиях, не может укрыться, он должен быть виден, — так и деятельность учеников, носящих в себе свет Христов, не может не остаться не замеченной, но должна произнести свойственное ей влияние (Ср. 2 Кор. II:15–16; III, 11–13). В этом — и ободрение учеников (св. Златоуст), и напоминание о высоте их ответственности. Сравнение с городом на горе заключает в себе и ту мысль, что истинные последователи Господа составляют особое отъединенное от прочего человечества общество, которое не может остаться не замеченным, поскольку оно сохраняет свои особенности, отражающие в себе заветы Христовы (ср. 11 Кор. IV:9). Возжжение лампы выражает намерение — дать всем находящимся в доме людям нужный им свет. Было бы делом ни с чем несообразным, — зажженную лампу совершенно закрыть большим сосудом, вместо того, чтобы поставить ее на предназначенную для того высокую подставку, с которой бы свет достигал во, все даже отдаленные, уголки комнат[5]. Так и ученики Господа нарушили бы самое существо своего предназначения, если бы они заключили в себе самих, скрыли от мира сообщенное им познание истины и средства благодатного спасения. Что в сравнении предлагается прямое описание правильного отношения учеников к своему призванию, — на это указывает уже οὖτως — так ст. 16 [6]), ставящее в связь увещание этого стиха с приведенными в притче примерами отрицательного и положительного свойства. Οὕτως в таком случае указывает на то, что ученики Господа должны воздерживаться от всего, что может затруднять распространение света Христова на других людей, и, напротив, не упускать ничего, что такому распространению может способствовать. Стремления учеников должны быть направлены к тому, чтобы люди, видя «добрые дела», благородные, обвеянные небесною красотою поступки[7] последователей Господа побуждались этим к прославлению своего Небесного Отца. Поведение, какого ожидает Иисус Христос от своих учеников, должно быть таково, чтобы в нем ясно отражалось и конкретно осуществлялось обладание тою истиной, какую они должны были сообщить миру, чтобы всем своим образом жизни они свидетельствовали миру, что они — сыны Отца Небесного. Прославление Бога — конечная цель как всего искупительного подвига Господа, так и всей жизни и деятельности Его последователей. И это богосыновство не есть только[8], но свидетельствует об особенно близких отношениях учеников Иисуса Христа к Богу, как своему Небесному Отцу. Но, с другой стороны, замечательно, что Иисус Христос не уравнивает и не сливает своего богосыновства с богосыновством Своих учеников; ни здесь, ни в каком либо другом месте Евангелия наименования «ваш Отец» и «мой Отец» не сливается и не объединяются в выражении «наш Отец» (ср. Иоан. XX:17; Мф. XII:49 след.; Евр. П, 11)[9].