Читаем без скачивания Проклятая амфора - Мария Владимировна Цура

Мария Цура

Проклятая амфора

Лиле Салимовой – другу, о котором можно только мечтать

Из всех богов лишь Смерть к дарам

бесчувственна:

Ее ни возлияньями, ни жертвами

Не умолить, ни алтарем, ни песнями, -

Пред ней одной бессильно убеждение.

(Эсхил «Ниоба»)

Глава 1. Старик и смерть

Слуги разошлись, оставив непотушенной масляную лампу, скромно чадившую на столике у кровати. Старик расслабился: все вечерние ритуалы – припарки, компрессы, прием лекарств – исполнены. Теперь можно перестать стенать и изображать муки – зрителей больше нет. Его забавляла показная забота рабов и многочисленных родственников. В глазах последних то и дело мелькала робкая надежда, что он вот-вот отдаст концы и оставит их распоряжаться своим огромным состоянием.

Заметив такой взгляд, пожилой мужчина испускал болезненный вздох, хватался за сердце, а потом заявлял: «Ох, думал, что умру, но отпустило» и с затаенной радостью наблюдал, как сладостное предвкушение гаснет и уступает место разочарованию.

На столике стояло также блюдо с орехово-фруктовым пирогом и скифос1 с ослиным молоком. За ужином он уверял, что ему кусок в горло не лезет, но теперь аппетит проснулся, и желудок потребовал пищи. Старик ненадолго заколебался: съесть и поставить под сомнение безупречный спектакль под названием «Страдающий» или потерпеть, а утром украдкой стащить что-нибудь из кладовой?

Он решил отвлечься, достал из сундука письмо, на которое еще не успел ответить, и принялся перечитывать:

«Мегакл шлет Финею привет и пожелания здоровья. Дорогой дядюшка, сестра написала мне о твоем недуге, я хотел бы оказаться рядом поскорее, но мой корабль задержался, и я прибыл в Египет с опозданием на четыре дня. До Аполлонополя2 предстоит идти еще неделю пешком, но я надеюсь, что к тому времени застану тебя уже поправившимся…».

Несколько столбцов текста с заверениями в любви и преданности старик пропустил, насмешливо фыркнув.

– Слетаются, стервятники, – проворчал он и отбросил папирус. – Хотя Мегакл всегда был глуп и не слишком жаден до денег. Этот, пожалуй, и впрямь волнуется обо мне.

Пирог продолжал манить поджаристыми хрустящими боками и ароматной начинкой. «Скажу, что его стащила кошка, – подумал Финей и в один присест расправился с ломтиком, запив его молоком.

В комнате царила духота. Старик поднялся и открыл окно, занавешенное плотным гобеленом, чтобы днем солнце не беспокоило его чувствительные глаза. Ночь принесла прохладу и легкий ветерок, однако, дышать с каждой минутой становилось все труднее. Финей жадно схватил ртом воздух, но и это не помогло. В ушах зашумело, как при приближающемся обмороке.

Падая на кровать, он заметил на самом большом сундуке среди коллекции расписных сосудов незнакомую амфору3, изображающую проклятие Ниобы4. Артемида и Аполлон тянулись за новыми стрелами, у их ног валялись поверженные, истекающие кровью дети разного возраста.

– Откуда… это… здесь? – прохрипел старик, и его глаза закатились.

Глава 2. Сплетни

Дианта сидела в саду, под фиговым деревом, и нетерпеливо вглядывалась в дорожку, ведущую к воротам. Она сломала ногу, и пока не могла передвигаться самостоятельно, что сильно ее раздражало и осложняло жизнь. Так не хватало свежих новостей! Инах, ее супруг, день деньской просиживал в трапезе5, подсчитывая собранные налоги, и совершенно не интересовался городскими событиями.

Минуты текли медленно, вишни в сиропе, которые она рассеянно отправляла в рот, заканчивались, и Дианта уже не знала, чем себя занять, когда увидела, наконец, девушку в короткой тунике с корзиной на плече.

– О, боги, Аруру, ты решила меня извести? Где тебя носило?

– Не сердись, госпожа, я нашла травы и масла для притираний, как ты просила, и поболтала на рынке с другой сирийской рабыней, она служила у Эдии, а потом ее купил старик Финей.

– Ну и?

Глаза девушки излучали одновременно страх и интерес.

– Так вот, она рассказала мне очень странную историю. Ее старая хозяйка за день до смерти приказала убрать и проветрить спальню. Моя подруга так и сделала: вытерла пыль с сундуков, встряхнула вещи, подмела пол и вымыла все вазы. Там появилась одна лишняя, которой раньше не было – амфора с черными рисунками.

– И что?

– А на следующий день Эдия умерла, и тот лишний сосуд тоже исчез.

– Наверное, стащил кто-то из ее внуков, – пожала плечами Дианта.

– Это еще не все, – победоносно добавила Аруру. – Финей скончался вчера, и моя подруга нашла в его спальне ту же амфору, а к обеду она испарилась!

– Мало ли похожей посуды? И вороватых родственников.

– Я тоже так подумала, но потом у рыбных рядов встретила раба покойного держателя общественных бань. Его господин свалился с крыши полгода назад. За день до этого в комнате тоже появилась незнакомая амфора и, кажется, напугала хозяина. Он бормотал что-то о проклятии Ниобы и пытался дознаться, кто принес сосуд в дом.

Дианта подалась вперед. Конечно, верить сплетням невольников нельзя, но ведь история и правда прелюбопытнейшая! Она задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику кресла, стараясь припомнить имена всех, кто ушел в царство Аида 6 за последний год, а потом послала Аруру по этим адресам. К счастью, повод для визита нашелся быстро – весь город заказывал у Дианты притирания: лечебные и косметические. Она научилась готовить их еще в детстве, по рецептам бабушки, и теперь радовалась, что у нее есть хоть какое-то занятие, пока муж пропадает на работе.

Вечером вернулся Инах с уставшим и кислым лицом. Он рассеянно поцеловал жену и спросил, когда подадут обед, даже не заметив, что ее щеки пылают, а здоровая нога подергивается, словно готова пуститься в пляс.

– Я сегодня такое узнала!

– Угу, – механически отозвался муж, уплетая печеную тыкву со специями.

Дианта употребила все свое красноречие, пересказывая эпопею с сосудом, но Инах и бровью не повел.

– Ерунда, моя дорогая, рабы слишком суеверны.

– Без сомнения, но я провела кое-какие изыскания и выяснила, что шесть покойников в нашем городе перед смертью видели неизвестно откуда взявшуюся чернофигурную амфору, иллюстрирующую избиение детей Ниобы. А первым ее владельцем был покойный стратег, чьи жена и ребенок погибли таинственным образом. Как ты помнишь, он тронулся умом и покончил с собой. И он же обвинял во всем амфору, которую купил в Афинах.

– Ты сама только что сказала – он сошел с ума. Бродил по городу и бормотал строки из поэмы Эсхила7.

– «На дом ее все беды стали бурею, и вот – исход, вам явленный воочию8», – пробормотала Дианта и передернула плечами. – А ведь он считался