Читаем без скачивания Наваждение - Татьяна Стекольникова

Татьяна Стекольникова

Наваждение

Часть 1. Полет бескрылого Амура

День первый

В пятницу нас разбудил звонок Скворцова. Гр-р нажал кнопку громкой связи, чтобы и мне было слышно:

– Гришка, ты в курсе, что в Энске завелся маньяк? Если ты никуда вечером не собираешься, я заеду кое-что обсудить. А Ниночка будет дома?

Юрий Петрович Скворцов еще два месяца назад был майором милиции. Теперь Петрович подполковник, а внеочередное повышение он получил за раскрытие того дела, которое напрямую касалось и нас с Гр-р. Если бы нам не посчастливилось разгадать тайну синих гортензий, кто знает, был бы сейчас Гр-р со мной рядом.

Когда я, простой литредактор Нина Веснова, в прошлом сентябре приехала в Энск повидать Луизу Ивановну Закревскую, мою внезапно обнаружившуюся двоюродную бабушку, я была катастрофически одинокой дамой, имеющей взрослого сына-компьютерщика, который давным-давно работает в Штатах и общается со мной исключительно по электронной почте. Я уже совсем смирилась с тем, что не замужем, считая давно распавшийся брак первым и последним. Тогда-то я и встретила Гр-р. Это прозвище владелец адвокатско-детективного бюро «Гром» получил от меня, как только я прочитала вывеску его конторы. А познакомившись с мужиком поближе, поняла, что с «Гр-р» попала в точку. Как еще можно назвать решительного и темпераментного мужчину, если он Григорий Романович Громов, детектив, если росту в нем без малого два метра, если он поет романсы, особенно напирая на «р», которое звучит весьма раскатисто? Конечно, Гр-р! Не прошло и полгода, как я вышла за Громова замуж – от себя я этого, точно, уж никак не ожидала, – и теперь я не представляю себе жизни без Гр-р. А в том июне, полном благоухающей сирени, все могло бы кончиться очень печально, но обошлось, и только потому, что мне удалось смотаться в свое прошлое и рассказать Гр-р, что его ждет, если он не приложит максимум усилий к поимке убийцы.

Это – смотаться в прошлое – оказалось вовсе не просто, несмотря на то, что я потомственный маг. Вообще-то я уже и раньше совершала экскурсии в давно прошедшее время – обменивалась телесной оболочкой со своей прабабушкой Анной Закревской, в девичестве Назарьевой. Эти прогулки во времени помогли разобраться в некоторых семейных тайнах. Я даже чуть было не согрешила с прадедушкой Гр-р – Арсением Венедиктовичем Сурминым. Гр-р на него чрезвычайно похож, настолько, что моя прабабка, оказавшись в нашем времени, быстренько Гр-р отдалась. Громова извиняет лишь то, что он, видя перед собой меня, не мог поверить, что внутри моего тела не я. Я предупредила Гр-р, что с ним будет моя прабабушка – во мне. Но разве в такое поверит рационалист Громов? Он и без того живет со мной, вечно раздираемый между стремлением к разумному и объяснимому и моими паранормальными штучками, которые здравым объяснениям не поддаются. Гр-р кое-как согласился с тем, что у нас обитает домовой (вернее, домовая, потому что наш домовой – девочка), и то только после того, как увидел ее собственными глазами. Наша Тюня когда-то была горничной у моей прапрабабушки, потом тенью моей двоюродной бабушки. Тень – это и есть тень, бестелесная субстанция. После смерти Луизы Тюня стала домовым – сгустком энергии. Такой формой существования наделила Тюню колдунья Луиза, в чьем доме я отныне и проживаю. Магические таланты я унаследовала вместе с домом: стоит мне нажать на огромную виртуальную синюю кнопку, и я читаю чужие мысли, могу и внушить что-нибудь, а также двинуть в ухо или обнять на расстоянии – но это смотря кого. Известного энского ресторатора, а в прошлом адвоката, Вовку Шпинделя мне что-то обнимать не хочется, несмотря на то, что он друг Гр-р еще со школьной скамьи и мой дальний родственник и спаситель – так получилось, что именно Вовка не дал одному дебилу меня задушить. Шпиндель частенько получает от меня в ухо. А нечего говорить гадости! Но вот Громова я обнимаю – и на расстоянии (виртуально, но он чувствует мои прикосновения), и вблизи, так сказать, натурально. Я вообще обнимаюсь с ним при любом удобном случае и все еще млею от его фирменных поцелуев, несмотря на наш с ним полугодовой семейный стаж.

– Петрович, ты что, наше приглашение не получил? – кричит в телефон Гр-р.

Тишина. Слышно, как Скворцов шуршит листами бумаги.

– Нашел, вот оно. Бли-и-и-и-н… Забыл совсем, замотался, тут такие дела! – наконец со вздохом произнес Петрович. – Я приду, как же без меня! А водку брать?

– Юрка, там и без твоей водки будет что пить. – Громов посмотрел на меня, зная, как я отношусь к увлечению Скворцова горячительными напитками.

Придется Тюню к Петровичу приставить – чтобы не напился в первые же полчаса, а то начнет липнуть ко мне принародно, Гришка не сдержится и затеет драку, давно собирается бывшему коллеге заехать по морде, так как знает о неистребимом намерении Скворцова подгрести ко мне с нескромным предложением. Трезвый Скворцов себя еще как-то контролирует, но стоит ему хлебнуть, как он забывает обо всем, кроме моих коленок. Но я тут ни при чем – этот мент влюбился в меня без моего участия, совершенно самостоятельно, как только увидел, и я уже давно занимаю мысли Петровича, витая в его голове, как правило, в полуобнаженном виде. Будь это не Скворцов, а кто-то другой, я давно нашла бы ему подходящую женщину: нажав на свою синюю кнопку, я легко могу узнать, какая из окружающих баб нужна каждому конкретному мужику. Я уже успела кое-кому помочь обрести любовь всей жизни, но Скворцов не тот случай – Петровичу по какому-то злому року предназначена я.

Пора было вставать и браться за дела – вечером вернисаж, мероприятие ответственное, будет, по выражению Шпинделя, цвет Энска…

Но Громову совершенно не хочется покидать супружеское ложе:

– Мы же вчера все еще раз проверили, всем позвонили, с Вовкой меню обговорили… А у тебя сегодня день рождения, и я должен тебя поздравить. Прямо сейчас и начну… – и Гр-р замолчал, потому что приступил к поцелуям. Я закрыла глаза – все отодвигается на второй план, когда Громов меня целует.

Лето в Энске короткое. Сентябрь – это уже осень: листья пожелтели, дрозды покинули свои гнезда, свитые в столетних кустах сирени, и уже никто не поет «тр-р-р» и «цр-р-р» за нашими окнами, а третье утро подряд по краям луж нарастает тоненький ледок.

Мы сидели на кухне, я смотрела, как Громов уписывает драники со сметаной, и думала, что без него ни за что не справилась бы с ремонтом соседнего подъезда, превращенного нашими стараниями в настоящий арт-салон. Все лето мы бегали с документами, архитектурными планами, искали подходящие стройматериалы и подгоняли рабочих.

Дело осложнялось тем, что пришлось убрать огромную кучу камней и земли, снаружи закрывавшую вход в подвал, где с 1913 года томился четырехцилиндровый бьюик с открытым верхом, свидетель романтических безумств моей прабабушки. Наконец старая дорога была расчищена, отворены кованые ворота, и прабабушкин бьюик увидел свет. Громов и Серега Устюжанин – друг и одноклассник Гриши и Вовки, к тому же возлюбленный моей подруги Оли – выкатили машину из подземелья. Шпиндель как всегда только руководил процессом, стоя в сторонке. Прабабушкино авто погрузили на платформу-прицеп и в сопровождении Вити Трофимова, сотрудника Гришкиного детективного бюро, отправили в областной центр, где знакомый Громову умелец, пока шли завершающие работы по облагораживанию подвала, провел всестороннее обследование автомобиля. «Ничего подобного никогда не видел! – заявил мастер, решивший самолично проконтролировать доставку бьюика в Энск. – Будто вчера с завода! А ведь сделан в 1907 году! Григорий Романович, там даже смазка сохранилась! Все работает, как часы! Посмотреть хочу, где машина стояла, вы говорили, сто лет…» И в день, когда бьюик вернулся домой, в Энск, на ул. Водопроводную, дом три, мужики ничем больше не занимались – катались по двору на отполированном бьюике, а если не катались, то копались под его днищем или под капотом.

– Классная сегодня погода будет, смотри, солнце какое, прямо бабье лето – и в аккурат на твой день рождения! А в прошлом году дождь шел весь этот день… И тебя в Энске не было – уехала в свою азиатскую республику… – произнес Громов, дожевывая драники.

Я согласна с Бернардом Шоу, который считал, что нет ничего более глупого, чем отмечать дни рождения. Если подумать, мы празднуем годы приближения смерти – это что, повод для веселья? Гр-р наше с Шоу мнение не разделял:

– Пусть для народа это будет вернисаж, открытие твоего салона и вашей выставки, но для меня сегодня – твой день рождения. Тебя ждут подарки – не только мои. Здесь, в Энске, есть люди, которым хочется тебя поздравить, – заявил Гр-р, вытаскивая из-за кухонной занавески роскошную орхидею в вазе.

– Вот, расцвела специально к твоему дню рождения! – и Гр-р поставил вазу передо мной.