Читаем без скачивания Каменные гости - Велиханов Никита

Никита Велиханов

КАМЕННЫЕ ГОСТИ

Глава 1

КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?

Рамы в здании были двойными, но здесь из окна все равно заметно тянуло морозным сквознячком, потому что во второй раме не хватало нижнего стекла. Архитектор Зубков машинально отколупнул ногтем кусочек старой растрескавшейся масляной краски с подоконника и заставил себя прислушаться к разговору.

— ...Могу, по-прежнему, сказать только одно, — тусклым, равнодушным голосом в пятый раз повторял кутавшийся в дорогую шубу чиновник районной администрации. — Планы консорциума относительно этих зданий противоречат общему плану реконструкции района и города, разработанному архитектурным комитетом и утвержденному правительством Москвы...

Судя по всему, дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Да и не могло сдвинуться. Не здесь и не такими силами решаются судьбы зданий в столице. Пусть даже старых, довоенных домов, стоящих на самом престижном участке в глубине жилой застройки. Их жалкой комиссии не дано решать, что делать с тремя опустевшими восьмидесятилетними пятиэтажными монстрами, диагональю уходящими в глубь квартала. Дома имели один и тот же номер и различались лишь литерами «А», «Б» и «В».

— А я ещё раз говорю, что наш вопрос уже рассматривался правительством Москвы, и было вынесено положительное решение. Дома теперь являются собственностью консорциума, и я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы «Палата» могла снести эти коробки и построить здесь культурно-досуговый комплекс и бизнесцентр, — говоривший это молодцеватый, напористый, спортивный мужчина благоухал французским кремом после бритья, а его яркая канадская куртка на холоде надувалась, демонстрируя свою способность противостоять русским морозам.

Впрочем, здесь, на четвертом этаже корпуса «В», такая способность была излишней: здание пока ещё отапливалось. Вода и электричество в него тоже подавались, хотя большого проку в этом не было: лампочки отсутствовали, а краны почти везде заменены латунными заглушками.

Архитектор вновь утратил интерес к разговору и стал смотреть в окно, на полузасыпанные снегом груды строительного мусора под окнами, на стоящие вдалеке жилые шестнадцатиэтажки, на поднимавшееся в небо невысокое декабрьское солнце. Можно было думать о чем угодно: об усилившихся слухах, что Президент вот-вот подаст в отставку, говорят, даже телеобращение уже записали, или о том, что у них в архитектурном комитете, наверное, будут кадровые перестановки, и ему, Зубкову, лучше не высовываться, потому что время смутное, или о том, что пора уже запастись новогодней елкой, праздник на носу...

В спор между энергичным обладателем импортной куртки и брюзгливо-важным владельцем бобровой шубы он не собирался вступать. Хотя формально обязан был — и собирался — поддержать спортивного молодца. Если бы дело дошло до подписей и высказывания особых мнений, тогда, конечно. О чем речь. Зубков себе не враг, а у него было указание начальства: поддержать план торгово-промышленного консорциума «Палата-999» по сносу трех обветшалых зданий на Стромынке.

Но до подписей дело не дошло, и восемь членов комиссии со скучными лицами слонялись по зданиям, делая вид, что осматривают их и составляют свое компетентное мнение. На самом деле и крепкий широкоплечий представитель строительной фирмы с хорошей фамилией Дюжев, и хитролицый, прячущий глаза за толстыми стеклами очков чиновник из земельного комитета, и кокетливая, приятная глазу дамочка, эксперт-историк из архива, и прочие три члена комиссии, в том числе и сам Зубков, просто ждали, чем кончатся словопрения между двумя людьми, за плечами которых стояли реальные силы, а значит, и власть.

Консорциум «Палата-999» имел неплохие позиции в правительстве федерации, но главный калибр схлестнувшихся группировок был не в высоких кабинетах, а в тех цепких руках, которые оплатили чиновникам устланную коврами дорогу наверх. Конфликт должен был решиться не правительственными депешами и не на заседаниях коллегий и комиссий. За плечами откормленного дяденьки, на которых покоился бобровый воротник, стояла очень влиятельная криминальная контора, называвшая себя «местными» или «центровыми». Им противостояла посягнувшая на участок не менее крутая организация «ломов», прикрывавшая деятельность консорциума. Вот этим-то двум структурам и предстояло в конце концов «забить», как водится, «стрелку», «поговорить по-пацановски» и выяснить, чья крыша выше. Неудивительно, что до тех пор представители серьезных официальных учреждений предпочитали относиться к делу так, словно происходившее вокруг трех пятиэтажек их совершенно не касалось.

Однако выезд на место формально был нужен — вот и приходилось всем этим ни на что не уполномоченным людям маяться в пыльных безжизненных коридорах. Благоухавшего французской косметикой представителя консорциума звали Дмитрий Дмитриевич Соседов. Он держался уверенно и ораторствовал громко и с чувством, зная, что большинство присутствующих обязано его поддержать. Денег на проталкивание этого проекта «Палата» уже потратила немало, и пусть данный конкретный выезд и данная группа людей ничего не решают — все равно. Три четверти комиссии на его стороне — мелочь, а приятно.

У московского чиновника фамилия была не менее специфичной: Донкий. Его поддерживал только представитель земельного комитета с неуловимым взглядом, и Донкий чувствовал себя гораздо менее комфортно. Однако он добросовестно отрабатывал свой чиновничий хлеб, в шестой раз нудным, высокомерным тоном озвучивая мнение руководства: «никакой реконструкции, здания сносу не подлежат». Он готов был огласить этот вердикт и в седьмой, и в десятый, и в двенадцатый раз — так же скучно, без лишних нервов, спокойно и снисходительно, ощущая за собой многослойную толщу бюрократической машины, у которой все схвачено и все пешки под боем.

Соседов и Донкий, как оперные певцы, ещё раз по очереди исполнили свои арии, и Дюжев, которому, очевидно надоело их слушать, направился к выходу из комнаты. В дверях он остановился и выразительно посмотрел на обтекаемого и суетливого сотрудника жилищно- коммунального хозяйства, у которого были ключи от зданий и помещений. Дюжев обладал, видимо, природным магнетизмом, потому что он сумел увлечь за собой всех остальных членов комиссии в соседнюю комнату. Не глядя друг на друга, но сохраняя сходство с двумя увлекаемыми отливной волной сцепившимися противниками, пошли со всеми брюзга-чиновник и торгово-промышленный воротила.

Впрочем, замешкавшийся у окна архитектор заметил, как Дмитрий Дмитриевич ухватил под локоть проходившего мимо него очкастого проныру из земельного комитета и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот напрягся, испуганно посмотрел на Широкова, оглянулся на Зубкова и молча заторопился дальше. Линзы очков у него были толстые, плюсовые, и глаза становились видны только при прямом взгляде на собеседника — и тогда они словно вываливались из очков, непропорционально большие, пугающие — но такое с его бегающими глазками случалось очень редко.

«Похоже, Донкий вот-вот лишится последнего союзника, — подумал архитектор. — А, впрочем, это не мое дело». Видимо, он все-таки ошибался. Как ни ничтожен по своему значению был этот выезд, а все-таки какую-то роль он играл в мафиозно-бюрократической игре, которую вел консорциум, состоявший из дельцов, хотя и крутых, но в основном пришлых, провинциальных, стремившихся расчистить себе местечко под столичным солнцем. Какое-то официальное лыко тоже должно было лечь в строку, чтобы сломить сопротивление «местных». В этой кропотливой денежно-бумажной войне «Палата-999» не пренебрегала никакими средствами. В том-то и состоял секрет постоянного успеха консорциума: он никогда не брезговал никакими средствами.

В следующей комнате Зубков от нечего делать несколько минут украдкой любовался дамочкой-архивариусом, но потом это зрелище — по ассоциации, видимо, — навело на мысль о своих семейных застарелых, окаменевших дрязгах. Настроение испортилось, и он снова стал смотреть в окно, удивляясь, откуда взялось столько строительного мусора под окнами. Груды старой штукатурки и кирпичей располагались строго с южной стороны каждого корпуса, у прочих стен было чисто. Кирпичей, впрочем, было мало, больше досок да кое- где изломанная мебель, старый тюфяк, обломки пластмассовой люстры — следы того, что здание «В» когда- то было отведено под коммунальные квартиры.