Читаем без скачивания Каменные гости - Велиханов Никита

Ларькин открыл цифровой замок и вошел в бункер. Илья бросил на него издалека цепкий взгляд сквозь очки и подождал, пока капитан приблизится к пульту. Огромный пульт компьютерной системы «Вампир» занимал сет редину комнаты, загораживая Большакова от вошедшего, как баррикада.

— Не беспокойся, — голос у Ильи был насмешливым и немного гнусавым. — Юрий Николаевич в курсе, что ты заработался. Он направил на кухню Рената. Так что мой слабый и нежный желудок спасен от твоих бутербродов. Сегодня на обед куриный бульон и многоногая курица, тушенная с картошкой. А впрочем, ты ещё успеешь соорудить десерт.

Ларькин вспомнил отдаленный вкусный запах, который почудился ему в коридоре. Он счел его голодной галлюцинацией. Значит, тушеная курица ему не примерещилась. Но что-то было не так...

— А как же майор догадался, что меня надо подстраховать?

Внушить Борисову Илья ничего не мог. Ни внушить, ни узнать его мысли, ни управлять ими каким бы то ни было образом. Майор словно обладал непробиваемым для телепатии экраном, против которого Рубцова и Большаков были бессильны.

— А Ренат ему сам вовремя подсказал.

Ах, вот оно что. Он взял под контроль Ахмерова. А реакцию майора вычислить было несложно. Сластолюбивая очкастая сволочь, не выходя из-за пульта, обеспечила себе сытный обед и осталась как бы не причем. Бедный Ренат. А впрочем, прапорщик сам любит вкусно поесть.

Оставалось самое трудное: надо было наконец сказать что-то насчет своего дурацкого поведения под Новый год. Объясниться. Ларькин помолчал, подбирая слова. Но первым заговорил опять Большаков. Он оторвал руки от клавиатуры, а взор — от монитора и подчеркнуто спокойно сказал:

— Не бери в голову. С каждым может случиться.

— Что? — на всякий случай спросил капитан.

— Не что, а кто... — программист был похож на ощерившуюся, выставившую ядовитые клыки крысу.

Ларькин не стал уточнять, кто имеется в виду, осуждающе вздохнул и ушел.

Поговорил... Объяснился... Подходя к крутой деревянной лестнице, которая вела на первый этаж, Виталий вздохнул ещё раз, печально и немного раздраженно. В конце концов он, Ларькин, не виноват, что нравится Ирине больше, чем Большаков. Можно подумать, это огромная и непрерывная радость — быть объектом повышенного внимания такой женщины, как Рубцова.

Как всегда, стоило подумать о ней — и она здесь. Перед глазами, прямо по курсу и чуть справа возник знакомый образ. ещё красивее, чем в жизни. Хотя это трудно себе представить. Но оказывается, можно увидеть. Приветливо улыбается, кокетливо строит глазки и вообще притягивает к себе внимание. Избавиться от этого глюка невозможно, убрать его может только сама Ирина. Называется, научил на свою голову: подробно объяснил, где у человека зрительный центр, где выходы на моторику, как взаимодействует слуховой центр с остальными, какую роль выполняют лобные доли... Глюк растаял только после того, как капитан чуть не свалился с лестницы. Должно быть, Ирина там, в библиотеке, получила удовольствие от этого маленького происшествия.

Если колдун Большаков упражнялся в основном на Ренате, то ведьма Рубцова сосредоточила свою гипнотическую мощь на Виталии. Выражалось это, особенно раньше, в унизительной для капитана форме — он чувствовал себя чем-то средним между марионеткой и обезьяной на поводке. По сравнению с этим простой приворот казался детской забавой. Оставалось только утешаться мыслью, что, отвлекая на себя внимание раздраженной ведьмы, он хотя бы частично выполняет поручение Борисова: следить, чтобы они не сделали ничего по-настоящему плохого с собой. Сам майор взялся опекать Большакова. Ларькин заметил недавно, что кроме этого разделения сфер влияния в ГРАСе действует ещё один негласный договор. Ирина не гипнотизировала Ахмерова, а Илья воздерживался от попыток внушить что-либо Виталию. Во всяком случае, капитан не обнаружил пока в своем сознании никаких следов большаковского внушения, в то время как на рубцовские он натыкался сплошь и рядом...

На первом этаже пахло ещё вкуснее. Капитан прошел в кухонный блок, где хозяйничал у плиты прапорщик Ахмеров.

— А, вспомнил, поганец! А мне Юрий Николаевич поручил тебе помочь, — встретил его ничего не подозревавший о большаковских кознях Ренат.

Ларькин, конечно, в душе и сам был рад, что «ланч» по-европейски не получился. Он осторожно заглянул под крышку большой глубокой сковородки. Вообще-то крышка была современной, прозрачной, но зрелище стоило того, чтобы насладиться им вплотную. Куриных ног, порубленных на небольшие кусочки, было, действительно, гораздо больше двух, а кроме ног капитан разглядел в мирно булькающем вареве множество разных, аппетитных на вид внутренностей. Виталий повеселел и, желая внести хотя бы какой-то свой вклад, сказал:

— Я все-таки сделаю бутербродов с икрой. Может, кто-нибудь будет.

— Конечно, — откликнулся прапорщик.

Некоторое время они трудились молча, затем Ахмеров вдруг негромко, словно у самого себя спросил:

— Почему у них на таких нервах все? Как в девятом классе, честное слово...

Виталий с полуслова понял, о чем речь. Он сам в это время думал о Большакове и Рубцовой.

— Все дело в их необычных способностях, — ответил он. — Они слишком хорошо чувствуют состояние друг друга, и в этом их беда. Илья не может идеализировать Ирину, нарисовать себе такой воображаемый образ, чтобы он продержался достаточно долго. Идеал рушится моментально, потому что он видит ее насквозь. Получается, что он все время в ней разочаровывается... А Ирина это чувствует и злится. Потому что это очень неприятно — когда в тебе разочаровываются. Она устала от чувства вины, которого она, в общем-то, не заслужила... А её раздражение рикошетом бьет по Илье — и так до бесконечности. Мы с тобой представить себе не можем, какой это кошмар — постоянно чувствовать, что на душе у другого человека.

— Да, никто не ангел, — ответил прапорщик.

Вначале Виталию эти слова показались сказанными немного невпопад, но потом он понял ход мыслей Рената, и ему представились два направленных друг на друга зеркала, отражающие не лучшие черты. Где-то там, в бесконечности, получалось просто чудовище. Ларькин подумал, что затишье в делах наступило совершенно не ко времени. Может быть, новая интересная работа отвлекла бы их наконец от выяснения личных отношений. Глядишь, все и устаканилось бы помаленьку.

Он не подозревал, насколько его желание близко к осуществлению. Компьютерная программа «Вампира», собиравшая и отсеивавшая информацию о необъяснимых чрезвычайных происшествиях на планете, уже взяла на заметку страшные события, начавшие происходить в районе трех дряхлых домов на Стромынке. Программа учитывала многие факторы, в том числе удаленность от столицы, поэтому в Москве «Вампир» контролировал даже переговоры служб спасения, скорой помощи, милиции. С каждым днем это дело продвигалось в памяти машины все выше по комплексной шкале, оценивающей уникальность и опасность случая. Уже недалека была та минута, когда ему будет присвоена категория «дельта», требующая немедленной инспекции и расследования.

Но человек предполагает, а кто-то располагает. В данном случае капитан Ларькин и предположить не мог, что волею судьбы или руководства ему придется заниматься расследованием грядущего дела большей частью в одиночестве.

В понедельник утром 3 января, когда большинство трудящихся и практически все прогрессивно настроенное человечество со сладкой болью вспоминало прошедшие праздники и пыталось осмыслить свои дальнейшие действия, к корпусу «Б», среднему из заброшенных зданий на Стромынке, подъехал грузовик. В кабине его сидели два человека сугубо пролетарского вида. Один, большой и рыхлый, с помятой и заспанной физиономией, осмотрел местность перед грузовиком и заглянул в зеркальце заднего обзора. Этого ему показалось мало, и он высунулся из дверцы, запустив в кабину лишнюю порцию утреннего мороза. Осмотрев окрестности позади машины, он вернулся на место и сообщил напарнику: