Читаем без скачивания Смежный сектор - Андрей Ливадный

Андрей Ливадный

Смежный сектор

(Иной разум — 2)

Пролог

Под ногами поскрипывал искрящийся на свету голубоватый снег.

Несмотря на низкую гравитацию, человек шел, пошатываясь, выбиваясь из последних сил: на его плечах тяжким грузом повисло безвольное тело, облаченное в испачканный грязью, местами заляпанный кровью скафандр.

Опущенные забрала гермошлемов не позволяли рассмотреть лиц.

Шаг…

Рифленая подошва скользит, ломая корку кислородного снега, рука в поисках опоры касается закругляющейся стены, в которой через равные промежутки расположены овальные иллюминаторы, покрытые изнутри толстым слоем инея.

Вибрация. Разреженный воздух плохо передает звук, но осязание подсказывает: где-то рядом работает мощный механизм, вращающий заиндевелую трубу тоннельного перехода. Пальцы срываются, скользят по гладкой поверхности, стирая слой замерзшего конденсата, и по ту сторону толстого стекла внезапно проступает чернильный мрак бездны, исколотый серебристыми искорками неимоверно далеких звезд.

Сознание человека едва ли обращает внимание на этот факт. Все его силы, физические и моральные, подчинены сейчас одному стремлению, — идти, двигаться вперед, во что бы то ни стало…

Еще один шаг.

Безвольное тело давит на плечи, предательская корка снега ломается, ноги скользят, теряя опору, и он неловко падает набок.

Все… Привал…

Он наклоняет голову, снимая с себя кольцо связанных в запястьях рук. Внезапно накатывается неодолимое желание открыть забрало гермошлема, набрать пригоршню голубоватого снега и ощутить, как заломит зубы от холода, когда мелкие кристаллики начнут таять во рту…

Нельзя. Атмосфера в тоннельном переходе слишком разрежена.

Он хорошо знал данный проход. Его называли «коридором мертвых», из-за нескольких тел, оставшихся тут с незапамятных времен. Вмерзшие в утолщающуюся год от года наледь, они выглядели, как гротескные скульптуры.

Мысль о кристаллах кислородного снега ушла, но рука продолжала неосознанно шарить вокруг, пока под пальцы внезапно не попал небольшой сферический предмет.

Человек машинально поднял находку.

В моменты полного изнеможения сознание само ищет спасительные мелочи, за которые можно зацепиться, чтобы не потерять ощущение реальности, — они позволяют рассудку отступить от края пропасти, не поддаться влекущему зову отчаянья…

…Маленький сферический предмет лежал на ладони, его матовая поверхность тускло отсвечивала, отражая блики освещения. На корпусе шара, под прихотливым узором наледи, виднелись точечные отверстия, за которыми таились различные сенсорные системы. В средней части сфероид опоясывало небольшое вздутие, на котором взгляд различал гнезда реактивных микродвигателей.

Несмотря на внешнюю целостность обшивки, шар выглядел статичным, нефункциональным, на нем, как и на всех окружающих предметах, лежал слой изморози, под которым с трудом угадывалась нанесенная много лет назад маркировка:

«Изготовлено в России. Арапинский завод самодостаточных микросистем. Модель ИПАМ-17»[1].

Человек некоторое время смотрел на маленький сфероид, затем машинально сунул его в нагрудный клапан разгрузки, надетой поверх скафандра.

Короткий отдых грозил перерасти в полный статис. Он понимал это, несмотря на свинцовую усталость, сковывающую тело и разум.

Нужно двигаться. Преодолеть себя и идти.

Он снова наклонил голову, проталкивая гермошлем в кольцо занемевших рук находящегося в бессознательном состоянии друга.

Идти. Двигаться. Только вперед…

Прошло без малого двое суток, прежде чем он сумел добраться до загерметизированных жилых помещений, среди которых располагался медицинский модуль.

К этому моменту он уже едва соображал, где находится и что делает, действуя скорее машинально, чем осознанно. Усталость пересилила все остальные чувства, сознание стало обрывочным, и неудивительно, что он совершенно забыл о подобранном в тоннельном переходе сфероиде.

Последние усилия человека, так упорно стремившегося попасть в медицинский модуль сектора, были направлены на то, чтобы сохранить искорку жизни, все еще теплящуюся в организме тяжело раненного друга.

Что он мог сделать для него?

Немного, учитывая собственное состояние. Освободившись от гермоперчаток скафандра, он отыскал взглядом ближайшую ко входу автоматическую реанимационную камеру и, выбиваясь из последних сил, стал укладывать в нее безвольное тело, даже не сообразив, что с раненого следует снять скафандр.

Он понял свою ошибку только в тот момент, когда прозрачная верхняя часть сложного агрегата отказалась опускаться, а на ближайшем терминале кибернетической системы зажглись предупреждающие огни.

Он вновь склонился над телом друга, и в этот момент шар выскользнул из нагрудного клапана разгрузки, ударился об пол и откатился в сторону, к основанию комплекса медицинской аппаратуры.

Естественно, изможденный человек не обратил на это никакого внимания. Он непослушными пальцами расстегивал гермоэкипировку, чтобы дать возможность автоматике приступить к осмотру и оказанию первой помощи так и не приходившему в сознание другу.

Элементы скафандра падали на пол, за ними последовала пропитанная кровью одежда.

На консоли управления один за другим стали вспыхивать изумрудные сигналы индикации. Прозрачная крышка реанимационной камеры дрогнула и начала автоматически опускаться.

Все…

Теперь он сделал все, что мог. Оставалось лишь надеяться и ждать.

Человек в последний раз взглянул на землистое лицо товарища, затем, опираясь рукой о попадающиеся на пути предметы, побрел к выходу из медицинского отсека.

Он хотел одного — спать.

Маленький, не подающий признаков функциональности шар остался лежать на полу, погребенный под окровавленной одеждой.

Покрывавший его иней давно растаял, и теперь смешанная с влагой кровь капала на корпус, скатываясь по нему розоватыми дорожками.

Под грудой влажной одежды сохранялось тепло.

Неизвестно, что происходило с помещенным в реанимационную камеру человеком, но маленький сфероид постепенно приходил в себя после многолетнего стасиса.

Под прочной оболочкой из металлокерамического материала медленно накапливалась энергия, поставляемая термоэлементами, работающими на разнице температур между окружающей средой и внутренним пространством сферического аппарата.

Искусственно созданная нейросеть, составляющая основу вычислительного устройства сфероида, являлась сложной самоорганизующейся системой, в основу которой были заложены принципы кодирования и обработки данных, заимствованные у биологических прототипов.

Для поддержания функций искусственной нейросети было достаточно небольшого количества энергии: микроток, выработанный термоэлементами, оказался слишком слабым для восстановления вспомогательных сенсорных систем, но его вполне хватило для модулирования импульсов возбуждения на входе нейросети.

Искусственная нейронная сеть очнулась — именно очнулась, а не включилась, и первым ее действием стала безуспешная попытка принять импульсы обратной связи.

Мрак.

Тишина.

Полное отсутствие сигналов от сенсорных систем.

Он вновь осознавал себя, но не воспринимал окружающей реальности.

Для нейросети, пусть и искусственной, это являлось шоком.

Часть первая. СМЕЖНЫЙ СЕКТОР

Глава 1

Доминик Ван Хеллен проснулся от тихого, вкрадчивого, царапающего звука.

В отсеке сквозило холодом. Система вентиляции вторую неделю сбоила с подогревом регенерированного воздуха. Не хватало ресурсов, — как всегда, на исходе годичного периода большинство автоматических устройств входило в энергосберегающий режим, поддерживая лишь минимум своих функций.

Разбудивший его звук повторился.

Рука медленно скользнула вдоль торца откидной койки, пока пальцы не сомкнулись на пористой поверхности рукоятки оружия.

Ван Хеллен замер, превратившись в слух. Царапающий звук приближался, становясь отчетливее, резче.

Тусклый, желтоватый свет, исходящий от маленького плафона дежурного освещения, превращал тьму в серый сумрак, очертания предметов казались зыбкими, расплывчатыми.

Совсем, как в холодные месяцы… — машинально подумал Доминик, оценив обстановку.

Звук на время исчез, будто замер, потом появился вновь.

Кто-то продвигался по системе вентиляционных каналов, теперь в этом не оставалось никаких сомнений.

Взгляд Ван Хеллена уже достаточно свыкся с полумраком, чтобы разглядеть забранное в металлическое жалюзи отверстие системы централизованной подачи воздуха. Настороживший его звук мог исходи гь только оттуда.