Читаем без скачивания Жестокое эхо войны - Шарапов Валерий

Обустроив Ефиму удобную позицию для обороны входа, майор юркнул между столами к дальней стене. Оттуда неплохо простреливались все четыре окна, выходящих в Глотов переулок.

– Восемь, – выстрелив, прошептал Васильков. И, поменяв в пистолете магазин, принялся снаряжать пустой патронами…

«А ведь что-то похожее в моей жизни уже происходило! – пульсировала в его голове назойливая мысль. – Верно! Было дело. Держали вот так же с мужиками оборону на старой водяной мельнице…»

Дивизионная разведка дальше двадцати километров за линию фронта не ходила. Не было такой нужды. Глубже «ныряли» ребята из фронтовой разведки, в немецкой форме и в совершенстве владеющие немецким языком. Васильков со своими орлами много раз сопровождал их на задание и много раз встречал.

Однажды, проводив такую группу километров на тридцать, возвращались к своим. У всех за спинами немецкие MP, только у Ярцева наш «папаша»[31], а у старшины Петренко – немецкий карабин Mauser 98k. Любили они эти тяжелые и неудобные стволы, вот и таскали, не расставаясь.

Разведчики вымотались, двое суток не спали, устали как черти. Слегка потеряли бдительность и, как водится в таких случаях, нарвались на немцев. Да не на какой-нибудь обоз, не на трофейщиков или санитаров, а на свеженький взвод пехотинцев, двигавшихся лесной тропой в колонну по одному.

Схорониться не удалось – немцы заметили и сразу же пошли в атаку. Забросав первую толпу фашистов гранатами, разведчики решили оторваться.

Надолго их не хватило – через пятьсот метров стали задыхаться и перешли на быстрый шаг. Немцы догоняли. Благо дело происходило в густом лесу при минимальной видимости, не то постреляли бы всех в спину.

Из последних сил прошли еще с километр, покуда не наткнулись на заброшенный домик у быстрого ручья. «Старая водяная мельница!» – сообразил Васильков и приказал изготовиться к бою.

Почти все деревянные элементы полуразрушенного здания сгнили, зато стены, некогда возведенные из крупного булыжника, стояли как новенькие. Отлично сохранившиеся, они могли послужить неплохой защитой в бою.

Забежали внутрь, осмотрелись, распределились по дверям и оконным проемам. А тут и немцы подоспели.

Первых выкосили дружным огнем, но после пришлось туго. Стоит высунуться, как с десяток пуль тут же впиваются в булыжник, обдавая лицо и руки мелкой крошкой.

Вскоре из-за плотности вражеского огня подойти к проемам стало совсем невозможно. Васильков приказал занять позиции в глубине строения. В центре помещения имелся мощный фундамент, над которым высилось нагромождение из остатков колесной оси и механизма с каменными жерновами. Сам Александр с парой бойцов остался под окнами присматривать, чтобы гитлеровцы не подошли вплотную и не забросали разведчиков гранатами.

Но те не спешили использовать гранаты. Похоже, немецкий взводный приказал своим солдатам брать русских живыми. И вместо, казалось бы, простого решения те ринулись штурмовать древнее каменное строение…

– Кто они, товарищ майор? Чего хотят? – начал приходить в себя молодой старлей.

– Потом разберемся! Позже… – Васильков выстрелил в мелькнувшую в оконном проеме тень. – Сейчас нужно удержать этот кабинет до приезда милиции.

– А приедут, Александр Иванович? – Парень посмотрел на бывшего разведчика. Взгляд его был наполнен такой бесконечной тоской, что Сашке стало его жаль.

– Ну как же не приедут, Ефим?! – подбодрил он уверенным голосом. – Вокруг столько людей! Кто-нибудь наверняка позвонил и сообщил о перестрелке. Что с патронами?

– Вроде есть. – Баранец неуверенно поглядел на свой пистолет.

– Вроде на огороде, товарищ старший лейтенант! – с шутливой строгостью отчитал Васильков подчиненного. – Считать надо выстрелы! Кинь пустой магазин…

Снаряжая патронами магазин товарища, майор успевал бросать взгляды на окна и дверь. При необходимости вскидывал пистолет и производил выстрел. За семь-восемь минут перестрелки ему удалось уложить того коридорного черта в картузе и задеть парочку нападавших – он отчетливо слышал их стоны и сдавленные матюги.

Однако радости от этого было мало. Сашка догадывался, что охрана нового корпуса Таганского военкомата ликвидирована так же, как и охрана старого. Милиция почему-то задерживалась. На помощь жильцов из соседних домов рассчитывать не приходилось – никто из них добровольно под бандитские пули не полезет. А боеприпасов с каждой минутой становилось все меньше.

Обстоятельства складывались не лучшим образом, но Васильков виду не подавал. Не хотел он, чтобы его напарник запаниковал и наделал ошибок.

Накрепко обосновавшись в мельнице, разведчики держались.

Немчура наседала. В группе появились потери: одного бойца убило – винтовочная пуля снесла часть лобовой кости. Другой был ранен в бок, но пока держался и стоял на ногах.

Через небольшой проем в стене старшина садил из карабина, удерживая ручей и не пропуская через него атакующих. Двое разведчиков контролировали высокий дверной проем, к которому через лес петляла заросшая травой и кустами грунтовка. Васильков отвечал за оконные проемы, один из которых был разломан до фундамента и фактически превратился во вторую дверь.

В разгар боя он заметил трех фрицев, бегущих снаружи вдоль оконной стены по обломкам разбитого булыжника. Он хладнокровно прицелился и выстрелил в первого. Тот упал. Второго он ранил. А в третьего выстрелить не получилось – у немецкого «MP-40», верой и правдой служившего два года, вдруг заело затвор.

Дело плевое, но для решения требует нескольких секунд. А их не было. Третий – высоченный рыжеволосый фашист с белесыми ресницами и красными как у быка глазами, с закатанными по локоть рукавами – ворвался сквозь разломанное окно внутрь мельницы. Первым он заметил Сашку и побежал к нему, держа в руках винтовку с примкнутым ножевым штыком.

В рукопашной схватке это было страшное оружие, и немец предвкушал легкую победу. Надежды на товарищей у Сашки было мало, в том смысле, что все они палили по своим секторам и в суматохе могли не заметить появившегося внутри мельницы фрица.

Конец ознакомительного фрагмента.