Читаем без скачивания Огонь на поражение (Атомный шантаж) - Михаил Зислис

— А?.. — ошалев переспросил следователь. По желудку заметался ледяной ком. — На тебя… выйти?

— Сам смотри, — невозмутимо продолжал Гриценко. — Он дает тебе дело. Ты отказываешься, мотивируя отказ тем простым обстоятельством, что дело — не твоего уровня, не твоего ума, и вообще — «какого хрена?». Так? Он знает, что ты не будешь делать вид, что расследование подвигается, вовлекая в дело неповинных людей — ты для этого слишком честный малый. Ты не будешь делать опрометчивых ходов. Ты постараешься в лепешку разбиться, лишь бы найти преступника. Это если будешь заниматься делом. Илья Крамер даже не рассматривает вариант, что ты откажешься. Вместо этого, он скидывает дело, воспользовавшись своими обширными и, вне всякого сомнения, сильными связями — и куда? Прямо тебе в руки. До этого ты, думаю, и сам дошел.

Татаринов промолчал. Просто потому, что на время онемел.

— А дальше — самое интересное. Крамер знал о том, что в новом ведомстве по борьбе с терроризмом руководитель — продажный сопляк, который считает, что деньги и сила решают все в этом мире… — руководитель Института прервался, чтобы вновь покачать головой на немой вопрос «А разве не так?..». — И вот что — Крамер знал о Школе, и знал о нашей с тобой давней дружбе. Как он все это узнал, откуда, — мы еще будем выяснять. Другое дело, что он все просчитал до мелочи. Он _знал, что ты постараешься со мной связаться, и могу поспорить — даже притворно удивился, когда ты попросил его выяснить текущий телефон Леонида Гриценко, о Школе которого была статья в февральском номере…

— Ты выиграл, — пробормотал Татаринов.

— А номер, Володь, ты только подумай — номер он сверстал и напечатал специально для тебя одного. Потому никаких миллионных тиражей — один-единственный экземпляр, который я только что сжег в пепельнице, страница за страницей.

— Черт… Ничего не понимаю. Если он про тебя знал, какого же хрена ему было напрямую с тобой не связаться?..

— Потому что, — неопределенно сказал Гриценко. И добавил тихо:

— Для нас это слишком простое дело. Мы занимаемся той преступностью, которую остальные ведомства уже отчаялись наказать. Просто потому, что я своих ребят выпекаю по восемь лет, их нельзя на конвейер поставить, понимаешь? Потому мы работаем в исключительных обстоятельствах, а остальные пасуют и забирают себе львиную долю обыденной преступности… Конечно, так будет не всегда… я очень на это надеюсь.

— Кошмар… — Татаринов обессиленно опустил голову к рулю.

— Да брось, Володь, какой кошмар?.. Наоборот, все к лучшему. Ты рули давай. Жизнь-то продолжается, так? Ну, не царь ты Соломон, теперь я вижу… подумаешь, мелочь какая. Гриценко улыбнулся.

…По дороге он вытащил из нагрудного кармана рубашки телефон и набрал номер — какой, следователь даже не захотел смотреть.

— Тимур? Пришли за мной машину. Адрес запиши… — и Гриценко продиктовал адрес. — Да, хорошо, понял. Продолжайте.

— Во память у старика, — грустно съязвил Татаринов. — Я бы и то свой адрес дольше вспоминал.

— Ерунда, Володь. Слушай теперь сюда. De jure, я не имею права помогать тебе вообще. Без санкций этих бюрократов, которые хоть и не начальство, но все же без них мы — кучка энтузиастов. Большую часть денег мы получаем от них, поэтому… Мелочь, но неприятная. De facto, я могу выделить часть наших ресурсов — все, кроме тех, что не должны использоваться в ординарных операциях. Думаю, недели нам хватит на все. Есть у нас неделя?

— Ленька, ты хоть представляешь, как меня выручишь?

— Вполне, — ответил Гриценко. — Только ты про это — молчок. Сфабрикуем тебе ложное дело, задокументируем ТВОЕ расследование. Ты про нас никогда не слышал, ты сам распутал цепь, сам вышел на организаторов грязного бизнеса…

— Подожди-ка. За неделю?

— За полтора месяца, — поправил Гриценко. — Ты занимаешься этим делом уже пять недель, стало быть, к окончанию операции, будет полтора месяца. А потом… ты так и не ответил. Останешься в прокуратуре? Не хочу на тебя давить, но, придя в Институт, и зарплату получишь побольше… хотя совсем не в ней дело, как ты понимаешь, и работа будет тяжелая, но интересная. Кроме того, — друг улыбнулся, — как тебе потом жить, постоянно мучаясь вещами, которых ты не увидел? У нас очень интересно.

— Почти уговорил. Но послушай, где я уже слышал все эти разговоры? — Татаринов остановил машину. Приехали.

— Где… да там же все. Книжки мы с тобой почти одинаковые читали. Рад был повидаться. Завтра вечером за тобой заедет Тимур, приступим к расследованию.

— Так ты что, даже не зайдешь? — запротестовал следователь. — Мы так не договаривались!..

— У меня еще в Институте дела. Школа жизни. Новую технологию вводить в действие надо, людей инструктировать. К тому же, я сам хочу посмотреть, чего там ребята из центра произвели на свет божий. Ты иди, в общем, домой. Иди. Я здесь машину подожду.

Владимир Татаринов покачал головой, сильно сжал руку Гриценко, закрыл двери в «Ауди» и зашагал, не оборачиваясь, домой, думая о том, что ничего в этой жизни нет ценнее крепкой дружбы и крепкого здоровья. Прав, прав был Эпикур, сто раз прав. Впрочем, Эпикур давно умер, а вот следователю Татаринову, похоже, предстояло второе рождение.

5.

…«А давайте брифинговать», — сказали когда-то остроумные игроки клуба веселых и находчивых. Гриценко, одетый в простой черный костюм, склонен был согласиться с этим предложением и собрал в уютном лекционном зале маленькое совещание. Здесь не было лишних — Тимур Миняжев, бессменый руководитель аналитического отдела Школы, человек, без которого стало бы намного труднее работать, Зеф, Гек и Яна — ребята самой первой и самой профессиональной тройки «Д» про которых Владимир Татаринов, скромно присевший позади всех, ничего не знал, кроме того, что успел ему рассказать Гриценко. И Ленька. Вот, собственно, все — их было только шестеро здесь. У ребят, выглядевших, кстати сказать, весьма бодро, несмотря на ранний час, под руками шелестели распечатки с данными из папок, систематизированными, причесанными, упорядоченными в порядке важности сведений. Татаринов и сам не отказался бы заглянуть в них, но его никто не приглашал. Но и позволь ему кто-нибудь глянуть в эти распечатки, он навряд ли понял бы что-либо в длинных и запутанных кодированных формулировках и таблицах. Здесь, внутри уникальной Школы, действовали совсем другие законы, которых он не понимал и, следуя совету друга, понимать не особо старался. Лишь иногда, совсем зайдя в тупик, обращался с вопросом к Тимуру Миняжеву или к Леньке.

Сегодня, например, он спрашивал, что до сих пор делают в Школе ее выпускники — а именно Яна, Гек и Зеф. Почему у ребят какие-то клички, вместо имен, зачем это нужно. Тимур, предварительно согласовав рассказ с Гриценко, поведал следователю о происшествии полуторагодичной давности (Татаринов помнил о подобном смутно), когда террористы, готовые буквально на все, захватили самолет. Тогда, при штурме, именно эта тройка, несмотря на всю подготовку, полученную в Школе, несмотря на всю техническую поддержку умудрилась сработать не совсем чисто — ребятам пришлось уничтожить террористов, чего, по мнению руководителя Института, делать совсем не следовало. А следовало, наоборот, взять негодяев живыми. В операции было несколько провальных моментов, вызыванных недостатком практических занятий. То есть, конечно, симуляция боевой обстановки, производимая на плацу и в специальных комплексах была довольно полной, но все равно отличалась от реальных форсмажоров, когда каждое слово и каждое движение следует взвешивать и обдумывать, потому что как слово, так и неверный жест или действие могут стать последними… В симуляции, к тому же, нет адреналиновой накачки. В общем, Гриценко Л. Ю., в совершенно несвойственной ему манере, пришел тогда в ярость, накричал на ребят в том смысле, что заставит их снова пройти весь курс… Шутка, конечно. На весь курс уходит восемь лет, несмотря на необыкновенную насыщенность. Так что, Гриценко придумал для ребят дополнительную программу, которая уже автоматически включилась в расписание для следующих выпускников. Другое дело, что начальство, в лице неизвестного Татаринову Алексея Крылова, под нажимом всяких прочих начальников, увидев команду «Д» в действии, немедленно затребовала их на полный рабочий день — и тридцать два дня в месяц. И вот сейчас, за последние полтора года, был один из тех редких случаев, когда ребята после короткого отпуска были не на задании, и Гриценко решил воспользоваться возможностью и дать им новое дополнение к курсу… Тут Тимур прервался и посмотрел Татаринову прямо в глаза. Следователь смутился. Получалось, что он опять отрывает команду от жизненно-важных тренировок.

Задумавшись, Татаринов пропустил момент, когда Ленька заговорил.