Читаем без скачивания Дворец сновидений - Исмаил Кадаре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы к тебе благоволим. Марк-Алем десятки раз повторял про себя эту фразу, словно благодаря многократному повторению он мог проникнуть в ее суть. И тем не менее она оставалась все такой же закрытой со всех сторон, загадочной, гладкой, точно полированная доска, где и ухватиться-то не за что.
Марк-Алем снова потер глаза. Хотел было снова приняться за чтение, но не смог. Буквы казались ему рыжеватыми, словно освещенными дальним отблеском огня.
Он отложил в сторону около сорока сновидений, не представляющих ценности. Большинство из них было вызвано скучными бытовыми проблемами, в то время как некоторые казались просто выдуманными, хотя полной уверенности в этом не было. На самом деле он прочел их уже по два-три раза, но так и не пришел к окончательному выводу. Начальник велел ему во всех случаях, когда есть какие-то сомнения, помечать сновидение знаком вопроса и оставлять для рассмотрения вторым чистильщиком, но он уже отложил такое количество сновидений, что опасался, не переборщил ли. Он и в самом деле отсеял слишком мало сновидений, и если не вычистит хотя бы эти сорок, начальник с полным основанием вправе будет сказать: Марк-Алем — перестраховщик, чтобы не брать на себя ответственность, он перекладывает все сновидения на других чистильщиков. А ведь он сам работал чистильщиком, и его основной задачей было отсеивать негодный материал, а не передавать дальше. Ну, только представьте, к чему бы привело, если бы все чистильщики, дабы избежать ответственности, сваливали как можно больше сновидений в интерпретацию? Отдел Интерпретации просто перестал бы принимать новые сновидения или пожаловался бы руководству. Руководство стало бы выяснять причины. Ох, этого мне только не хватало, вздохнул про себя Марк-Алем. А, в конце концов, пусть будет что будет, подумал он и с каким-то ожесточением, поспешно, словно боясь передумать, наложил сверху на четырех-пяти листках резолюцию: «не представляет ценности», поставив свою подпись. Продолжая делать то же самое с другими листками, он почувствовал мстительную радость по отношению к тем незнакомым ему идиотам, которые, маясь животом или зубной болью, мучили его два дня своими дурацкими сновидениями, возможно и не увиденными на самом деле, а подслушанными у других. Идиоты, кретины, лжецы, ругал он их про себя, накладывая негативные резолюции и на другие листки. И все же рука его чем дальше, тем медленнее писала, пока не зависла неподвижно над страницей. Угомонись-ка, пробормотал он, что ты спешишь как угорелый. И всего через мгновение нетерпение и гнев уступили место сомнениям.
Все ведь не так просто, и эти незнакомые ему идиоты могут доставить крупные неприятности. Сотрудники всех без исключения отделов, но отдела Селекции в особенности, трепетали от одного выражения «пересмотр дела». Ему рассказывали, что порой сновидцы, услышав о каком-то произошедшем событии, писали письма в Табир-Сарай, уверяя, что предвидели его в своем сне. Тогда поднималось дело, отыскивалось сновидение по входящему регистрационному номеру в Экспедиции, извлекалось из Архива, и, если информация подтверждалась, выявлялись виновные, не принявшие сновидение во внимание. Виновными могли оказаться толкователи, неправильно разгадавшие значение сна, но могли оказаться и отборщики, отсеявшие сновидение в кучу не представляющих ценности. В этом случае их вина считалась даже более тяжелой, потому что ошибка толкователя, не сумевшего правильно понять смысл послания, была простительнее ошибки отборщика, вообще не обнаружившего в сновидении никакого послания.
Проклятая работа, пробормотал Марк-Алем, при этом сам удивившись случившемуся у него приступу сознательности. Да и ладно, пошло оно все к черту. Он наложил резолюцию «не представляющее ценности» на одном из листов, но над следующим вновь задумался. Поскольку он так и не решил, что делать с листком, который держал в руке, он принялся непроизвольно перечитывать написанный на нем текст: «Заброшенный пустырь у основания моста; что-то вроде помойки. Посреди всякого выброшенного хлама, грязи, осколков битой глиняной посуды валяется какой-то древний музыкальный инструмент, доселе невиданный, который играет сам по себе, и молодой бычок, разъярившийся, похоже, от звуков этого музыкального инструмента, злобно фыркает у опоры моста».
Это что-то связанное с искусством, решил про себя Марк-Алем. Какой-нибудь недовольный музыкант, оставшийся без работы. Он начал уже выводить «не представляющее ценности» на листке. Он успел написать только «не», когда взгляд его упал на первые строчки, пропущенные им, где указывались имя сновидца, дата и род его занятий. Как ни странно, хозяин сновидения был не музыкантом, а столичным продавцом цветной капусты. Этого мне еще только не хватало, пробормотал Марк-Алем, не сводя взгляда со страницы. Чтобы возник какой-то чертов торговец овощами и все мне запутал! Да к тому же еще из столицы, а значит, обратиться с жалобой в случае чего ему будет проще простого. Марк-Алем тщательно зачеркнул написанные уже на листке буквы и перевел сновидение в разряд представляющих ценность. Идиот, пробормотал он еще раз про себя, искоса взглянув напоследок на страницу со сновидением, как смотрят на человека, которому делают какое-то совершенно им не заслуженное благо. Окунув перо в чернила и уже не перечитывая во второй раз, написал «не представляющее ценности» на нескольких других листках. Когда раздражение несколько улеглось, он снова взял себя в руки. Оставалось еще восемь сновидений, после первого прочтения которых он просто голову себе сломал. Он пересмотрел их спокойно, одно за другим, и, за исключением одного, переведенного в разряд представляющих ценность, остальные оставил там, где были. Лишь совершенно тупой не разглядит в них отражение семейных дрязг, проблемы с глистами или отсутствие женской ласки. Хотя у него уже начали болеть глаза, Марк Алем извлек еще несколько листов из папки с необработанными сновидениями и положил перед собой. У него появилось ощущение, что
