Читаем без скачивания Вторая жена Пушкина - Юрий Дружников

Тамара губу прикусила.

-- Нет, ты просто рехнулась! Вы только подумайте?! А меня куда? В мусоропровод спустить?

-- Не пугайся, я ведь только спросила, -- замахала на нее руками Диана.

-- И потом, мужик мой слишком ленивый, -- миролюбивей добавила Тамара. -- Я и сама-то Светланку на третий год еле-еле зачала.

-- Кто бы помог? -- зациклилась Диана. -- Если очень серьезно...

-- Если очень, то все равно не на улице же! А Тодд твой пропадает без толку? Какой-никакой, а все ж американец. И хоть знаешь человека.

-- Я его отшила.

-- Ну и что? Обратно пришей. Это ж идеальный вариант! Только не будь полной идиоткой и не ляпни ему, что рвешься забеременеть. От такого светлого будущего любой нормальный мужик мгновенно испарится, только его и видели. Перетрахайся с ним, он уедет в свою Америку, и дело с концом. А будет сопротивляться, напои.

-- Зачем?

-- Пьяный мужик на это всегда готов, как юный пионер. Звони ему...

-- Страшно...

-- Страшно, когда тебя насилуют. А тут... Слушай, -- Тамара сжала ее плечо. -- А что если он тебя в Америку возьмет? Дурой будешь, если откажешься.

-- Как же я Пушкина оставлю?

-- Нет, душа моя, по тебе психушка тоскует. Лучше от тебя держаться подальше...

Через знакомых в университете Моргалкина нашла телефон общежития легко и оставила просьбу позвонить в Музей Пушкина. Тодд перезвонил. Но чтобы прийти с ним домой, надо было посоветоваться с Пушкиным. Он по женщинам легко бегал -- почему же ей один раз нельзя?

Вечером она вошла в комнату и первым делом его спросила. Пушкин молчал, только смотрел на нее. Наверное, растерялся. Думал и не знал, что ответить.

-- Но ведь ты сам был гуляка! -- настаивала Диана. -- А теперь эмансипация полная. Тодд говорит, что ты всегда был феминистом. Люблю-то я тебя, он просто донор, понимаешь? До-нор, по-французски le donneur...

Пушкин еще немного подумал и разрешил. Диана поцеловала его в щеку и убежала.

10.

-- Наконец-то мужика привела! -- громко, ни к кому не обращаясь, изрекла соседка, идя на кухню. -- Может, он тебя нормальной сделает...

Моргалкина промолчала. Тодд стоял позади нее и, видимо, не очень понял смысл сказанного. Она пошарила в сумочке, ища ключ, открыла свою комнату, впустила Тодда и сразу заперлась на замок.

Когда Диана позвонила, Данки удивился, услышав в трубке ее голос. Она была деловита, даже не спросила его, хочет ли он увидеться, сразу предложила встретиться, и у него выбора не осталось. Он не распрашивал, куда она его везет -- неловко было. Теперь Тодду показалось, что в темной комнате кто-то есть, и он поздоровался. Никто ему не ответил. Диана зажгла настольную лампу: в полутьме стоял Пушкин. Данки протянул ему руку, которая осталась не пожатой. Тогда Тодд учтиво поклонился и сказал:

-- Хай, Пушкин!

Пушкин не ответил.

-- Вот почему вы шутили, что замужем...

-- Я не шутила, -- отрезала Диана, чтобы Тодд прекратил фамильярничание.

Она быстро собрала ужин, вытащила из морозильника бутылку водки. Тодд сидел за столом и только водил глазами, следя, как она бегает по комнате.

-- Хорошо у вас. Очень уютно. И книг много, -- с вежливой инерцией говорил он, глядя на ужасный беспорядок, с которым можно сравнить только его собственный гараж в Пало-Алто. -- Если я когда-нибудь опять женюсь, у меня обязательно будет уютно.

-- Опять? -- Моргалкина зацепилась за слово и на мгновение перестала хозяйничать. -- Вы разве женаты?

-- В общем-то нет...

-- Как это? -- непонятка ее озадачила.

-- То есть я был женат, развелся, но жена все пытается судиться со мной. Стоит мне купить что-нибудь, например, машину, как она нанимает адвокатов, утверждая, что я при разводе утаил от нее еще некоторую сумму. Она мне просто мстит, но не понимаю, за что...

Пять лет назад еще студентом Данки летал на каникулы в Гонконг и там познакомился с вьетнамкой, которая в него влюбилась. Она -- сирота, родители погибли, когда пытались переправиться на лодке за границу, а девочку береговая охрана спасла. Тодд расчувствовался и решил привезти ее в Америку. Они зарегистрировались тогда же в Гонконге. Через некоторое время она приехала к нему в Калифорнию и получила статус постоянного жителя США. Жить с Тоддом, однако, она отказывалась, придумывая разные причины.

Вскоре он узнал, что у нее есть жених в Лос-Анджелесе, к которому она, собственно, и приехала, использовав Тодда в качестве транспортного средства. Больше того, жена уговорила его не разводиться, пока она не получит американского гражданства, а то ее вышлют из страны. Потом она начала отсуживать у него все что возможно и невозможно, скандалить из-за каждого пенни и продолжает это делать по сей день, хотя у аспиранта Данки взять практически нечего, кроме старого кресла и спального мешка. Адвокаты в Калифорнии зубастей крокодилов и умеют кушать клиентов лучше, чем где бы то ни было еще.

Тодд ей все оставил, а себе из принципа хотел взять фото матери в серебряной рамке. Рамка ему была не нужна, но сколько он себя помнил, она висела в доме матери рядом с иконой. Из какого-то глупого принципа он хотел эту рамку оставить себе. Жена упиралась: не отдаст, потому что рамка ей нравится, и все тут. Судья, то и дело ворчавшая на него, что вот эти свинские мужчины разводятся, бросают невинных женщин и прочее, когда поняла, что жена претендует на фотографию его матери, вдруг стукнула молотком по столу и изрекла нечто внеюридическое: "Не будет этого, мадам! Совесть надо иметь!"

-- А теперь я не знаю, надо совесть иметь или не надо, -- печально сказал Данки.

Как ни смешно, брак его оказался без постели. Без постели для него -она-то жила с женихом. Вот почему Данки избегал рассказывать про это приятелям. Кому охота откровенничать, имея столь оригинальную форму семейной жизни? О, блаженное время наших советских разводов! Собственности никакой, делить нечего, окромя комнаты в коммуналке, которая принадлежит государству. Счет в банке? Но денег никогда не хватало до получки. В худшем случае при разводе, как выразился один мой знакомый адвокат, придется распилить пополам люстру. Не то в Калифорнии. По закону, муж обязан содержать жену до конца дней после развода так же, как он это делал в браке. Смертельный номер для общества, если, женившись, рискуешь оказаться в западне.

Предстоял еще суд, на котором символическая жена рассчитывала получить от Тодда реальные алименты на свое содержание в будущем, потому что она ведь приехала в Америку вовсе не для того, чтобы работать. Получилось, что Тодд будет кормить и ее жениха, замуж за которого она по этой причине не спешит. Некоторые калифорнийские законы весьма удобны для некоторых нечестных людей.

-- Вышел я из зала суда на свежий воздух, -- сказал Тодд, -- и поклялся больше не жениться никогда.

Диана сидела тихо и, не перебивая, слушала.

-- Налейте, -- наконец попросила она. -- У нас в России мужчинам положено разливать. Выпьем за ваш развод...

И сразу, не ожидая Тодда, выпила до дна.

-- Ему тоже нальем, -- Тодд подошел к Пушкину с бутылкой. -- А то как-то несправедливо.

Воткнув рюмку между фанерных пальцев, он наполнил ее. Пушкин держал рюмку криво, и половина водки пролилась на ковер. Тодд чокнулся сперва с ним, а потом с Дианой. Он уминал все подряд, что было выставлено на стол. Через полчаса оба захмелели. Один Пушкин оставался трезвым.

-- Давай выпьем на брудершафт, -- сказала Моргалкина, от полноты чувств заранее перейдя на "ты". Но придется поцеловаться. Ты не против?

Нет, Данки был не против. Он перегнулся через стол, она подставила ему губы. И как-то само собой они начали обниматься и очутились на диване. Диана вдруг замотала головой, отвела его руки, вскочила и опустила платье.

-- Я что-нибудь опять сделал не так? -- растерянно спросил Тодд.

-- Подожди. Не здесь, здесь плохо!

-- Но почему?!

-- Он смотрит на нас. Пойдем в другое место.

-- Какое -- другое?

Диана не ответила. Она вдруг осознала: зачать сына ее и Пушкина надо не здесь. Как она сразу не сообразила? Обязательно в другой, только в той и ни в какой другой квартире!

-- Пошли! -- прошептала она, натягивая плащ.

Данки нехотя подчинился. Лифт не вызывался. Спотыкаясь, Тодд следовал за Дианой по лестнице. Выйдя из подъезда, она взяла его под руку и вывела на набережную. Ветер разогнал тучи, и на небе висела половинка луны. Шаги гулко отзывались в подворотнях.

Милиционер в Музее на Мойке, дом 12, спал, но, когда Моргалкина позвонила в парадный вход, глянул через стекло, узнал ее и спросил только:

-- Тебе чего?

-- Открой, Василий, -- попросила она. -- Мне поработать надо.

Про спутника ее он не спросил, понял, что они вместе, выключил сирену охраны, и Диана с Тоддом вошли. Располневший и в годах Василий опять уселся на стул, надвинул фуражку на глаза и вырубился.

Во тьме Диана шла по музею, как у себя дома, и тянула за руку Тодда. В кабинете Пушкина она остановилась. Свет то ли от луны, то ли от уличного фонаря проходил сквозь щель между шторами.