Читаем без скачивания Зубы дракона - Алексей Корепанов

*

[Продолжение рассказа "Что-то происходит?.."].

И еще появился кто-то без лица. Был какой-то разговор, но смысл слов тут же терялся, и нельзя было ничего вспомнить, удержать, в свете фар роилась всякая крылатая мелкота, за указателем дорога свернула направо, навстречу зареву, и оборвалась черной ямой. Он попытался закричать, собрался с силами, выдавил из горла стон - и разлепил тяжелые веки. Барсик, встав на задние лапы и положив передние на край дивана, настороженно смотрел на него зелеными немигающими глазищами.

- Дай воды, - слабым голосом проговорил Панаев. В полутемной прихожей, куда почти не достигал свет бра, ему почудился двойник. - Ему тоже.

И уснул, погрузившись в кромешную темноту и тишину.

*

В среду Панаев поехал на работу троллейбусом. Он не решился садиться за руль "Москвича". Он боялся всего: боялся обморока, который мог приключиться в пути, боялся, что проявится еще какая-нибудь скрытая способность, боялся, что сходит с ума, что все эти ночные видения сигнализируют о начале психического заболевания.

"Может быть, вот такое и видится сумасшедшим? - думал он, прижатый к поручню на задней площадке переполненного троллейбуса. - Просто я этого не знаю, а врачи-то должны знать. Но в состоянии ли сумасшедший знать о своем сумасшествии?"

Он мог направиться в поликлинику прямо из дома, предварительно позвонив на работу и предупредив, но расчетчики ждали "Файрэро", у них начиналась самая запарка, а на доводку последнего блока ему хватило бы полчаса. Отличным самочувствием Панаев похвастаться не мог, во всем теле была какая-то вялость, но голова не болела и не тошнило. "Привыкаю, что ли?" - еще раз подумал он и поежился. Никакими экспериментами он заниматься больше не собирался - кто знает, может быть он в состоянии вызвать землетрясение или закинуть человека на околоземную орбиту? Это, конечно, казалось ему невероятным, но за последние двое суток у него несколько изменились представления о невероятном.

Вахту в вестибюле несла тетя Тоня. Она выдала Панаеву ключ от "аквариума" и, дернув головой, сказала почему-то осуждающе:

- Вас гражданочка дожидается ни свет ни заря.

Панаев обернулся. В одном из кресел, окружавших кадку с пальмой, сидела, закинув ногу на ногу, незнакомая девчушка в джинсовом брючном костюмчике, длинноволосая, в меру накрашенная и очень миловидная. На колене ее лежала сумка с множеством закрытых на "молнии" карманчиков. Панаев с сомнением взглянул на неприветливую тетю Тоню.

- Вас, вас дожидается, - закивала вахтерша.

Панаев направился через вестибюль и девчушка поднялась ему навстречу, перекинув сумку через плечо.

- Корреспондент "Молодой смены" Людмила Ермоленко. А вы товарищ Панаев?

- Та-ак, - безрадостно протянул Панаев. С распространением

информации в их фирме, судя по всему, дела были в полном порядке.

А я думал, "Л. Ермоленко" мужчина. Это ведь ваша заметка о

светящихся объектах?

- Моя. Вчера мне сообщили о вас любопытнейшие вещи и я решила прямо

с утра.

"Ну да, НЛО, ясновидцы, экстрасенсы и прочая - такая вот

специализация", - подумал Панаев, а вслух сказал:

- Видите ли, товарищ журналист, я не нуждаюсь в рекламе.

В глазах девчушки вспыхнул профессиональный интерес.

- Значит это правда?

Панаев развел руками:

- Судя по результатам моих действий - правда. Но она мне совсем не нравится.

- Понимаю. Ощущение отторженности от других, собственной, скажем за неимением лучшего термина, патологичности, нежелание оказаться в центре всеобщего внимания, сомнения в отношении здоровья.

Панаев присмотрелся к ней повнимательней. И вовсе она была не девчушкой, а просто молодой миловидной женщиной.

- Вы правы. И к врачу я собираюсь прямо сегодня.

- Что-то беспокоит?

- Что-то! - усмехнулся Панаев. - Именно это и беспокоит. И вообще самочувствие не очень.

- Виктор Борисович, а нельзя более подробно? - Журналистка уже расстегивала "молнии" на сумке, извлекала ручку и блокнот. - Когда, как, где, ваши субъективные ощущения? Ваша сотрудница, Колодочкина - так, кажется? - говорила, но знаете - одно дело по телефону и от кого-то, а другое - из первых рук.

- Повторяю, за популярностью не гонюсь, - сухо ответил Панаев. Медные трубы мне не нужны, не тот случай.

- Но дело не только в вас, - возразила Ермоленко. - Изучение вашего феномена поможет науке, добавит что-то к нашему знанию о мире, что-то прояснит. Это все, конечно, штампы, но штампы верные. Наша публикация привлечет внимание, кого-то заинтересует, кого-то подтолкнет к исследованиям. И потом, секрета уже все равно не существует, сегодня знают у вас, через неделю будет знать весь город, но по слухам. Со всякими домыслами и прочим. Что такое слухи мы с вами знаем, весной спички весь город закупал, правильно? Поэтому именно сейчас газете нужно выступить и дать объективное изложение фактов. И просто по-человечески прошу вас, журналистка умоляюще посмотрела на Панаева. - Материал ведь сенсационный, согласитесь. Центральная пресса подобные случаи описывает, разрешили наконец, слава богу, так чем же мы хуже? Тем более, у нас ведь не "утка", а факты.

- Фактов пока нет, - заметил Панаев, понимая уже бесполезность сопротивления. Отказывать он все-таки не умел, да и как отказать симпатичному напористому джинсовому созданию с просящими глазами?

- Факты - это вы и все, что вы мне продемонстрируете, - парировала

журналистка. - И обещаю не сообщать место вашей работы.

Панаев с уважением окинул взглядом ладно скроенную фигурку. Нет,

Людмила Ермоленко была далеко не девчушкой-студенткой. И все-таки он

не выбросил белый флаг, а отступил в крепость, подняв за собой мост через ров.

- Демонстрировать не буду - здоровье не позволяет. А рассказать расскажу, если изучение моего, как вы выразились, феномена, поможет науке.

- Вы знаете, еще блаженный Августин говорил о том, что люди удивляются высоте гор и волнам моря, величайшим водопадам, безбрежности океана и звездам и не обращают внимания на самих себя.

А стоило бы. Мы ведь наверняка и сотой доли своих способностей еще не знаем. Так что об этом надо говорить как можно больше.

- Возможно, - согласился Панаев. - Кстати, ваши светящиеся шары не утка? И почему вообще утка, а не курица или ворона?

- Шары не утка, - ничуть не обидевшись ответила Ермоленко. - Я беседовала с четырьмя очевидцами. Что же касается газетной утки, то, насколько мне известно, это выражение возникло в семнадцатом веке в Германии. Некоторые осторожные журналисты после сомнительных известий ставили пометку "эн-тэ", "нон тэстатур", то есть не проверено. А "энте" по-немецки значит утка.