Читаем без скачивания На пути к звёздам. Исповедь тылового генерала - Виктор Беник

Караул размещался в прицепленной к цистерне теплушке – старому, чуть ли не дореволюционной постройки, деревянному, далеко не герметичному, вагончику, внутри которого были оборудованы двухэтажные деревянные нары для отдыха, с набросанными на них ватными тюфяками, поставлена чугунная печка – буржуйка с трубой через крышу вагона, бак с водой. Из нехитрых пожитков имелось пара оцинкованных, слегка примятых ведра, большой закопчённый алюминиевый чайник, метла и кочерга. В дальнем от спальных мест углу отгорожено отхожее место, а рядом сложенный в пирамиду приличный запас дров. К слову сказать, дрова – это было единственное, что у караула не кончилось. А кончилось у них всё, продовольствие, терпение, желание…

На нарах, молча, упершись взглядом в открытую печную топку, нахохлившись как куры на насесте в морозный день, сидели четыре человека – начальник караула сержант Валериан Князищев и его подчинённые, караульные курсанты Валера Буранов, Асхат Фатхудинов и Серёга Покровский. Им не хотелось ни спать, ни в карты играть, ни книжки читать. Ребятам очень хотелось есть. И от этого сосущего, тянущего душу желания и ясного понимания отсутствия перспектив добыть в ближайшие часы чего-нибудь съестного, было жутко тоскливо. Под крышей, покачиваясь в такт вагону и бросая на стены кривые, извивающиеся тени – монстры, рисуя тем самым сюрреалистическую загадочную картину, висела большая керосиновая лампа.

Примерно один раз в день железнодорожный состав останавливался на какой-нибудь станции и в теплушку приходил с проверкой местный военный комендант. Уже на пятые сутки начальник караула неизменно докладывал о том, что вот – вот закончится продовольствие. Коменданты понимающе кивали и обещали дать команду по маршруту и уж на следующей станции запасы продовольствия будут пополнены. Так они и отсчитывали вехи дороги – в «кормильцах». Вчера был уже четвёртый…

Князищев встал, подошёл к печке, подкинул дров, присел ту же на перевёрнутое ведро, опять задумался. Ему не давала покоя мысль о доме и близких. Валериан был женат, его супруга по всему со дня на день должна была родить ребёнка, а проклятая поездка затягивалась и затягивалась. В добавок ко всему он никак не мог дождаться того момента, когда освободится от своих ленивых и жестоких, как он считал, подчинённых. Они только и делали всю дорогу, что спали, ели и в карты играли. Печку топил он, цистерну охранял он и ни какие уговоры и призывы к совести с его стороны не действовали на этих неуправляемых разгильдяев. В общем, забот и переживаний у сержанта хватало. От тягостных мыслей его отвлёк характерный грохот и лязг, прокатившиеся по всему составу. Поезд начал торможение. Он вскочил, подошёл к двери, отодвинул одну створку, выглянул. Ко всеобщей радости товарный поезд, рывками замедляя ход, втягивался на очередную узловую железнодорожную станцию.

Станция! – кинул, полуобернувшись, но не глядя в полумрак теплушки сержант. – Надо думать, что делать будем.

Его подчинённые, находящиеся до этого в голодном оцепенении, встрепенулись, оживились. На их серых от печной копоти, небритых лицах засветилась надежда, засверкали глаза.

Состав остановили на одном из отдалённых от станционного здания пути. Распахнув окончательно двери, Князищев прыгнул на насыпь и отправился искать местное начальство. Военного коменданта здесь не оказалось, но, был на месте начальник станции – пожилой, убелённый сединами упитанный дядька, похожий на добродушного мишку. Он выслушал сержанта, развёл руками и сказал:

Что могу сказать, командир, вот тебе мой телефон. Звони. Поезд будет стоять тридцать минут.

Телефон пришёлся как нельзя кстати. Валериан сумел дозвониться домой! Трубку взяла мама.

Сынок, я так рада что ты позвонил! – радостно начала она, – Поздравляю, у тебя дочка родилась! Вес три двести, рост пятьдесят два, всё хорошо!

Какая то эйфория, замешанная на счастье и ещё непонятном, но заявляющем о себе, чувстве отцовства, захватила его. Он ещё радостно поворковал с мамой, положил трубку, поблагодарил начальника станции, обняв как родного отца и довольный отправился к своим подопечным. Подошёл к вагону. Ребята разминались, стоя на насыпи и смотрели на него полными надежды, но всё же голодными глазами.

– Мужики! – аж подпрыгивая на ходу, закричал Князищев, – У меня дочь родилась!

Он, торжествуя, вскинул руки вверх. Караульные восприняли эту новость позитивно.

– Молодец! Поздравляем! – хлопали они своего командира по плечам и жали по очереди ему руку.

Валериан рассказал про вес, рост, про то как начальник станции помог ему дозвониться домой, про то, что поезд будет стоять тридцать минут, и про то, что здесь нет военного коменданта…

Однако, после известия о времени стоянки и отсутствия коменданта Князивщев осёкся, замолчал. Его подчинённые как по команде посмотрели на часы.

– А что на счёт пожрать? – коротко, как выстрел прозвучало из уст Фатхудинова

Князищев вдруг ясно осознал, что в своём, ещё не сформированном отцовском счастье забыл про еду. Уже не поздравительные и, отнюдь, не доброжелательные, а уже о многом говорящие недвусмысленные взгляды и позы, подчинённых заставили мозг Валериана напрячься. Он вдруг вспомнил, что видел из окна кабинета начальника станции небольшой магазинчик. Решение созрело моментально. Караул, за исключением начальника, обшарив собственные карманы, скинулся в общий котёл. Котлом в данном случае выступала шапка Серёги Покровского. На круг собралось рублей пять с копейками. Покровский, держа шапку с «караульной казной» перед собой шагнул к сержанту, выразительно намекая, что, мол, и он должен сделать свой взнос.

– Командир, а с тебя причитается вдвойне. – спокойно, как будто объявил приговор, а может уже и привёл его в исполнение, произнёс Асхат Фатхудинов, секундная пауза и «контрольный выстрел», – Ну не жмись, выкладывай, что там у тебя.

– Да я… Да у меня, – внутренне скукожившись, сжавшись как засохший сморчок, пролепетал Князищев, полез в карман и достал пятирублёвую купюру. – Вот, у меня больше нет.

И это было истинной правдой, если, не учитывать двадцатипятирублёвку, спрятанную под обложкой военного билета. И именно это и угнетало, и кукожило, и превращало в «засохшего сморчка» сержанта. Как же, эти дармоеды на троих собрали пять рублей, а с него с одного берут столько же…

В гонцы для похода в магазин, не долго думая, как самого быстрого, определили Валерку Буранова. Он схватил вещевой мешок, вытряхнул его на одеяло, сунул подмышку и побежал…

…Примерно сто метров по гравийной насыпи железнодорожного полотна, метров тридцать по перрону и каких-то двести – двести пятьдесят по волнистому, как застывшая лава вулкана, местами провалившемуся асфальту пристанционной площади до магазина. А там к единственному продавцу очередь!

– Люди, дорогие пропустите, поезд сейчас поедет, а у нас есть нечего, – взмолился Валера.

Увидев, изрядно помятого, закопчённого и небритого курсанта, его пропустили сразу, без вопросов и причитаний. Продавщица тут же засуетилась забегала, выкладывая на прилавок буханки чёрного хлеба, батоны, рыбные консервы, печенье, конфеты, ну, и, конечно, три бутылки портвейна. В общем всё что было и умещалось в скромный бюджет караула. Валера быстро уложил покупки в вещмешок, начал было его завязывать, как вдруг одна из присутствующих женщин подошла и протянула две пачки печенья:

– Возьми, касатик. – и умилённо и нежно разглядывая Буранова, добавила, – худющий -то какой. Морят вас там чо ли?

Порыв доброй женщины послужил сигналом для остальных. Присутствующие начали делиться продуктами. Места в мешке уже не было и консервы, печенье и конфеты пошли в карманы. В конце, слегка подвыпивший мужичок сунул Валере за пазуху банку балтийской селёдки…

Всё, надо бежать обратно! И снова волнистый асфальт, перрон и.... Поезд дёрнулся, опять волна грохота и лязг с головы до хвоста, тронулся и начал набирать ход. А впереди ещё насыпь…

…Валера бежал как мог, обхватив руками и прижав к себе драгоценную добычу, ноги вязли и буксовали в гравии, камни летели по сторонам, но каким-то неимоверным усилием, виляя между столбов, он нагонял свой вагон. Когда до цели оставалось метра полтора – два состав увеличил скорость. Наступил критический момент!

Высунувшись по пояс из вагона, а сзади его держал за ноги Покровский, протягивая Валерке руку, Асхат кричал:

– Брось мешок, не успеешь! …Хватайся за руку! … Быстрее! … Давай! … Ну же!

– Хрен вам! Не брошу! – и, поднимая в верх вещмешок, – Пригнись!

Буранов кинул свою поклажу в распахнутый проём теплушки. Мешок пролетев над головой Фатхудинова, едва не задев его, упал на пол. В этот момент Валера начал отставать, предпринял усилие ускориться, споткнулся и … Казалось беда неминуема, но, в этот момент Асхат как гуттаперчевый вытянулся в струнку, двумя руками, надеясь только на держащего его за ноги Покровского, цепко схватил за руки Буранова и …