Читаем без скачивания Пересекая границы - Оксана Панкеева

— Не попадалось, — пожала плечами Саэта. — А что, там действительно можно купаться? Холодно же.

— Можно, — кивнул Кантор. — Ладно, пойдем назад. Я уже в порядке. Еще водки выпью, и все будет прекрасно.

— Да нет же водки, — напомнила Саэта.

— А мы заглянем в трактир, тут на первом этаже есть трактир, и купим.

— В таком виде?

— Подумаешь, в снегу! Не в дерьме же. Он сейчас растает.

Купив все-таки водки и сменив мокрую от снега одежду, Кантор первым делом выпил, затем, как обычно, улегся на живот поперек кровати, поставил перед собой на стул бутылку и стакан и закурил. Он почти полностью пришел в себя, и только по тому, как он часто и нервно затягивается, можно было догадаться об этом «почти».

— Ну, рассказывай, — сказала Саэта, налила себе тоже и присела к столу. — Что случилось? И как это случилось?

— Я понял, как она это делает, — сказал Кантор. — Я даже видел эту золотую паутину, чтоб она провалилась. Она просто смотрит. Так действует ее взгляд. К ней надо подходить сзади и… не знаю… глаза завязывать, что ли… Чтобы не смотрела. И руки связывать обязательно, мало ли как она еще колдовать умеет. Ну, и само собой, ошейник.

— А как ты увидел паутину? Ты умеешь видеть?

— Иногда, — уклончиво ответил он. — Сегодня я ее видел очень четко. Как она возникает и летит.

— Если ты ее видел, как же ты в нее влез? Чего тебе на месте не стоялось? Она бы пролетела мимо.

— И накрыла бы Симеона.

— И что? Тебе так необходимо было его общество, что ты закрыл его собой? Как ты додумался? Ты же мог загубить всю операцию, о чем ты думал, когда это сотворил? Ты же профессионал!

— Может быть. — Кантор тяжело вздохнул и опустил глаза. — Но еще я человек. Ни о чем я не думал. Не было времени у меня, чтобы думать. Может, я хреновый профессионал, может, я нарушил какие-нибудь траханые инструкции, но не мог я стоять, когда у меня на глазах убивают моего друга, пусть даже я его не видел шесть лет.

— Так это… — догадалась Саэта. — Это о тебе он все время говорил? Это тебя он так старательно ищет? И он тебя не узнал? Ты что, так изменился?

— Я так изменился, что меня родная мать не узнала бы, если бы увидела. А он тем более. Ты ведь тоже не узнала, хотя видела не раз. А я его сразу узнал. Мы были очень близкими друзьями. Я обязан ему жизнью. Мы клялись в вечной дружбе и смешивали свою кровь по местному обычаю. Не мог я стоять и смотреть, как его убивают, пусть даже десять операций из-за этого провалится. Можешь доложить полковнику, если вернемся, пусть пожалуется Амарго, пусть меня отстранят от работы и переведут в полевой отряд, это не столь важно.

— Очень мне надо кому-то что-то докладывать! — проворчала Саэта. — Это твои личные проблемы, сам и докладывай, если считаешь нужным. Все равно Амарго тебя в полевой отряд не отправит, разве что сам попросишься. В охрану переведет или еще куда, но не в полевой отряд. Ты же у него любимчик.

— Как и ты у Гаэтано, — не остался в долгу Кантор.

— Гаэтано меня так оберегает из-за того, что я ему вроде как вместо той дочери, что погибла на вилле Сальваторе. Из-за этого он так меня любит. Я его могу понять. Ты, наверное, тоже.

— Могу, — согласился Кантор. — Хотя у меня никогда не было детей, теоретически могу. Но и Амарго тоже можно понять.

— У него тоже есть причина?

— Есть. В той группе, с которой я должен был уйти, была его семья. Это я узнал уже потом, совсем из других источников. Если бы я раскололся, их бы схватили. А я не сказал ничего, и все смогли уйти и благополучно переправиться через границу. Амарго чувствует себя в долгу, потому он и носится со мной, как квочка с яйцом. Он вытащил меня из застенков, он сам таскал меня по врачам и прочим целителям, очень не хотел брать в боевики, но когда я настоял, он сам меня учил. И если я с этой операции не вернусь, он точно Тортилье что-нибудь сделает.

— А припадки у тебя тоже с тех пор? — со вздохом спросила Саэта.

Кантор улыбнулся.

— А припадки — это мой коронный номер для создания суеты и суматохи. Что я, по-твоему, должен был стоять и дальше ловить эту паутину? Надо было как-то эту стерву спугнуть, вот я и устроил весь этот цирк. Заодно и Симеона убрал из зала. Никого другого ты не могла попросить о помощи, он один там понимал по-мистралийски.

— Ну, ты артист… Да тебе никакого Огня не надо с таким талантом.

— Для этого особого таланта не требуется. — Кантор залпом выпил еще полстакана и нервно затянулся. — Гораздо страшнее было лежать и не двигаться, пока вы везли меня домой и укладывали в кровать. Я ведь действительно чуть не сошел с ума за это время. Ох и сука, трахни ее дракон… Кстати, ты ее так и не узнала?

— Нет, — покачала головой Саэта. — А кто это?

— Помнишь Патрицию? Прекрасную Патрицию, которая чуть не окрутила самого Эль Драко? И окрутила бы, если бы его не посадили.

— Мать твою! — охнула Саэта. — Точно! И где же это она такую Силу отхватила?

— Где-где… Была у нее Сила. Просто она ее целенаправленно развивала, занималась, опыта набиралась, вот и набралась. Она и раньше это делала, просто она была намного слабее. Как ты думаешь, почему известный на весь мир бабник Эль Драко, который чуть ли не каждую неделю женщин менял, так к ней прилип? По этой самой причине. Привораживала она его.

— Но, Кантор, у него же все было в порядке. Он просто любил ее, но не сходил с ума, не делал всяких безумных вещей… Он даже не взял ее в свою труппу, сказал, что она актриса плохая.

— Я же сказал — она была намного слабее. Да и он, наверное, был устойчивее, чем другие. А актриса она и правда была хреновая.

— А ты думаешь, к этому можно иметь какую-то устойчивость?

— Почему нет? Я попал в золотую паутину, но смог устоять. С большим трудом и с посторонней помощью, но смог. Другие и этого не могли. Я не попал в зависимость, не сошел с ума, даже просто не влюбился, только перепугался насмерть. А вот у короля Шеллара абсолютный иммунитет к золотой паутине. Ты когда-нибудь о таком слышала?

— Чтобы у кого-то был абсолютный иммунитет? Не слышала. Уникальный случай. Что, так-таки абсолютный?

— Он мне сам так сказал. Представляешь, как напрягалась бедная Патриция и с каким треском рухнула ее мечта пробиться в королевы? Так мало того, Шеллар застукал ее за привораживанием его кузена и потом гонялся за ней по улицам с пистолетом.

— Плохо гонялся, — заметила Саэта.

— И хорошо, что плохо. Вот если бы он гонялся хорошо, было бы плохо. Как бы мы тогда с нее два миллиона стребовали, если бы он ее пристрелил?

— А как мы это сделаем вообще? Она же их не возит с собой наличными?