Читаем без скачивания Повелитель Вселенной - Памела Сарджент

— Я вижу, что ты благороден, о чем я уже знаю по слухам. — Дайр Усун встал и помог подняться на ноги дочери. — Я также привез тебе в дар свою дочь Хулан. Она самая младшая из моих детей, и многие желали взять ее в жены, но я хотел, чтобы ее мужем стал самый храбрый и самый благородный из мужчин, а то бы она вышла замуж давным-давно. Сейчас ей шестнадцать, она крепкая — исполняет свои обязанности без жалоб, и я никогда не слышал, чтобы она тратила время на женские сплетни. Многие говорят, что у нее огонь в лице, и я надеюсь, что ты сочтешь ее достойной. Я лелеял девочку по-стариковски и уповаю на то, что ее красота тронет твое сердце.

Хулан уловила печаль в его дрожащем голосе, и это подсказало ей, как тяжко далось ему поражение.

Хан махнул ей рукой, подзывая. Она освободила нижнюю часть лица и невольно взглянула на Наяху.

«Ты не должен был привозить меня сюда, — подумала она. — Мы могли бы быть вместе далеко отсюда».

Хан посмотрел на нее, потом вскочил и швырнул кубок на ковер.

— Теперь я понимаю, почему ты задерживал ее у себя целых три дня, — сказал он все тем же тихим голосом. — Ты думаешь, я поверю, что ты только и думал о ее безопасности? Ты хотел насладиться ею сам. Ты оскорбил меня, Наяха, и в назидание другим я не могу оставить тебя в живых.

Дайр Усун сжал ее руку, но промолчал. Люди Наяхи не сказали ничего. Хулан подумала о том, как они сидели под деревьями. Даже его люди теперь могут поверить самым плохим предположениям о нем.

— Клянусь, что это не так, — указал Наяха. — Я никогда не брал себе то, что принадлежит моему хану, и брал только то, что он предлагал мне. Если я делал что-нибудь не так, казни меня.

Хан пристально смотрел на него.

— В последних твоих словах был твой приговор, — ответил хан. — Уберите этого человека с моих глаз, отрежьте ему руки и ноги, а потом…

— Нет! — закричала Хулан.

Женщины, сидевшие рядом с ханом, широко раскрыли глаза. Стражи быстро окружили Наяху. Хулан подбежала к хану и упала на колени, заставив себя посмотреть ему прямо в глаза.

— Пожалуйста, выслушай меня, — умоляла она. — Этот человек не сделал ничего плохого. — Наяха сказал, что хан видит людей насквозь. Она не отрывала от хана взгляда. — Он предупредил, что мы можем попасть в беду, если поедем одни, и думал лишь о том, чтобы доставить нас целыми и невредимыми. Я умоляю тебя отпустить его.

— Как я могу поверить в это, увидев тебя сам? Неудивительно, что он задержал тебя в лагере. Удивительно, что он вообще привез тебя ко мне.

Люди, сидевшие рядом, встали. Стражи поволокли Наяху к выходу.

— Она говорит правду! — выкрикнул Наяха.

Хулан распростерла руки.

— Я все еще такая, как при рождении, — сказала она. — Не тронутая ни одним мужчиной. Мое тело может подтвердить правоту моих слов.

Люди хана попятились, словно бы боясь, что гнев того обрушится и на них. Красивая женщина, сидевшая рядом с ханом, подняла голову.

— Муж мой, — сказала она, — мы можем узнать, правда ли это. Оставь девушку наедине со мной и госпожой Тугай. Когда мы осмотрим ее…

Хан оскалил зубы.

— Оставьте меня все, — сказал он громче. — Сторожите этого человека — если он не сделал ничего дурного, ему нечего бояться.

Воины вытолкали Наяху наружу, остальные последовали за ними. Когда Хулан встала, отец оглянулся на нее с искаженным от страха лицом и поспешил к выходу.

Хан метался по шатру, напоминая ей волка. Музыкантши сидели тихо, сжимая лютни. Женщина, предложившая осмотр, встала и взяла Хулан за руку.

— Не бойся, — сказала она.

— Я не боюсь. Я не лгала, и Наяха тоже не лгал.

— На это уйдет мгновение, дитя. Госпожа Тугай и я постараемся не причинить тебе боли.

К ним подошел хан.

— Отойди в сторону, Гурбесу, — пробормотал он. — В этом я могу убедиться сам.

— Мало тебе было так напугать бедную девочку? Мы…

Он оттолкнул женщину. Хулан попятилась. Он швырнул ее на пол и сам опустился на ковер. Руки его грубо схватили ее, забрались под халат и стянули штаны до колен. Она закрыла глаза, а он возился с собственной одеждой. Он навалился на нее всем телом, ей было трудно дышать. Ее пронзила боль, когда он вогнал в нее член, но она не вскрикнула. Пальцы его вдавились ей в бедра, он едва не раздавил ее.

Все произошло быстро. Он содрогнулся и вышел из нее. Она почувствовала, что меж ног мокро. Когда она открыла глаза, он натягивал штаны. Его лицо раскраснелось, светлые глаза были дикими. Женщина, которую звали Гурбесу, стояла рядом на коленях, но другая женщина закрыла лицо руками.

— Я убедился, — сказал хан, — что меня не обманули.

Хулан села и посмотрела на кровь на своих бедрах.

Больше она не боялась его. Наверно, он думал, что она испугается и ей станет стыдно, но она не чувствовала ни стыда, ни страха. Это ему надо стыдиться своей подозрительности и несправедливых обвинений. Он не заслужил верности Наяхи.

Гурбесу помогла ей подняться и одеться.

— Так говорить со мной нужна смелость, — сказал хан. — Твоя горячность возбудила меня не меньше твоей красоты.

Она подняла голову.

— Не надо смелости, чтобы говорить правду.

Он долго смотрел на нее, а потом кликнул стражей и уселся обратно в свое кресло.

— С тобой все в порядке? — шепнула Гурбесу.

Хулан с трудом кивнула.

— Подведите ее ко мне, — сказал хан. — Она сядет рядом со мной.

Гурбесу подвела ее к хану и усадила на подушку, а потом вместе с Тугай села слева. В шатер вошли мужчины. Хулан поискала взглядом и нашла Наяху. Руки его были связаны, лицо напряжено.

— Я был несправедлив, — сказал хан. — Я сомневался в честном человеке. Кровь на ковре подтверждает, что он говорил правду. — Наяха оцепенел, в его карих глазах она увидела боль. — Развяжите его. Это человек, которому можно доверять и который заслуживает более ответственной должности.

Наяха молчал, пока стоявший рядом воин резал веревки.

— Дайр Усун, — продолжал хан. — С удовольствием беру в жены твою дочь Хулан. Ты хорошо сделал, что привез ее ко мне, и я почту ее всей своей любовью.

«Его любовь… — подумала Хулан. — Этот хан в любви ничего не понимает».

Если бы понимал, он бы разглядел, что творится в сердце Наяхи и ее, и дал бы им немного счастья. У него так много женщин, мог бы и отпустить ее. Но ему нет дела до их чувств. Наяха сделал свой выбор, остался верным своему вождю, и хан оценит его покорность. Молодой человек никогда больше не подумает о ней, не представив себе того, что случилось у подножья ханского трона. Их любовь не в счет и должна быть забыта.

— У тебя будет собственный шатер, — послышался голос хана, — и служанки из твоего племени. Ты получишь свою долю моих стад и любой добычи.

Хулан свернулась клубком под одеялом, а он раздевался. Он сказал все это раньше, когда они пировали, наклонившись в кресле и сжимая ее руки. Отец ее, добившись своего, дал себе волю и напился так, что его людям пришлось унести его из шатра на руках. Наяха тоже сильно напился, но был еще способен петь и плясать с другими. Ей казалось, что она слышит его голос в хоре, выражающий скорее бешенство, чем радость. Наяху вознаградят за его верность, как и обещал ему его хан. Он возблагодарит судьбу за то, что не пожертвовал всем ради нее.

— Проси у меня, чего хочешь, — сказал хан. — Все, что ты хочешь, будет твоим.

— У меня есть то, чего я хочу, — сказала она. — Мое племя вернется из изгнания. Больше мне ничего не надо.

Он подошел к постели.

— Ты меня не боишься, Хулан. Но не будь беспечна.

— Я не буду беспечной. Я знаю, что ты наказываешь всякого, кто оскорбляет тебя, мгновенно, что ты сокрушишь меня беспощадно, если я дам повод, но я не боюсь тебя.

Он присел и погладил ее косы.

— Наяха сильней волей, чем большинство других, — сказал он, — раз он мог провести с тобой три дня и не поддаться тебе.

— Он не мог предать тебя, — пояснила она. — Он лишь нахваливал тебя всякий раз, когда говорил о тебе. Ни одна женщина не может встать между ним и его долгом по отношению к тебе. Думаю, ничто не может.

— И все же… — Он вытянулся рядом и обнял ее за талию. — Я так сильно хочу тебя, Хулан. Я думал, что подобное чувство к женщине уже в прошлом, но ты пробудила его снова.

Она лежала неподвижно, не отвечая на его ласки, не испытывая к нему никакого чувства. Он может владеть ее телом, но большего никогда не получит. Он приложил свои губы к ее губам, а она подумала о Наяхе, ласка которого глубоко сидела в ее памяти.

90

Джамуха втянул воздух, когда до него донесся запах варившегося в котле мяса. Пять его товарищей сидели на корточках у костра. Чувство голода обострилось, аргали был их лучшей охотничьей добычей за последнее время. Они гнали диких горных баранов вниз с горы, а потом по желтой степи, пока не свалили одного.