Читаем без скачивания Небесный суд - Стивен Хант

— Слоустэк…

Паровик оторвал внимание от крана и вопросительно посмотрел на Молли.

— Слоустэк, если мы здесь одни, то почему на земле валяются вылущенные колосья, причем рядом с водой?

— Боюсь, что успокаивающего ответа на свой вопрос ты не получишь, мягкотелая Молли. Пора уходить отсюда, и как можно скорее.

Слоустэк уже наполовину поднялся на пандус, когда мимо его груди пронесся мощный энергетический разряд, рикошетом отскочивший от соседней пирамиды. Дисперсионный механизм гудел гневом и поливал соседние растения электрическими разрядами. В другом конце пещеры по ступеням, что вели вниз с перевернутых зиккуратов, каждая в облаке жутких черных лучей Уайлдкайотлей, огромными прыжками неслись две фигуры. Охотники!

— Назад в трещину! — крикнул Слоустэк, вернее, звякнул голосовым аппаратом. — Бежим в туннель!

— Нет, Слоустэк! — возразила Молли и потянула паровика назад на пандус. — Если ты доверяешь мне, тогда следуй за мной.

И она со всех ног бросилась вдоль стены, и в следующее мгновение нырнула в ирригационный канал.

— Молли, мягкотелая Молли! Ты что, свихнулась?

Молли вылезла из ледяной воды. Одежда на ней промокла до нитки.

— А теперь бежим через поле. Выйдем из пещеры на той стороне.

— Но это самый долгий путь отсюда.

— Знаю, — ответила девушка, хватая паровика за руку-манипулятор.

Стоило им нырнуть в гущу растений, как ступни Молли тотчас ощутили легкое покалывание — это энергия, что подкармливала людей-растений, щекотала ей пятки. По икроножным мышцам пробегали легкие судороги. Стебли тотчас распрямлялись, стоило паровику придавить их своими гусеницами. Над головой у Молли, потревоженные вторжением, в немой агонии раскачивались луковицы. Молли и ее спутник вскоре потеряли из виду стены пещеры и даже приподнятые мостовые, однако девушка доверяла чутью паровика, его умению ориентироваться, и потому не боялась сбиться с дороги.

Слева от них головки растений взорвались фонтаном мясистой мякоти — это черный кулак одного из преследователей испустил смертоносный заряд. Оба каторжника стреляли вслепую, так что основной удар пришелся по несчастным чимекским растениям.

— Берегись, девчонка! — крикнул один из них, хотя голос его явно доносился издалека. — Я смешаю тебя с грязью! Я стану терзать твое тело когтями и клыками!

Очередной удар, и рядом с беглецами вверх взлетело зеленое облачко.

— Быстрее, мягкотелая Молли! — Зрительная пластина паровика раскалилась; энергия ближайшей пирамиды грозила вот-вот вывести из строя его внутренний механизм.

— Кричите-кричите! — пробормотала себе под нос Молли. — Вам не помешает хорошенько раскочегариться!

Наконец растения остались позади. Значит, они наконец достигли задней стены поля. Слоустэк подхватил Молли и, неожиданно развив головокружительное ускорение, влетел на склон, а потом и вообще взмыл в воздух над приподнятым дорожным полотном. Еще секунда, и он с грохотом приземлился на мощеной дорожке, в гневе вращая гусеницами. Молли обернулась и посмотрела на плантацию людей-растений. Парочка каторжников пробежала примерно две трети поля. Не обращая внимания на покачивающиеся стебли, они неуклонно приближались к беглецам.

— Мягкотелая Молли, нам надо…

— Секундочку, — сказала Молли, стряхивая с волос воду.

От растений исходил шум, какое-то невнятное кудахтанье и клекот. Неожиданно из самой их гущи выскочила стая белых лохматых остроклювое.

— Дикие остроклювы, — произнес Слоустэк, обернувшись на крик ящерообразных млекопитающих.

Привлеченные кровавым пиршеством откуда-то из соседних полей, стуча острыми когтями правой ноги о выложенную камнями дорогу, появились новые стаи подземных альбиносов. Они были умны, эти твари, куда умнее, чем полагали жители Гримхоупа. Молли тотчас поняла, что этот стук неспроста — в нем явно заложена какая-то информация. Остроклювы жили в туннелях и были почти слепы, однако они давно открыли для себя такой ценный источник пищи, как чимекские поля, и теперь никому не было позволено вторгаться на их законную территорию.

На плантации, из которой они только что выкарабкались, взорвалась волна энергии. Растения тотчас вспыхнули огнем; не выдержав жары, их головки быстро разбухали и трескались. Один из преследователей рухнул и забился в судорогах; обитавшие в нем Уайлдкайотли вырвались наружу. Что касается его напарника, еще пара минут — и он будет растерзан хищными подземными альбиносами.

Жара в подземных пещерах стояла невыносимая, и платье на Молли высохло очень быстро. Она почувствовала, что скоро снова начнет исходить потом.

— Надо поторапливаться, Слоустэк!

Глава 23

Не обращая внимания на крики принца Алфея, его подтащили к кресту и привязали ремнями к холодному камню.

— Не трогайте мои руки, у нас ведь был уговор! Я помогал вам, неужели вы забыли!

— Сейчас ты поможешь нам снова, — произнес Тцлайлок. — Тебе не нужно переживать по поводу рук, компатриот, мы не собираемся их отрезать. Это был лишь символический жест, нужный старому режиму, чтобы отвлечь толпу от насущных проблем. У нас есть куда более эффективные методы сдерживания чересчур ретивых соотечественников.

Принц попытался повернуть голову, чтобы лучше разглядеть стеклянный резервуар, в котором булькала кровь.

— Это еще что такое? Что вы делаете?

— Это линза, которая обостряет чувствительность нервных окончаний. А теперь ни звука, если тебе дорога жизнь. Вскоре нам понадобятся все твои силы. Впрочем, мне почему-то кажется, что ты протянешь не так долго, как моя милая маленькая барышня.

— Но ведь вы сказали, что освободите меня!

— Как я мог такое забыть? — переспросил Тцлайлок. — Ирония судьбы состоит в том, компатриот, что именно вы своей кровью освободите всех остальных людей.

— Во мне больше нет королевской крови! — рыдал Алфей. — Я отрекся от трона, как и обещал. Можете взять трон себе. Дайте мне уехать отсюда в свободное государство феев.

— Твоя королевская кровь мне не нужна, — ответил Тцлайлок. — Как странно, однако, что в Гринхолле нет официальных свидетельств того, что ваша ветвь и ветвь Виндекса когда-то объединились. Но есть и куда более странные вещи. До тебя не было ни единого случая, чтобы королевский отпрыск нес в своих жилах меченую кровь. Вот что происходит, когда вы, как грязные крысы, спариваетесь без надлежащего надзора.

— Меченая кровь? На мне нет никакого проклятия! Отпустите меня! Прошу вас, ради Великого Круга!

— Твоя роль в истории страны будет исполнена совершенно иным смыслом, — заявил Тцлайлок. — Нет, ты не доблестный ангел из рядов пролетариата, готовый отдать жизнь ради правого дела. Ты последний оплот тирании, который народ сверг, чтобы окончательно поставить точку на старом режиме и открыть врата прекрасному новому миру.

Жрецы культа саранчи привязали принца к каменному кресту и кивнули председателю Первого Комитета.

— Позвольте мне уйти из дворца! — выкрикнул Алфей. — Я хочу покинуть Миддлстил!

— Вы больше не в Миддлстиле, компатриот. Когда мы закончим, мы найдем для вас подходящее место в музее, в виде чучела, рядом с каким-нибудь фабрикантом. Последний король Шакалии, который так и не был коронован.

— Прошу вас, ведь вы обещали мне!..

Тцлайлок посмотрел на жрецов культа саранчи.

— У меня к вам просьба, прекратите этот скулеж. У меня от него вот-вот заболит голова.

Жрецы проверили символы на панели управления, и в следующее мгновение подземное помещение наполнилось душераздирающим воем.

— Вот так лучше.

За спиной у принца, словно разделяя его муки, забулькал котел с кровью последних операторов. Тцлайлок удовлетворенно кивнул. Где-то далеко внизу эта чертова машина тоже сейчас корчится в муках. И даже если бедняжка Молли Темплар еще не отдала свою жизнь во имя правого дела, операторов осталось всего двое, и только на них двоих Гексмашина могла распространить свое влияние. Один из них сейчас в бегах, спасает свою шкуру, другой — того гляди расстанется с жизнью.

Стоило Тцлайлоку случайно увидеть в стеклянном сосуде свое отражение, как злорадство уступило место недовольству собой. За последнее время он слишком раздобрел. Он перевел взгляд на жрецов культа саранчи, и вынужден был отметить, что и те тоже прибавили в весе. Сказываются последствия уравнивания, а также урожай сердец, регулярно снимаемый при помощи Гидеонова Воротника. Уайлдкайотлям совершаются постоянные жертвоприношения, и как тут устоишь, как не попробуешь пищу, предлагаемую богам! На какое-то мгновение Тцлайлоку в голову закралась крамольная мысль: с его стороны и со стороны пастырей это знак неравенства, но она тотчас улетучилась из его головы. Вот ведь какую нелегкую ношу он взвалил на себя, вот каких сил требовала от него эта ноша! Не удивительно, что тело, чтобы оставаться крепким и сильным, нуждается в хорошем питании — таково требование революции. И все же странно: чем больше он ел, тем сильнее его мучил голод. Нужно переместить это чимекское приспособление на улицу, на Парламентскую площадь, подумал Тцлайлок. Куда приятнее будет наблюдать за мучениями последнего монарха Шакалии из окон Палаты Стражей.