Читаем без скачивания Террор - Дэн Симмонс

Пока Даунинг тащил вверх по почти вертикальному трапу Коллинза, теперь лишившегося чувств, Гудсир окинул взором палубу, где все они жили. Матросы застыли на месте и уставились на него. Врач осознал, что он сам, должно быть, походит на раненого: его руки, лицо и одежда были в крови после столкновения с пиллерсом, а также покрыты копотью.

– В лазарет! – скомандовал Гудсир, когда Даунинг подхватил на руки обожженного и покалеченного мужчину.

Интенданту пришлось развернуться боком, чтобы пронести Коллинза по узкому коридору. Позади Гудсира две дюжины мужчин, выстроившись цепочкой, передавали вниз по трапу ведра со снегом, а остальные сыпали снег на дымящиеся, шипящие доски палубного настила вокруг плиты и носового люка в кубрике. Если огонь перекинется в жилую палубу, понимал Гудсир, корабль погибнет.

Генри Ллойд вышел навстречу из лазарета, с бледным лицом и вытаращенными глазами.

– Мои инструменты приготовлены? – резко спросил Гудсир.

– Да, сэр.

– Хирургическая пила?

– Да.

– Хорошо.

Даунинг положил бесчувственное тело Коллинза на операционный стол посреди лазарета.

– Спасибо, мистер Даунинг, – сказал Гудсир. – Будьте любезны, возьмите одного-двух матросов и помогите остальным больным перебраться в пустующие каюты, на любые свободные койки.

– Есть, доктор.

– Ллойд, отыщите мистера Уолла и скажите коку и его помощникам, что нам требуется столько горячей воды, сколько они в силах разогреть на плите для нас. Но сначала выкрутите до упора фитили в масляных лампах. Потом возвращайтесь сюда. Мне понадобятся ваши руки и фонарь.

Весь следующий час доктор Гарри Д. С. Гудсир был так занят, что, если бы лазарет загорелся, он не заметил бы пожара, а лишь обрадовался бы дополнительному источнику света.

Он раздел Коллинза по пояс – на холоде от открытых ран пошел пар – и вылил на раны первую кастрюлю горячей воды, чтобы промыть по возможности лучше – не для дезинфекции, а с целью посмотреть, насколько они глубоки. Решив, что сами раны от когтей не представляют непосредственной угрозы для жизни, врач занялся плечами, шеей и лицом второго лоцмана.

Правая рука была оторвана ровно – словно отсечена ножом огромной гильотины. Привыкший иметь дело с безобразными увечьями и ужасными рваными ранами, полученными в результате различных несчастных случаев на корабле, Гудсир рассматривал плечо Коллинза с чувством сродни восхищению, если не благоговейному трепету.

Коллинз едва не умер от потери крови, но охвативший его огонь отчасти прижег открытую рану на плече. Это спасло ему жизнь. Пока.

Гудсир видел лопаточную кость – блестящую белую шишечку, – но от плечевой кости не осталось ни самого малого обломка, который надлежало бы удалить. С помощью Ллойда, державшего фонарь в трясущейся руке и время от времени прижимавшего палец туда, куда указывал врач, – чаще всего к артерии, из которой била кровь, – Гудсир туго перетянул разорванные вены и артерии. С операциями такого рода он всегда справлялся успешно – его пальцы работали почти независимо от его воли.

Удивительное дело, но в ране почти или вовсе не было обрывков ткани или прочих инородных тел. Таким образом, вероятность смертельного сепсиса значительно снижалась, хотя и не исключалась полностью. Гудсир промыл рану горячей водой из второй, и последней, кастрюли, принесенной Даунингом, потом отрезал лохмотья кожи и мяса и наложил швы где возможно. По счастью, несколько кожных лоскутов оказались достаточно длинными, чтобы врач смог завернуть их на рану и пришить широкими стежками.

Коллинз застонал и пошевелился.

Теперь Гудсир работал так быстро, как только мог, торопясь закончить самую тяжелую часть операции, пока мужчина окончательно не пришел в сознание.

Содранная правая половина лица висела у плеча Коллинза, точно спущенная карнавальная маска. Гудсир невольно вспомнил многочисленные аутопсии, в ходе которых он срезал кожу и мышцы лица и откидывал на макушку черепа, словно мокрую тряпку.

Он велел Ллойду натянуть длинный лоскут лицевой кожи повыше и потуже – ассистент отошел на пару шагов, чтобы извергнуть содержимое желудка на пол, но сразу же вернулся, вытирая липкие пальцы о шерстяной жилет, – и Гудсир быстро пришил сорванную часть лица к толстому лоскуту кожи и мяса сразу под линией редеющих волос.

Спасти второму лоцману глаз он не мог. Он попытался поставить глазное яблоко на место, но мешали осколки раздробленной подглазничной кости. Гудсир извлек осколки, но само глазное яблоко было слишком сильно повреждено.

Он взял ножницы из трясущейся руки Ллойда, перерезал глазной нерв и бросил глаз в ведро, уже наполненное кровавыми лохмотьями кожи и клочьями мяса.

– Держите фонарь ближе, – приказал Гудсир. – Прекратите трястись.

Удивительно, но часть века уцелела. Гудсир оттянул веко книзу и проворно пришил к лоскуту кожи под глазницей – на сей раз мелкими частыми стежками, ибо данному шву предстояло служить многие годы.

Если Коллинз выживет.

Сделав все, что в настоящий момент представлялось возможным сделать с изуродованным лицом второго лоцмана, Гудсир занялся ожогами и ранами от когтей. Ожоги оказались поверхностными. Раны от когтей были достаточно глубокими, чтобы в них местами проглядывали белые кости грудной клетки, – зрелище, неизменно шокирующее.

Велев Ллойду левой рукой накладывать мазь на ожоги, а правой держать фонарь поближе, Гудсир промыл раны, стянул края разорванных мышц и наложил швы где мог. Если огонь успел своевременно остановить кровотечение, вполне возможно, в теле второго лоцмана осталось достаточно крови, чтобы он сумел выжить.

В лазарет вносили других пострадавших, но только с ожогами – порой серьезными, но не представлявшими угрозы для жизни, – и теперь, когда Гудсир оказал Коллинзу первую помощь, он повесил фонарь на медный крюк над столом и велел Ллойду заняться остальными: промывать ожоги водой, накладывать мазь и повязки.

Он уже заканчивал с Коллинзом – давал очнувшемуся и пронзительно кричавшему мужчине опиум, чтобы тот заснул, – когда заметил капитана Фицджеймса, стоявшего рядом.

Капитан был весь в крови и копоти, как и врач.

– Он будет жить? – спросил Фицджеймс.

Гудсир положил скальпель на стол и развел руками, словно желая сказать: «Одному Богу известно».

Фицджеймс кивнул.

– Пожар потушен, – сказал капитан. – Я подумал, вы должны знать.

Гудсир кивнул. За последний час он ни разу не вспомнил о пожаре.

– Ллойд, мистер Даунинг, – сказал он, – будьте добры, перенесите мистера Коллинза вон на ту койку, что стоит ближе всех к передней перегородке. Там самое теплое место.

– Мы потеряли весь инвентарь из кладовой плотника, – продолжал Фицджеймс, – а также значительную часть продуктов, хранившихся в упаковочных клетях в носовой части, и запасов муки в мучной кладовой. По моим оценкам, треть остававшихся у нас консервов и провианта в бочках погибла в огне. И мы уверены, что трюм сильно пострадал от пожара, хотя туда еще не спускались.

– Как начался пожар?

– По всей видимости, Коллинз или один из его людей уронил фонарь, когда зверь внезапно выпрыгнул из люка, – сказал капитан.

– А что случилось с этим… существом? – спросил Гудсир.

Внезапно он почувствовал такую слабость, что схватился за край залитого кровью операционного стола, чтобы не упасть.

– Надо полагать, оно ушло с корабля тем же путем, каким пришло, – сказал Фицджеймс. – Спустилось обратно через носовой люк и скрылось через какой-то пролом в корпусе. Если только не затаилось в трюме. Я поставил вооруженных людей возле всех люков. На средней палубе так холодно и дымно, что нам придется сменять часовых каждый час… Коллинз лучше других разглядел зверя. Вот почему я пришел… хотел узнать, можно ли поговорить с ним. Все остальные видели лишь неясную фигуру за стеной огня – глаза, клыки, когти, белую массу или черный силуэт. Лейтенант Левеконт приказал морским пехотинцам открыть по нему стрельбу, но никто не видел, ранен ли он. Вся палуба за кладовой плотника залита кровью, но мы не знаем, есть ли там кровь зверя. Я могу поговорить с Коллинзом?

Гудсир помотал головой:

– Я только что дал второму лоцману опиат. Он будет спать много часов подряд. Я понятия не имею, проснется ли он вообще. У него мало шансов выжить.

Фицджеймс снова кивнул. Капитан выглядел таким же измученным, каким чувствовал себя врач.

– А что насчет Данна и Брауна? – спросил Гудсир. – Они пошли к носовому люку вместе с Коллинзом. Вы нашли их?

– Да, – мрачно сказал Фицджеймс. – Они живы. Они убежали по коридору справа от мучной кладовой, когда начался пожар и чудовище набросилось на бедного Коллинза. – Капитан вздохнул. – Дым внизу рассеивается, мне нужно спуститься с несколькими людьми в трюм, чтобы вынести оттуда тела инженера Грегори и кочегара Томми Плейтера.