Читаем без скачивания Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления - Дженис Росс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рис. 43. «Клоп» (1974): Маяковский, Присыпкин и Зоя Березкина. Фото: Владимир Зензинов
Как и в «Клопе», в новой постановке Якобсон представлял зрителям игру с художественными средствами выразительности – метафорой, образностью и символизмом, раскрывая идею Страны Советов и методы ее воплощения. Те 12 разрозненных и потерянных личностей в начале представления, которые превращаются в красноармейцев, ищут направление, руководство, будущее и дело. Якобсон намекает, что ничего из этого нельзя найти в современном советском обществе 1964 года, и полагать, что в 1917 году к этому был проложен верный путь, было бы заблуждением. Здесь Якобсон берется за самые фундаментальные вопросы, занимавшие людей его эпохи, используя их как темы и как рычаги, с помощью которых может говорить тело. Многие из этих рассказов выражают настоятельную потребность говорить с откровенностью, которая в живом исполнении не допускалась.
Якобсон вникал в эти вопросы через переосмысление человеческого тела в классическом танце; он подспудно понимал, что нельзя рассказывать новые истории, используя старые формы. Макарова, как и другие артисты, считала откровением его переписывание движений классического балета – например, танец с повернутыми внутрь ступнями, выгнутым вперед под большим углом туловищем, движения тела в жестких параллельных позициях вместо открытой развернутой позы. Она выражала свое разочарование тем, что не успела поработать над большим количеством балетов Якобсона до отъезда на Запад, а также о своем решении не танцевать роль соблазнительницы Катьки, которую он начал создавать под нее:
Сегодня мне очень жаль, что я не разделила с Якобсоном судьбу его опального спектакля и не станцевала Катьку – шлюху, шалаву, заблудшую душу, унесенную в никуда беспощадной революционной смутой <…> К тому же я не могла отдать себя безраздельно в руки Якобсона. Танцевать постоянно на невыворотных ногах было просто опасно [Макарова 2011:96].
Якобсон был не единственным хореографом-экспериментатором, которого привлекла поэма Блока. В 1924 году, незадолго до отъезда из России, Джордж Баланчин также поставил «Двенадцать» – балет, исполняемый под ритмичное пение поэмы Блока пятьюдесятью студентами. Танцовщиками были 15 членов «Молодого балета», группы студентов Баланчина и членов кордебалета бывшего Мариинского театра, которые выступали в асимметрично движущихся группах без настоящих солистов, как вспоминает танцовщица Нина Стуколкина. Она описывает хореографию этой постановки как сосредоточенную на общем настроении и метрической плотности речитатива, а не на содержании. Вместо того чтобы обратиться к содержанию поэмы Блока буквально, Баланчин, очевидно, построил свои «Двенадцать» как серию движений, где «временами один танцовщик отделялся от группы и выполнял комбинацию движений, как бы произнося “предложение”, а затем исчезал в группе… со строгой музыкальной и хореографической логикой» [Kattner-Ulrich 2008: 76]. Сорок лет спустя, когда Якобсон начал работу над своими «Двенадцатью», в СССР закрылись те самые двери экспериментирования с формой, которые революция открыла для Баланчина, откликнувшегося на творчество Блока.
Рис. 44. «Хиросима». «Хореографические миниатюры», Ленинград, 1970. Фото: Владимир Зензилов
«Хиросима»
Работая в 1963–1964 годах над «Двенадцатью», Якобсон создал также свое самое сильное антивоенное высказывание – «Хиросиму». Картина страданий с актерским составом из трех мужчин и трех женщин, одетых в рваные и потрепанные купальники и трико, которые двигались с открытыми ртами в беззвучном крике, «Хиросима» была поставлена на авангардную музыку Хенрика Гурецкого. Художественный руководитель Кировского театра отменил постановку, как только услышал партитуру, до того как эта миниатюра появилась на сцене. Только в 1979 году, через четыре года после смерти Якобсона, его танцовщики попытались поставить этот балет заново, но к тому времени, по словам кировского танцовщика Аркадия Иваненко, который видел обе версии, в нем уже не было той энергии, что была в оригинале[274].
«Страна чудес»
Прежде чем бежать на Запад, Макарова участвовала в двух последних постановках Якобсона. В 1967 году она танцевала Девицу-Красу в его масштабном аллегорическом спектакле «Страна чудес», посвященном войне. Эта постановка откладывалась и переносилась дольше всех других якобсоновских балетов – работа над ней началась еще в 1942 году. Основанная на фольклоре сказка о нравственной силе героя, погруженного в атмосферу зла, повествует о судьбе Девицы-Красы, чей возлюбленный, Ясный Сокол (его исполнил Валерий Панов), погибает от рук врагов. В интервью 2010 года Панов, в возрасте 72 лет, вспоминал об этой роли как о лучшей в своей творческой биографии и принесшей ему всесоюзную славу. «Газеты писали, что двумя главными событиями культурной жизни 1967 года были рождение нового гения – Михаила Барышникова – и моя роль в якобсоновском балете “Страна чудес”», – хвастался Панов, вспоминая, что Якобсон сначала подбирал конкретных артистов для своих постановок, а затем разрабатывал движения исходя из их способностей. «“Страна чудес” имела невероятный успех», – вспоминал Панов[275].
В 1944 году Якобсон впервые обратился к руководству Кировского театра с просьбой ознакомиться с либретто балета «Страна чудес», но тогда ему не удалось добиться от администрации театра разрешения на постановку. Затем к постановке проявило интерес руководство Большого театра, однако материальные трудности военного времени сделали ее невозможной, и работа над балетом вновь остановилась. Но Якобсон все же не отказался от замысла «Страны чудес». По воспоминаниям Ирины Якобсон,
…он писал письма в Министерство культуры, в руководящие органы Ленинграда, а затем и Москвы. И в ответ всегда получал отказ. Однако все эти годы он продолжал работать над «Страной чудес», пытаясь улучшить либретто. Работая с композитором Исааком Шварцем,
