Читаем без скачивания Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2 - Ник Перумов

Седрик, немолодой уже воин в богатых доспехах (наверное, последнее достояние народа Дану – эти доспехи, неведомо как уцелевшие во всех отступлениях и исходах), просто и молча упал на колени. Прямо в грязь последних дней предзимья.

– Immelsthorunn, – прохрипел Седрик. Глаза его сделались совершенно безумными. – Koi d!hett Immelsthorunn! Immelsthorunn, Dhaanu!

Следом за предводителем на колени попадали и остальные воины.

Привычная речь Дану звучала для Агаты словно музыка. Хотя… нет, больше она не будет Агатой! Навсегда покончено с проклятымхумансовымпрозвищем! Она – Seamni Oeactaccann, равная среди равных, провидица, вернувшая своему народу Деревянный Меч!

– Нет времени для преклонения! – выкрикнула она, взмахивая Мечом. Слова, которые она произносила, были самыми простыми, любой на её месте сказал бы, наверное, то же самое – но на Дану это подействовало словно откровение. Седрик и остальные тотчас вскочили с колен.

– По слову Меча… – прохрипел Седрик. – Веди нас, Видящая!

Агату-Сеамни захлёстывала волна сладкого бешенства. Отмщение. Наконец-то. За всё, за всё, за всё, за всё-о-о!..

Последние слова она уже выкрикивала. Цепочка Дану вновь покатилась к деревне; ворваться внутрь можно было со всех сторон, но там, где из поселения выбегала дорога, презренные хумансы соорудили какую-то мусорную кучу, с которой и пытались дать отпор наконец-то перешедшим в наступление воинам старшей расы. Меч содрогнулся от несдержимого гнева. Как? Жалкое охвостье дерзает противостоять ЕМУ, сотворённому на погибель всем врагам Дану?

Агата чувствовала этот гнев. И ничего уже не могла поделать – она сама становилась мечом, их разумы сливались воедино; бешеная пляска вырвавшихся из глубин памяти жестоких видений затмевала рассудок, не оставляя ничего, кроме ненависти к старому недругу.

И Дану атаковали баррикаду в лоб. Впереди – мечники и копейщики, позади – лучники. Густо полетели стрелы, Дану торопились опустошить колчаны, пока свои не полезут на баррикаду и луки поневоле придётся опустить.

Никогда ещё Агата не ощущала такого упоения силой и местью. Она стала мечом и стрелой, она стала каждым воином-Дану, что убивали сейчас ненавистных хумансов, она не нуждалась в глазах, чтобы видеть всё, творящееся на поле; этим новым своим зрением она различила за баррикадой Кицума, Нодлика, Эвелин и Таньшу.

Так. Презренные хумансы решили, что смогут противостоять Силе Дану?.. Наивные. Однако надо поторопиться. В своё время она, Сеамни Оэктаканн, дала слово посчитаться с Эвелин, и она посчитается.

Агата перехватила поудобнее эфес Деревянного Меча и легко побежала к баррикаде.

– Красиво идут, – спокойно сказал Кицум. Старый клоун вытер пот со лба – он взмок, несмотря на холодный день. Из низких туч летели редкие снежинки.

За спинами оборонявшей баррикаду четвёрки из деревни опрометью бежали прочь её обитатели. Встать рядом с защитниками не дерзнул ни один.

– Вот и подумай, Кицум, стоит ли умирать ради этого быдла? – коротко и хрипло рассмеялась Эвелин.

– Вспомни как следует всё, чему тебя учили в ветви, девочка, и тогда я ещё детей твоих в храме Спасителя имяполагать приду, – усмехнулся старик.

– Детей… – Эвелин внезапно дёрнула щекой и запустила руку куда-то за пазуху. – Кицум… Таньша… кто выживет… если выживет… не оставьте наших с Нодликом.

– Так у вас есть?.. – поразился клоун.

– Есть, – болезненно скривился жонглёр, ловя и демонстративно переламывая о колено очередную стрелу. – Иль мы не люди? Мальчик и девочка…

– Кицум, возьми мой… – Эвелин торопливо протянула старику маленький бронзовый медальон. Дешёвая грубая работа – верно, чтобы не позарились мародёры. – Нодлик! Таньше дай…

Молчаливая Смерть-дева, не произнося ни слова, взяла бронзу и, всё так же не произнося ни слова, кивнула.

– Ничего, ничего, рано себя хоронишь, – ворчливо сказал Кицум. – Ты пока ещё в платье, не в саване…

Подошедшие почти вплотную к баррикаде Дану дружно взвыли и бросились в атаку. Их лучники перестали метать стрелы. Наступал черёд меча.

В левой руке Таньша, словно веер, держала между пальцев четыре ножа. Пятый – в уже поднятой для броска правой руке. Сама рука не двигается, одно короткое движение кисти – клинок летит сверкающей рыбкой, вонзаясь прямо в глаз Дану. Левая рука подбрасывает в воздух второй нож, правая его ловит – и второй, столь же молниеносный бросок. Падает второй Дану. Теперь за дело берется Эвелин, её звёздочки летят одна за другой, но по большей части отскакивают от шлемов и нагрудников Дану.

– Хватит! – орет Кицум, хватая Смерть-деву за руку. – Побереги ножи для данки! Мы их сдержим!

Кажется невозможным, что двое бойцов остановят накатывающийся вал атакующих. Однако коротко свистят мечи Нодлика, петля Кицума вспарывает воздух – два тела падают. Третьему удается перепрыгнуть через преграду, но тут его встречает серп Эвелин.

Четвёртый, пятый, шестой…

– Вон она! Вон данка! – кричит Кицум в тот миг, когда его нить начисто сносит едва поднявшуюся над баррикадой голову.

Следом за рядами Дану бежит Агата. В руке – нелепый деревянный меч, пусть даже и красиво сделанный; увы, но Кицум слишком хорошо знает, что такое Иммельсторн и что это отнюдь не игрушка.

Дану напирают. И Кицум, и Нодлик дерутся уже в полуокружении.

– Уложи данку! – вновь вопит старый клоун.

Он ловко уворачивается от серебристого клинка, сверкает летящая к шее обречённого диамантовая нить, но… Кицум внезапно поскальзывается и падает. На ровном месте. Оружие выпадает из его руки – полудюжина мечей тотчас пригвождает его к земле.

Нодлик растерянно смотрит на собственные руки – внезапно утратив всю ловкость, они кое-как отмахиваются отлично сбалансированными, созданными для веерной защиты клинками точно парой деревяшек. Неловко отбивает удар… и тотчас пропускает выпад. Остриё клинка Дану высовывается у него из спины.

Эвелин, только что лихо зарубившая одного, наполовину задушившая, наполовину разорвавшая цепью горло другому и вогнавшая звёздочку в раззявленный рот третьему, внезапно ударяет грузиком на конце цепи по темени саму себя. Взор мутнеет, женщина роняет оружие…

Дану рубят её на части с особым остервенением.

Таньша, прижатая к стене дома, один за другим мечет ножи, затем выхватывает рапиру… и неумело подставленная шпага тотчас ломается под молодецким взмахом меча. Следующий выпад перерубает женщине шею.

…Сеамни Оэктаканн с Деревянным Мечом в руке перебирается через баррикаду.