Читаем без скачивания Дочь Сталина - Розмари Салливан

Больше всего Светлане нравилось, когда они ездили на ферму Уэса, которую он назвал «Альдебаран». На ней был старомодный фермерский дом, хозяйственные постройки и достаточно обширные леса и поля. Фермой управлял единственный оставшийся в живых сын Уэсли Брэндок. Хотя раньше он был виолончелистом в симфоническом оркестре, теперь Брэндок бросил музыку. Ходили слухи, что он недостаточно талантлив, чтобы выступать как солист. По словам Джека Холзеутера, одного из членов братства, Ольгиванна сказала ему, что он всего лишь «рядовой игрок. Не пытайся прыгнуть выше своей головы». Скорее всего, именно это, а не только неудачный роман, привел его обратно в Талиесин, где он впал в эмоциональное безразличие.

Теперь Брэндок рассказал своей мачехе, что он мечтает иметь скотоводческую ферму. Светлана сразу придумала новый план. Она оплатит долги за ферму Уэса и профинансирует сельскохозяйственное предприятие. Она, Уэс и Брэндок станут партнерами, хотя деньги в предприятие вкладывала только она. Другими словами, она будет все контролировать. «Ее мужчины», как она любила их называть, казалось, были в восторге от этой идеи. В глубине души она надеялась таким образом покончить с Талиесином. По крайней мере, летом Уэс мог работать в Талиесине, а жить на ферме.

Вскоре пришло время возвращаться в Талиесин Вест в Аризоне, но в сентябре Светлана сообщила Уэсу потрясающую новость. Когда она бродила по полям на своей недавно приобретенной ферме, Светлана неожиданно почувствовала себя молодой и полной жизни. К этому добавилось ощущение, что она является центром мира, последний раз испытанное двадцать лет назад. Визит к врачу подтвердил ее догадки: она была беременна.

Светлана была поражена. В ее сорок четыре года это было подарком судьбы. Ребенок компенсирует ей разлуку с сыном и дочерью в России и скрепит их отношения с Уэсом. Когда она рассказала ему, он тоже был удивлен и рад. Тем не менее, когда он сообщил об этой новости Ольгиванне, она была в ярости: в Талиесине не было места детям, они отвлекали от работы. В последние годы жизни Райта женщины с детьми были изгнаны в самую дальнюю палатку, а новые соискатели с детьми не принимались. Светлана должна избавиться от ребенка. «Женщины в возрасте Светланы в Америке на рожают», — сказала Ольгиванна Уэсу. Как он мог быть так беспечен?

В августе Джордж и Аннелиза Кеннан приезжали к Светлане в Талиесин Ист. Они произвели на Ольгиванну такое впечатление, что она объявила их своими собственными гостями. Теперь она обратилась к ним. В телефонном разговоре с Принстоном она с яростью настаивала, что они должны «отговорить Светлану от этой глупости».

Уэсу потребовалось некоторое время, чтобы набраться смелости и вступить в противостояние со Светланой, но, в конце концов, он спросил: «Ты собираешься что-нибудь делать с этим?» Она почувствовала, что за этим вопросом стоит Ольгиванна и пришла в ярость: «Диктаторы вечно вмешиваются в личную жизнь других! Такова натура диктаторов на всем земном шаре». Эти слова явно передали разозленной Ольгиванне.

Когда они, наконец, поехали назад в Аризону, Светлана вдруг вспомнила, почему полюбила Уэса. Вдали от Талиесина он становился легким и милым, болтливым и шутливым, внимательно относился к ней. Уэс вел машину сам и не так быстро, как он обычно привык. Светлана решила, что он думает об их ребенке. Теперь она поняла, что проблема в том, что Уэс был в рабстве у Ольгиванны и во многом с ней соглашался. Эдгар Тафель, который работал в Талиесине, замечал: «Уэс Питерс дожил почти до шестидесяти лет и не имел ни одной мысли и ни одного чувства, по поводу которого не консультировался со своей хозяйкой». Светлана была поражена, когда поняла, что этот красивый импозантный мужчина «боится маленькую старую даму с морщинистым, как пергамент, лицом».

Они с Уэсом решили перестроить свою маленькую квартиру, чтобы было где разместить будущего ребенка. Светлана мечтала о маленькой кухоньке и ванне, но он сказал, что все это не нужно и не будет соответствовать стилю. Они постоянно ругались из-за этих нововведений, он отвергал ее предложения, и она была поражена, каким упрямым он может быть. После трех месяцев работ, выполненных учениками братства, которые никогда не получали никакой оплаты, Светлане выставили счет на 30 тысяч долларов — ту самую сумму, которую поселение требовало с ее Благотворительного фонда.

Светлана выдержала зиму, во время которой дела шли все хуже и хуже. Отвергнув очередное требование Талиесинского братства о ежегодных пожертвованиях, она обнаружила, что архитекторы сторонятся ее. Светлана находила утешение в нескольких людях вне Талиесина, которые терпеть не могли общину так же, как она сама. Ольгиванна решила, что Светлана распространяет о ней сплетни, которые вредят ее репутации. Одна из их ссор переросла в настоящую битву, в конце которой Ольгиванна закричала, что Светлана «ведет себя как Сталин».

Светлана не могла себе представить, как родит ребенка в Талиесине, и с благодарностью приняла приглашение сестры Уэса Мардж Хаякава и ее мужа Сэма приехать рожать в Калифорнию. Уэс отвез ее в Милл Вэлли и уехал в Иран. Чтобы напоминать ей о себе он оставил у местного продавца цветов заказ — каждый день посылать ей букеты с заранее заготовленными карточками «Я скучаю по тебе». Она сохранила пятьдесят маленьких карточек, изготовленных вручную. Стороннему наблюдателю они напомнили бы записки, которые писал ей в детстве вечно отсутствующий отец. Она привыкла не доверять своим чувствам и даже когда ничем не прикрытая действительность смотрела ей в лицо, предпочитала заменить ее своей версией событий. Но ее фантазии о семейной жизни мало что значили для Уэса.

21 мая 1971 года Светлана родила здоровую красивую девочку, которую назвала Ольга Маргедент Питерс. Светлана дала имя ребенку в честь своей бабушки Ольги, хотя Уэсли, возможно, был польщен, решив, что оно связано с Ольгиванной. Когда начались схватки, зять Светланы Сэм Хаякава отвез ее в больницу. Уэс появился только через несколько дней и привел с собой целую бригаду с местного телевидения. Ему нравилась публичность. Светлана же думала, что интерес публики к рождению внучки Сталина может быть очень неприятным. Не ему предстояло получать письма со словами «Как это ужасно — в вашем-то возрасте!» и «Америке не нужны потомки Сталина!», хотя, по правде говоря, в основном, письма были поздравительные и теплые.

Из долгих разговоров с Мардж Хаякава Светлана начала понимать, почему преданность Уэса Талиесинскому братству была абсолютной. «Слишком много сил было вложено, он весь там», — говорила ей Мардж. Светлана грустно заключила: «Это было теперь моей задачей — приспосабливаться к его жизни, соглашаться, идти в ногу, и, возможно, изменить всю мою натуру, для того чтобы сохранить семью». С новорожденной девочкой на руках она вернулась в Висконсин.