Читаем без скачивания Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

где полагалось быть планете. Для астероида он был велик — и действительно, он больше всех астероидов — 485 миль в диаметре. В последующие два века были открыты сотни и тысячи астероидов — до самых маленьких камушков. Название «астероиды» оказалось неудачным: это не звездочки и даже не планетоиды. С самого начала предполагалось, что это осколки крупной планеты, а к середине двадцатого века гипотезу как будто подтвердило математическое исследование их орбит.

Но лишь когда первые исследователи на заре космических полетов проникли в пустынную область между орбитами Марса и Юпитера и посмотрели на нее своими глазами, мы удостоверились, что астероиды — в самом деле осколки большой планеты — разрушенного Люцифера, давно погибшего брата Земли.

Поднимаясь все выше и выше над Солнцем, «Перекати-Стоун» замедлял ход, описывал кривую и приближался к точке, откуда начнет снова падать к Солнцу. Сейчас он был в орбите Цереры и, добравшись до этой «дамы», прошел уже пятьдесят миллионов миль по астероидному поясу — руины Люцифера широко разбросаны в космосе. Узел Аллилуйя помещался ближе к центру пояса.

Неплотная группа камней, песка, хаотических молекул и планетоидов, известная как узел Аллилуйя, вращается вокруг Солнца со скоростью 11 миль в секунду. Вектор «Стоуна» составил 8 миль в секунду и шел в том же направлении. Капитан Стоун, включая двигатель последние два дня, увеличил скорость своего корабля, с помощью радарного маяка проник в гущу летучих облаков и вошел в их среду с низкой относительной скоростью. Последний маневр, утвердивший «Стоуна» на месте, был всего лишь любовным шлепком: «Стоун» откашлялся и стал продолжать свой путь вместе с другими бродячими странниками космоса.

Капитан в последний раз посмотрел в окуляры стереорадара, пробежал лучом полный круг от носа до кормы. Громады Аллилуйи, неразличимые невооруженным глазом на фоне звезд, висели в увеличенной перспективе ложного «космоса» стереоприбора, где настоящих звезд вовсе не было видно. Ползучего следа, признака относительного движения, на экране не было.

На одном из летучих камней недалеко от корабля и на пару градусов вне орбиты светилась точка ярче других. Это был радарный маяк, на который и вышел капитан Стоун. Маяк тоже был неподвижен на стереоэкране, и капитан сказал Кастору:

— Запроси допплер из мэрии.

— Уже, капитан, — сказал Кастор и вскоре добавил: — Относительная около десяти миль в час — девять и семь и еще малость. Милях в семистах от нас.

— Вектор?

— Выходим почти на них. Пройдем в десяти-пятнадцати милях к югу, внутри орбиты.

Роджер Стоун расслабился и усмехнулся.

— Ну, как наводка? Твой старик еще не разучился считать, а?

— Нормально, папа, — если учесть…

— Что учесть?

— Что ты использовал вычисления Пола.

— Когда я решу, кого из нас двоих ты оскорбил, я тебе отвечу. — Он сказал в микрофон; — Все посты свободны от маневра. Машинное, доложите по закрытии. Эдит, скоро будет обед?

— Заперто, сынок, — доложила Хейзел.

— Через полчаса, дорогой, — ответила жена.

— Ничего себе! Человек потеет над горячим пультом, и ему еще надо полчаса ждать обеда. Что у вас за отель?

— Да, дорогой. Кстати, я опять сокращаю тебе калории.

— Бунт! Что бы сделал Джон Стерлинг на моем месте?

— А папа толстеет! А папа толстеет! — пропел Доуэлл.

— И придуши своего ребенка. Кто хочет выйти со мной поставить добавочные двигатели?

— Я хочу, папа!

— Мид, ты просто пытаешься смыться, чтобы не помогать на кухне.

— Я могу ее отпустить, дорогой.

— Пожалеешь ребенка — испортишь харчи. Бери сухим пайком, детка.

— Не очень смешно, папа.

— А мне денег не платят, чтобы было смешно.

Капитан Стоун, насвистывая, отправился на корму.

Близнецы и Мид вышли с ним. Они быстро поставили стартовые ракеты — молодежь закрепляла, а капитан лично проверял проводку. Ракеты разместили вокруг корпуса в центре корабля и по паре на носу и на корме. Подключенные к пилотскому радару и настроенные на минимальный диапазон, они быстро помогут кораблю свернуть в сторону, если нежелательный объект будет идти на столкновение с ним при достаточно опасной относительной скорости.

Во время прохода в глубь астероидного пояса Стоуны шли просто на авось. Хотя принято считать, что пояс забит небесным мусором, статистика показывает, что там гораздо больше пустоты, чем камня, и опасность столкновения очень незначительна. Внутри узла ситуация была несколько иной — там концентрация массы в несколько раз больше, чем в других районах пояса. Но большинство старателей даже и здесь не принимало мер предосторожности — проще было ставить на то, что они всегда будут выигрывать в эту русскую рулетку, чем тратить деньги и усилия на противоударную защиту. Некоторые поплатились за это, но немногие — аварии в узле Аллилуйя происходили не чаще, чем в Мехико.

Когда все вернулись на корабль, обед был готов.

— Тебе звонили, капитан, — сообщила Хейзел.

— Уже?

— Из мэрии. Я сказала, что ты вышел, но перезвонишь им. Девять и шесть десятых сантиметра.

— Дорогой, обед остывает.

— Идите за стол, я быстро.

Он действительно вернулся быстро. Доктор Стоун вопросительно посмотрела на него.

— Мэр, — объяснил Роджер. — Добро пожаловать в Рок-Сити и все такое. Сообщил мне, что городской комитет ограничил скорость космических кораблей до ста миль в час, а скутеров — до пятисот в пределах тысячи миль от мэрии.

— Надеюсь, ты сказал им, куда им надо пойти со своими ограничениями? — ощетинилась Хейзел.

— Нет, не сказал. Я вежливо извинился за то, что по незнанию нарушил правила, и обещал зайти засвидетельствовать свое почтение завтра или послезавтра.

— Я думала найти жизненное пространство на Марсе, — пробурчала Хейзел. — Оказалось, там одни грабители, бюрократы и сборщики налогов. И вот мы выходим на широкие просторы космоса и что же находим там? Дорожную полицию. А мой единственный сын не может им даже ответить как следует. Придется мне отправиться на Сатурн.

— Я слыхал, на базе Титан здорово холодно, — примирительно ответил Роджер. — Почему бы не на Юпитер? Пол, подай мне соль, пожалуйста.

— Юпитер? Позиция неблагоприятная. И потом, я слышала, что на Ганимеде больше правил, чем в школе для девочек.

— Мать, ты единственный известный мне трудный подросток, который по возрасту подходит для гериатрической клиники. Ты прекрасно знаешь, что человеческая колония в космосе не может жить без правил.

— Оправдание для Наполеонов местного масштаба! Вся Система залезла в корсет.

— Что такое корсет? — осведомился Лоуэлл.

— Предшественник скафандра, можно сказать.

Видя, что Лоуэлл неудовлетворен, Эдит сказала:

— Вот вернемся, милый, и мама покажет его тебе, в музее.

Капитан предложил всем прилечь после обеда — они все не выспались, совершая маневр.

— У меня до сих пор в глазах рябит, — сказал