Читаем без скачивания Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ - Анатолий Терещенко

Нужно отметить, что в тот период именно не нашим «железным занавесом», а шлагбаумами западных носителей духа мародерства была окружена Красная Империя, которой запрещалось общаться с компаниями и фирмами, могущими продать нам новые технологии для науки, промышленности, сельского хозяйства и других народно-хозяйственных отраслей.

Все связывалось с опасностью применения зарубежных «ноу-хау» военным ведомством СССР.

Борьба на уничтожение Советского Союза велась в тесном союзе североамериканского государства и его западноевропейских подручных. Представители этих стран понимали, что войной, предназначение которой четко определил конгрессмен Н. Додд, — «Если желательно изменить жизнь целого народа, то существует ли средство более действенное, нежели война», — Советскую Россию не одолеть.

Она может дать такой сдачи, что мало не покажется. Поэтому ставка делалась на взрыв мины замедленного действия — широкомасштабное предательство правящей элиты изнутри. Мы для Запада всегда были, есть и будем людьми Востока, какую бы форму политического правления ни избрала Россия. Американский историк Т. Бейли по этому поводу высказался определенно: «Нам нужны не столько атомные и водородные, сколько бомбы идеологические».

Правда нашей жизни, да и прежних жизней, есть только одна — она в мощи, в кулаке, в силе страны.

Сегодня россияне, перед силой которых еще недавно западники с фальшивыми улыбками и выпученными глазами трепетали в страхе, уже не те силой — страну сдали, раскромсали на кровоточащие куски предатели. А потому теперь любой шавке можно поиздеваться над теми, кого ты вчера боялся. И над русскими, и над сербами, и над иракцами, и над другими народами, которые пытались идти своим путем, не в русле «мирового порядка», навязанного Западом.

Плохо, когда сила живет без ума, но не хорошо, когда и ум без силы. Такая уж у человечества планида…

Великий Достоевский писал по этому поводу: «Кто крепок и силен духом, тот над людьми и властелин. Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее. Так доселе велось и так всегда и будет».

Недаром говорится, что быть сильным и заявлять — это есть право. Быть сильным и не давить других есть обязанность. Быть сильным и пренебрегать своей силой — это грех смертный, а одного смертного греха, как говорят священники, достаточно, чтобы лишиться вечного блаженства.

Вернемся же к материалам, доложенным в ЦРУ Поляковым о пяти тысячах советских программ по использованию западных высоких технологий.

Эта информация была доведена помощником министра обороны США Ричардом Перлом до президента Рональда Рейгана, который тут же распорядился ужесточить контроль над продажей военной техники представителям «империи зла». Он объявил россиян «неконкурентоспособным населением», нерентабельными и некачественными людьми, недостойными потреблять по дешевке природные ресурсы — нефть, газ, уголь и прочее.

С его и ему подобных точек зрения, лучше захватить под контроль как можно больше природных ресурсов, а «лишнее» население планеты от этих ресурсов отрезать. Но регулировать ресурсы невозможно. Следовательно, надо регулировать человеческую массу. Вот для каких целей велась тогда и ведется сегодня незримая борьба с моей Родиной, в том числе силами предателей.

Все равны, все имеют равные права, жизнь — высшая ценность! — говорят западники, призывая к скотской сытости и чувственности за счет притеснения и эксплуатации других народов, расчленения непокорных государств.

Мало что изменилось и сегодня…

Глава 17

Следствие по делу Полякова

Пять лет прошло в тяжелейшей тяжбе оперативников с начальством разных степеней, пока военные контрразведчики наконец-то убедили все инстанции — от председателя КГБ и до Главного военного прокурора — в наличии оснований для задержания Полякова, проходившего по делу оперативной разработки — «Дипломат».

За это время оперативный состав второго отделения основательно проработал материалы своих предшественников: поднимались архивные дела по расследованию фактов утечек секретных данных, проводился их дополнительный анализ, оценивались вновь поступившие данные, выдвигались и перепроверялись очередные версии по вновь открытым обстоятельствам. Год за годом, месяц за месяцем сужался круг подозреваемых в возможной причастности офицеров ГРУ Генштаба к агентуре противника. А круг был велик — более 60 человек! Через год осталось 31, на следующий — 25, потом — 10 и, наконец, пятеро фигурантов…

Колесо возмездия теперь покатилось быстрее по направлению к той истине, которая прорисовывалась в материалах у военных чекистов.

Последний год был самым активным, самым нервозным. Наконец-то вычислили кандидата на задержание и проведение с ним соответствующей работы. Им был генерал-майор в отставке Поляков Дмитрий Федорович, чья причастность к вражеской агентуре была оперативно доказана.

Санкция на конспиративное задержание Полякова, наконец, была получена, обставленная со стороны начальства немалым количеством письменных предупреждений страховочного плана, в том числе о наступлении тяжелых административно-правовых последствий в случае провала операции.

Риск, конечно, был, но, как говорится, больше всех рискует тот, кто не рискует. Когда человек думает, что может произойти что-то плохое, он притягивает несчастье. Оперативники понимали, что никогда опасность не преодолевается без риска, а то, что Поляков для военной разведки представлял, несомненно, страшную опасность, было очевидным.

Чекисты предполагали, что шпионскую экипировку предатель мог уничтожить в любое время, но сохранялась вероятность в надежде, выстроенной на солидной практике работников второго отделения, что уликовые материалы никуда не делись и не денутся.

Это подтверждалось в ходе проведения оперативных мероприятий — «Дипломат» по его поведению и разговорам явно пытается сохранить шпионский арсенал для возобновления преступной деятельности.

Такую уверенность могут испытывать только профессионалы высокого класса. Серия проведенных оперативно-технических мероприятий на квартире и даче предателя, а также в доме его матери подтвердила правильность разработки в направлении такой легализации уликовых материалов.

Они заранее были обнаружены оперативным путем, и за их сохранностью велось теперь круглосуточное негласное наблюдение.

Таким образом, у военных контрразведчиков были все основания заявить: перед нами — шпион с уликами.

7 июля 1986 года, на следующий день после празднования Поляковым юбилея — 65-летия, он был конспиративно задержан, когда ехал на встречу с ветеранами военной разведки. Задержали его сначала якобы за хранение незарегистрированного огнестрельного оружия. Это был, конечно, повод, но не главный, ради чего затевался его арест. Он тут же был препровожден в Лефортово — в следственный изолятор КГБ. Попав в камеру, Поляков понял, — за хранение оружия генералов в Лефортово не везут.

Шпиона ошеломила внезапность событий жизненного пути, пребывание на котором теперь придется отсчитывать отрезками времени — «до» и «после». Куда девалась с его лица всегда слащавая ухмылка. Лицо генерала посерело. Округлившиеся, мутно отяжелевшие небольшие глаза, не мигая, оторопело смотрели на чекистов. Они словно сверлили участников его ареста. Испарины холодного пота покрыли узкий лоб задержанного. Только теперь он понял, что это тот самый конец его двойной игре, которого он всегда так боялся, — конец череде предательств, а может, и конец того самого карантина у входа в рай, который называется жизнь.

Он уяснил одну истину: когда далеко уйдешь по жизненному пути, то замечаешь, что попал не на ту дорогу. Подлая дорога предательства у него теперь уперлась в тупик, и он согласился со словами, что жизнь состоит в том, что она внезапно исчезает.

И все же, до конца не осознавая всей совокупности обстоятельств его задержания, лихорадочно ища и не находя алиби, он четко уловил лишь одно: отговориться не удастся, легенды в свою защиту опрокинуты и шпионаж скрыть уже он не сможет. Но, как ни вертел он факты и события, как ни копался в своей автобиографии, зацепок для спасения практически не оставалось. Опыт советского разведчика и американского шпиона ему подсказал, что оперативники могли вести себя с ним так смело только в случае обнаружения серьезных улик. А они были и хранились у матери.

«Видно, все нашли в тайниках… И зачем я до сих пор „солил“ этот компрометирующий материал?! — обожгла его помутневшее от страха сознание мысль. — Это конец всему! Конец семье, авторитету среди соседей и коллег, конец дачному препровождению, конец рыбалке, охоте и столярным поделкам и, наконец, поломанная судьба сыновей. И, наверное, позорный конец самой жизни. Контрразведчики из меня выпотрошат пусть не все, но многое, за что придется ответить головой. Всего я им все равно не расскажу…»