Читаем без скачивания Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

То, что он увидел, посеяло семена пылкого интереса, лелеемого радикализмом, который уже обосновался в его сердце. С годами, он все больше разочаровывался немощностью Экклезиархии и безмозглостью своего начальства, Рамиус скрывал свое отвращение, пока искал запретные знания и проникал в великие глубины псайкерского колдовства.

— Ты помнишь тот день, когда я заговорил с тобой? — Голос был таким же увлеченным, как и в первый раз. — Ты думал, я был сном. Но я был ветром перемен в твоем ограниченном разуме. Я раскрыл тебя, Рамиус. Ты приветствовал меня.

Возможно, это была иллюзия, подумал он, следствие его ранений.

— Ты знаешь, что это не так!

И тогда он почувствовал имя этого существа в своем разуме. Малфаллакс.

— Да.

Жаркое давление толкнуло воспоминания Штеля в секретную пещеру под старым храмом Орилана. В место, в котором родилась смерть планеты, часами ранее, днями.

— Ты был не готов. Слишком нетерпелив. Посмотри, к чему это привело тебя.

Инквизитор наблюдал события, разворачивающиеся перед ним, как будто он был пассивным наблюдателем, просто зрителем какой-то причудливой театральной постановки; он бесплодно боролся, как будто каким-то образом мог вернуться обратно во времени, чтоб предупредить себя не начинать Ритуал Переплетения. Он допустил ошибку. Оглядываясь назад, теперь ему было все понятно, один единственный слог ритуала был произнесен неправильно, акцент на повышающейся глоттальной паузе, вместо слабеющего фрикатива.

Мелочь. Но этого хватило, чтоб освободить тварь Тзинча, которую он призвал в пещеру. Штель снова наблюдал, как это происходило, чувствуя, как его мучитель забавляется его корчами. Он видел самого себя, шагающего внутрь круга с восьмиконечной звездой внутри. Затем долгое и жестокое убийство бродяжки, чтоб обрести кровавое причастие. И наконец, пришествие воронки, роящихся теней, принимающих очертания в центре каменного основания. Его увлеченное выражение восхищение и затем внезапный ужас, когда оно ударило, превращая камень и металл в скрежещущие зубы, разрывая слабые охранные круги, в которых он был так уверен, что они удержат. И дальше к городу, в поисках пищи.

Кричащее.

Исчезающее.

Свободное.

Слабое оправдание сформировалось в разуме Рамиуса. Откуда я знал? Это была случайность! Он ни за что не собирался освобождать тварь, только поймать и изучить чудовище, чтоб постичь природу Лорда Изменений.

Малфаллакс улыбался.

— Ты обманываешь себя, Штель. В глубине своего сердца, ты хотел освободить ее. Часть в тебе ненавидит старый порядок, сдохнувший в равновесии и статике. Ты жаждал изменений и метаморфоз.

Когда он попытался найти способ возразить, то обнаружил, что его мысли замерли от проклятой правды в словах этого варп-существа.

— Если это не то, что ты хотел, ты мог бы отойти от края пропасти. Ты выбрал иное. Готовность принести женщину в жертву, вот и все доказательства, в которых я нуждаюсь. Ты хотел этого. Ты желаешь знать, каким образом Малфаллакс пересилил тебя.

Душа Штеля отскочила от ужасной, не останавливаемой реальности.

— И со своим собственным страстным желанием, ты сам вступил в мою добровольную когорту.

Смех затих, и он позволил кроваво-теплой темноте поглотить себя.

Кровавые ангелы ввели выживших в пусковой отсек фрегата, согнав их в плотную группу в центре. Медицинские сервиторы зондировали и исследовали их, пока космодесантники с заряженными болтерами бдительно кружили вокруг несчастных. Они все предполагали, что умрут на шаттле, но быть спасенными этими, обшитыми в кроваво— красное гигантами было равноценно спустившейся руке Бога-Импретора, которая вырвала их из клыков смерти. Паника и ужас были заменены другим страхом, рожденным из почтения и благоговения.

Люк в стене раздвинулся, выпуская одного из офицеров Симеона, молчаливого кодиция в голубой броне, его седое лицо точно передавало его возраст. Космодесантник сделал пару шагов вперед и внезапно пораженно замер, его рот приоткрылся. Один из Кровавых Ангелов, охранявший беженцев, заметил его реакцию и поспешил к нему.

— Брат Варон, что-то не так?

— Демон! — Внезапно выкрикнул Варон, его палец показывал на невзрачную женщину в порванном вечернем платье, плавно покачивающуюся из стороны в сторону на фоне остальных спасенных. Канаты мышц вздулись на шее псайкера, когда его сверхъестественное чутье уловило психическую вонь чего-то чудовищного, скрытого внутри ее плоти. Другие выжившие бросились от нее в разные стороны, когда женщина вздохнула, каждый из них слишком хорошо был знаком с тем, как происходят изменения.

Ее тело задергалось и начало сдуваться, сминаясь само в себя. Рой черных пылинок вышел у нее из глаз, ноздрей, ушей и рта. Кровавые ангелы рефлекторно открыли огонь, убивая тех, кто был слишком медлителен, чтоб отскочить, поливая очередями болт— снарядов труп-вместилище. Мертвая женщина разлетелась мокрыми ошметками быстро разлагающейся плоти, но темная тварь уже была на свободе. Она петлял вокруг, похожая на ленты жидких теней и бросилась на псайкера космодесанта, став блестящим копьем. Варон сразу же собрал все свои силы и направил свое «Ускорение» в ментальный щит; на мгновение он подумал, что этого должно хватить.

Сила убийственной, демонической атаки разбила его эфемерную защиту как хрупкое стекло, расплавляя керамит нагрудной брони и разрывая его изнутри на длинные и кровавые полоски мяса. Тень накрыла все, растаскивая кровь и внутренности Варона, с ожесточенной энергией обезглавливая кричащих серфов ордена, наслаждаясь беспорядком, который навела.

В Хирургической фрегата Штель приешел в сознание. Он соскользнул со смотрового стола, на котором лежал, разбрасывая поддоны с инструментами и раскидывая в стороны склонившихся медицинских сервиторов.

— Оно здесь, — выплюнул он, — на борту корабля!

Теневая тварь искривляла плоть людей и Астартес, убивала их, заставляя их тела принимать новые, нечестивые формы. Некоторые умирали, когда их кости и органы против воли изменялись в восьмиконечные звезды и глифы ненависти. Демон наслаждался таким отдыхом, но это было вторичным по отношению к главной причине, которая завела его так далеко.

С хриплым вздохом, он откинул свои игрушки, тварь собрала достаточно пищи из ссохшихся трупов. Он выплыл в коридоры фрегата, разукрашивая стены на своем пути инфекцией и гнилью.

Он оставил нескольких выживших тут и там, чтоб они рассказывали о том, что он сотворил; не было смысла делать такое великое дело, если никто не выживет, чтоб его засвидетельствовать.

Вниз по палубам, маневрируя и мерцая, огибая баррикады и наспех возведенные печати библиариев Тихо, он просачивался через микроскопические трещины в металле и керамите, двигаясь вперед и пробуя на вкус мощь, разлитую в воздухе.

К бьющемуся сердцу корабля, мимо запоров из тяжелых, ядовитых, фазированных железяк и жалких духовных дефлекторов, тень наконец-то вошла в святыню космических двигателей фрегата.

Техножрецы, которые никогда не осмеливались выйти за границы кожуха привода, были разбросаны, лепеча молитвы Омниссии или рыдающие кровью.

Технопровидцы, размахивающие инструментами как оружием и визжа умирающие там, где стояли.

Демон принял смутные очертания человека и поплыл к огромным цилиндрам варп-двигателей, пробираясь вперед по направленным, пергаминовым ножкам. Под кожухом могучих приводов, технология почти похожая на магию кипела и бурлила, огромные силы внутри, способные преодолеть законы вселенной едва сдерживались слабыми органическими существами, которые мало понимали об их настоящем потенциале. Существо улыбнулось и утончило себя, дотрагиваясь до материи двигателей и изменяя их. Оно медленно просочилось в плоть и металл и начало строить себе гнездо.

В конце концов, капитан Тихо пришел к нему, как Штель и ожидал. Он видел, как угрюмый свет плавающих светосфер ласкал маску, точно подогнанную к щекам Тихо и задавался вопросом о том, что же Астартес скрывал под ней. Он извлек слухи и толки из умов илотов ордена во врачебной палате — что-то неопределенное об уродстве, полученном во время боя с орочьим псайкером. Если это было так, то не удивительно, что брат-капитан скрывал своё увечье. Эстетические чувства любого Кровавого Ангела были бы оскорблены подобным видом. В другой ситуации, если бы Штель не был так изнурен от всего узнанного, он, возможно, смог бы извлечь всю историю прямо из ума Тихо; но Рамиус не хотел рисковать таким вторжением, не сейчас, когда его жизнь зависела от доброжелательности Сынов Сангвиния.

Капитан не стал впустую тратить время на вступление и пригвоздил его твердым взглядом.