Читаем без скачивания Сердце из нежного льда - Светлана Демидова

В институте за Аллой хвостиком ходил студент параллельной группы. Он надоедал ей, мешал, портил своим постоянным присутствием настроение и никак не желал понять, что не нравится ей. Он пытался доказать Алле, что она смотрит на него не под тем углом зрения, что если она сходит с ним хотя бы в кино, то сразу убедится в его безусловной привлекательности. Он так достал Аллу, что она начала подумывать, не перевестись ли ей в какой-нибудь другой институт от него подальше, но он вдруг неожиданно куда-то пропал. Алла воспряла духом, но на следующий же день получила письмо из местного психоневрологического диспансера с требованием явиться тогда-то и туда-то к врачу под такой-то фамилией. Удивленная и встревоженная, Алла явилась. Симпатичная моложавая врачиха с каштановыми прядками, кокетливо выбивающимися из-под белой шапочки, начала убеждать ее, что любовью можно вылечить практически любое заболевание. Оказалось, что Студент, будем называть его так, не нашел ничего лучшего, как явиться в психоневрологический диспансер, самостоятельно поставив себе диагноз – депрессия на почве неразделенной любви. Разумеется, лечить его своей любовью Алла отказалась.

Дальше вспоминать Алла не стала, хотя могла бы. Самым отвратительным в воспоминаниях было то, что все они – и Слизняк, и Фотограф, и Студент – являлись ловкими оборотнями. Утром, когда поезд пришел в Москву, Слизняк, надев строгий пиджак в легкую элегантную клетку, выглядел таким добропорядочным отцом семейства, что Аллина мать даже обсудила с ним некоторые насущные проблемы школьного образования, поскольку сама являлась учительницей. Фотограф со своим кофром косил под элитного художника объектива, а Студент даже прикинулся психом, только бы заполучить Аллу.

Закончив с личным опытом, Алла окинула мысленным взором жизнь вообще и в ужасе от представшего перед ней разрыдалась. Диктаторы, тираны, маньяки, убийцы, террористы в основном были мужчинами. И все они, пока не проявили себя окончательно в истинном своем лице и предназначении, маскировались, подобно Слизняку, Фотографу, Студенту и прочим.

Алла вытерла слезы, и именно тогда пролегла демаркационная линия между «до» и «после». Именно после посещения Эрмитажа и осмысления предыдущей жизни она отправилась в парикмахерскую, где остригла длинные волнистые волосы. Над головой встал ореол пушистых вьющихся прядок.

– Неужели ничего нельзя с ними сделать? – огорченно спросила она парикмахершу.

– А зачем что-то делать? – удивилась та. – Такой красивый эффект! Женщины искусственным путем пытаются добиться такого, а у вас все свое, природное.

– И все-таки мне бы хотелось убрать кудри, – упрямо твердила Алла.

Парикмахерша, обидевшись за Аллины волосы, фыркнула: «Как скажете», обильно умастила их прозрачным гелем и сильно оттянула феном. Из парикмахерской Алла вышла с головой, одетой в вороненый шлем из гладких блестящих волос. Больше она никогда не меняла прически. Из своего гардероба она безжалостно выбросила все веселенькие вещицы с бантиками, рюшечками, цветочками и пряжечками, вылила в унитаз любимые духи рижской фирмы «Дзинтарс» и подарила двоюродной сестре, которая очень вовремя приехала осмотреть Ленинград из Петрозаводска, яркую бижутерию «Яблонекс». Все это призвано воздействовать на мужчин и привлекать их внимание. Алле этого больше не нужно. Она оделась в строгий костюм и встала на тропу войны с представителями мужского пола. Она им отомстит за все. Она будет действовать их же методами и даже не станет маскироваться, разве что изредка, для достижения лучшего результата.

После резкой смены имиджа она углубилась в учебу. Она и раньше хорошо училась, а теперь ей из принципа надо было стать даже лучше Генки Сологуба, который считался самым талантливым в их институтской группе. И она, как сейчас выражаются, «сделала» Геннадия. Она получила красный диплом и лучшее в группе распределение в престижный НИИ. Устроившись на работу, освоившись на новом месте и прямо в процессе написания диссертации, Алла впервые вышла на охоту.

Первым попался в ее сети нежный мальчик Илмари Кирьянен, ингерманландец по происхождению. Алла раньше даже и не подозревала о существовании такой национальности. Некоторое время она делала вид, что очень живо интересуется его пространными рассуждениями о когда-то существовавшей независимой Северной Ингрии. Она старалась не зевать, когда он торжественно вещал о создании нового ингерманландского братства, потом – автономии, а после – опять-таки независимого государства, полноправного члена ООН. Через месяц слушать ей все это осточертело, потому что Илмари нужен был ей совершенно для других целей. Однажды она сказала ему:

– А не пошел бы ты подальше вместе со своей Ингерманландией!

Он обиделся и даже гордо удалился из кафе, где они в тот момент пили кофе. Вечером он опять явился к Алле, объявив, что только ей готов простить надругательство над его национальным достоинством, и наконец впервые остался у нее ночевать. Оба они ничего толком не умели, ибо были друг у друга первыми. Алла поняла, что ингерманландец для этих целей ей не годится, и безжалостно выбраковала его, как собственные рюшечки и бантики. Она даже не удосужилась что-то объяснить Илмари, просто сказала утром:

– Прощай, дружок. Ты свое дело сделал и должен уйти.

Илмари еще долго, как в былые времена Студент, мозолил ей глаза, но в конце концов вынужден был исчезнуть с ее поля зрения.

Вторым в Аллиной коллекции стал сослуживец Роман, тридцатилетний холостой младший научный сотрудник. Алла решила, что в своем возрасте он должен смыслить в интимной жизни побольше юного ингерманландца. Она решила не трудиться над привлечением к себе его внимания, а просто и недвусмысленно предложила себя. Ошалевший от такого неприкрытого цинизма Роман согласился, надеясь приятно провести время в компании с раскрепощенной красоткой, но… нечаянно и негаданно влюбился. Он таскал Аллу к родителям, которым она безумно понравилась. Ромина мамаша демонстрировала ей саксонский хрусталь, который они приобрели, когда муж, полковник в отставке, служил в Германии.

– Видите, Аллочка, – показывала она щедрой рукой на горку, сверкающую хрусталем, – я специально покупала все в двух экземплярах… ну… специально… к Роминой свадьбе. И золото… вот, посмотрите. – Она открывала объемистую кожаную шкатулку и выкладывала на стол парные кулоны, цепочки, серьги. – Я только кольца не покупала, чтобы не ошибиться с размером… ну… вы понимаете…

Алла все прекрасно понимала и в душе жалела разохотившуюся погулять на сыновней свадьбе женщину. Она, Алла Белозерова, никогда не выйдет замуж! Никогда! Даже тогда, когда ей захочется ребенка. Она найдет того, кто ее им обеспечит, а воспитывать будет одна.