Читаем без скачивания Дети, сотканные ветром. - Артём Ерёмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты прав, малой, – прошептал довольный собой Хмурый. – Что чаровники, что полые одинаковы. Слеплены из одного постного теста.
В вестибюле сонная контролёрша подняла бровь на хлопнувшие двери. Ей было невдомёк, что за долгие годы службы у неё под носом прошмыгнуло сразу шестеро безбилетников, не считая вредной птицы. От массивности Молчуна турникет опасливо заскулили, и крепыши в спешке дотащили его за носилки до самого эскалатора, где в их рядах вновь случилось смятение. Чуди тихо ругались и толкались, словно боялись потерять равновесия, а когда очутились внизу дали дёру по пустому коридору.
Освещение метрополитена тем временем сходило с ума. Рекламные экраны кривились, банкоматы зло пищали, когда караван мимо них проносил свет из иного мира.
На пустой платформе чуди перевели дух. Неподалёку размеренно жужжал пылесос уборщика, и только полицейский патруль нёс дозор у автомата с кофе. Их заспанные глаза не отражали непрошеных гостей Петербурга.
Лев отчего-то счёл, что они будут ожидать поезд, но караванщики столпились на краю платформы у невзрачной двери с кодовым замком. Главарь замешкался, свободной рукой обыскивая карманы. Его секундная неуверенность привела к волнению среди остальных. Задира был готов запустить пальцы в бесчисленные одежды командира. Тот, щёлкнув ему по лбу, поднял над собой клочок бумаги. Лев разобрал на нём витиеватый почерк, цифры будто переплетала виноградная лоза.
Главарь вдавил шифр в замок и дверь отворилась. Чуди по очереди прошмыгнули в узкий коридор, ограждённый решёткой от путей. Фонарь над головами каравана, оставшись без соперничества электрических ламп, залился уверенным светом и заставил трепетать аварийные огни.
– Чую родной дух, – сообщил Задира. – Ныне попроще станет, агась? Вот бы у меня завалялась фляжка сбитня да полдюжины жареных голубей.
Едва он мечтательно причмокнул, как послышался нарастающий рёв, и, таща за собой порывы воздуха, поезд прижал к стене чудь.
Вихрь украл дыхание, но всё же Лев не отвёл глаз. В окнах поезда он напрасно пытался зацепиться за каждое лицо-вспышку. Ему хотелось отложить в памяти воспоминание о сонных людях, чья жизнь тиха и размерена. Быть может там, куда его ведут ему более не суждено увидеть человека. Такая будущность не пугала. Похоже, у чувств есть предельный запас и страх попросту истощил сам себя.
– Говоришь дома уже? – бурчал Хмурый. – Мне же померещилось будто ты, как мои портки, вслед за той громадиной чуть не улетел.
Звучно щёлкнуло. Дверь с облупленной надписью: «Не влезай!» поддалась командиру, и караван двинулся по туннелю, запущенному и затхлому. Вскоре заплесневелая плитка на стенах начала пропадать, её каплей за каплей сдирали грунтовые воды. Туннель расширялся перед путниками, на полу встречались рытвины и глыбы камней. Потолок терял правильные очертания, скоро свет фонаря перестал до него дотягиваться. Как, впрочем, и до некоторых попутчиков, Задира ушёл далеко вперёд, как полагается разведчику, Молчун и Хмурый под весом носилок уступали остальным в прыти.
– Разве свет фонаря не оберегает вас? – мальчик шепнул на ухо Добряку.
– Он был нашим спасением наверху, – весело ответил чудь. – Здесь же нам скрываться ни к чему. Народу чуди не страшна темень подземелий, где пересекаются миры. Нас бережёт проверенное снаряжение и опыт. Как твоё здравие?
– С виду мальчишка хрупче обсидиана, – откликнулся позади Хмурый. – Однако удар держит. Отдал бы половину доли, лишь бы посмотреть, как он уделал волшбой тех полых.
Впереди Задира улюлюкал ему в поддержку.
Лев попробовал оценить своё состояние. В теле явно происходила борьба неведомых сил, словно цепи отяжеляли конечности. Однако мальчику опротивело играть роль мешка на спине Добряка. Он вежливо попросил поставить его на пол.
Казалось, ноги лишились костей. Пройдя немного при помощи Добряка, Лев почувствовал приятную боль, наполнявшую мышцы.
– Так там наверху вы были в опасности?
– В смертельной, причём, – ответил Хмурый. – Не в обиду, малой, но если бы мы знали прореху в чарах фонаря, то хорошенько взвесили бы все «за» и «не стоит соваться» перед тем, как идти тебе на выручку.
Он неуклюже поправил носилки на плечах и выбил филина из удобного положения. Очевидно, не один Хмурый точил зуб на учёного пугача, потому тот гордо промолчал.
– Теперь-то все трудности позади, – примирительно сказал Добряк. – Можем расслабиться. Нет мочи всё время поджидать за каждым углом полого.
– Почему вы так боитесь нас? – недоумевал Лев.
– Ну, не тебя. Ты же не из числа полых, как я мыслю. Да и вовсе мы не страшимся. Хотя те рассказы, что про них твердят… Впрочем, кому я лепечу. Неспроста же мы тебя в яме отыскали.
Мальчик вдруг вспомнил голос в колодце:
– Женщина? Она разбудила меня, перед тем как вы пришли.
– Тебе явно привиделось. Там никого за версту не было. Мы же своих старух для общего покоя не посвящаем в тёмные дела.
– Тёмные? – с подозрением переспросил мальчик.
– Сам-то трезвонишь как вредная баба, – прорычал Хмурый.
Похоже, все чуди прислушивались к разговору, и даже филин направил очки на мальчика. Под взглядом пугача Лев ощущал себя его добычей, что дрожала в траве. Его впрямь пробрал озноб – от холода подземелья не спасала летняя рубашка.
– Мы караван, какой скитается от Осколка к Осколку, – сообщил Главарь, решив поставить точку на вопросе об их работе. – Как бы ни крыл нас филин, мы первейшие знатоки подземных стыков, и мастера тайных дел. Что-то забрать, что-то доставить без бумажной волокиты.
– Так я для вас посылка?
– Мы возвращаем тебя на родину, парень. Зайчонка выпускаем на зелёный луг. Считаю, не будет ничего постыдного, если за определённый риск мы озолотимся парой монет.
