Читаем без скачивания Любовь под дождем - Нагиб Махфуз

— Я хочу на тебе жениться, — объяснил Салем, уставившись в рюмку.

— Ты пьян! — рассердилась Самира, — Не валяй дурака.

— И мы сегодня же начнем совместную жизнь! — Взяв танцовщицу за руку, Салем продолжал: — Дочка твоя пусть остается у бабушки, а я буду давать деньги на ее содержание. Конечно, я небогат, но не так уж и беден.

— Ты серьезно? — Самира все еще не могла поверить.

— Если ты согласна, не будем терять времени.

— С чего это ты? — спросила танцовщица.

— Я хочу остепениться, связать свою судьбу с разумной женщиной, а не с капризной лгуньей. Ты готова забыть прошлое и начать новую жизнь?

— Но ведь поздно, шейх уже спит[9],— с нервным смешком сказала Самира.

— Подумаешь! Придем утром, когда он проснется, — заявил Салем, вставая из-за стола.

XV

Выслушав сестру, доктор Али Захран пришел в ярость. Внутри у него все кипело, но лицо его выражало только искреннее сочувствие. Пытаясь успокоить сестру, он сказал:

— Да как он посмел! Так обойтись с честной девушкой из порядочной семьи!

— Не надо больше о нем.

— Но ведь это оскорбление и мне!

— Поговорим лучше об отъезде.

— К сожалению, надо еще преодолеть столько бюрократических рогаток! Но ничего, у меня хватит терпения! Я добьюсь своего.

— А я и дня не хочу оставаться в этой стране!

— Жаль, что ты не умеешь сдерживаться. Зачем было под влиянием минутной вспышки порывать с таким человеком, как Салем Али?

Мону душили слезы отчаяния, но она только повторила:

— И дня здесь не останусь!

— Он ведь очень хороший человек и любит тебя.

— Довольно об этом! Я прошу!

— Иногда я задаю себе вопрос: почему мы всегда считаем себя правыми?

— Потому что мы правы, — улыбнулась Мона.

— Поражение слишком потрясло нас.

— Но и многое прояснило.

— Разреши мне поговорить с Салемом Али.

— Ни за что! — Мона в ужасе вскочила со стула.

— А если немного подумаешь?

— Нет и нет!

— Может быть, ты хочешь…

— Я хочу уехать отсюда! — перебила она.

Доктор Али досадливо пожал плечами, попрощался и вышел из дому. Зайдя в ближайшую аптеку, он позвонил в контору кинорежиссера Мухаммеда Рашвана. Ему ответили, что тот уехал в студию «Миср». Доктор попытался позвонить туда, но номер был занят. Али сел в машину и помчался в студию. Было уже десять часов вечера, и ему сказали, что Рашван уехал ужинать в ресторан «Ямайка». Доктор Али поехал в ресторан прямой дорогой — через пустыню. Он поискал Рашвана в саду, заглянул в зал, но тут хозяин сказал ему, что устаз Мухаммед еще не приезжал. Али решил подождать у входа. Около одиннадцати подъехала машина. Из нее вышли двое. Швейцар показал на одного из них:

— Вот устаз Мухаммед Рашван.

За режиссером медленно шел Марзук Анвар в кожаной куртке и форменных брюках цвета хаки. Доктор Али медленно пошел им навстречу через полосу света, отбрасываемую двумя фонарями у входа. Режиссер, не обращая внимания на незнакомца, продолжал увлеченно обсуждать со своим спутником съемки. Доктор молча подошел вплотную к Рашвану и изо всех сил ударил его в живот. Режиссер захрипел, закатил глаза и рухнул на землю лицом вниз. Все произошло так быстро, что Марзук не сразу опомнился. Он крикнул:

— Ты что, с ума сошел?!

К ним подбежал перепуганный швейцар и шоферы такси. Одни окружили доктора Али, другие склонились над Рашваном. Повернувшись к лежащему, Али крикнул:

— Я брат Моны Захран, подлец!

Марзук бросился на Али и вцепился ему в горло.

— Сумасшедший! Но ты от меня не уйдешь!

Доктор вырвался и гневно крикнул:

— Он грязный негодяй и получил по заслугам!

Окружавшие их люди зашумели. Кто-то прижал ухо к груди режиссера.

— Он умер… Хватайте убийцу!

XVI

Мона шла с отцом в контору адвоката Хасана Хамуды, которая помещалась на улице Сабри-Абуль-Ильм. Устаз Захран в своей беде вспомнил о нем не только как о старинном приятеле, он знал, что Хасана Хамуду называют в числе трех лучших каирских адвокатов по уголовным делам.

Они вошли в большой, красиво обставленный кабинет. Хамуда был высок, смугл. Он сердечно поздоровался с гостями, усадил их в кресла и устремил на Мону пристальный взгляд горящих глаз.

Захран рассказал суть дела. Хамуда удивленно воскликнул:

— Так это твой сын? А мне и в голову не пришло! Подробности я знаю из газет. — И добавил, обращаясь к Моне: — Рашван был негодяй и понес заслуженную кару. Тем не менее, если исходить из норм уголовного кодекса, ваш брат совершил преднамеренное убийство.

Сдавленным, полным отчаяния голосом Мона произнесла:

— Ну могла ли я предвидеть такую трагедию?

— Как все это произошло, понятно, но вообще тут столько неясного, запутанного.

— Брат никогда не был вспыльчив и несдержан…

— Ну разумеется. Настоящий убийца редко идет на такое тяжкое преступление без какой-либо конкретной цели.

Адвокат попросил Мону подробно рассказать все обстоятельства, предшествовавшие трагедии. Внимательно выслушав девушку, он спросил:

— При этом никто не присутствовал?

— Нет, мы были вдвоем.

— Разве это хоть как-то оправдывает негодяя? — спросил устаз Захран.

— Ты ведь и сам знаешь законы, — улыбнулся адвокат.

— Но ведь совершенно ясно, что у брата не было намерения убить его, — убежденно сказала Мона.

— Ну, прежде чем что-либо утверждать, я должен поглубже ознакомиться с делом. По газетам нельзя составить правильной картины. Ведь газеты в один голос утверждают, что доктор Али настойчиво искал встречи со своей жертвой. Побывал в студии, ждал около ресторана…

— Но разве этого достаточно, чтобы утверждать, будто мой брат заранее решил убить Рашвана?

— Нет, конечно. Но необходимо точно знать, какие повреждения обнаружила судебно-медицинская экспертиза.

— В любом случае смерть Рашвана — роковая случайность! — настаивала Мона.

— Охотно верю, дорогая! Но веру приходится подкреплять фактами. К тому же ваш брат — врач, и это усугубляет его вину в глазах судей.

Глаза Моны вновь заволокла пелена отчаяния. Но она упрямо стояла на своем:

— Мы должны доказать, что Али убил его случайно. Только так можно его спасти. Но есть ли хоть какая-нибудь надежда? — Из ее груди вырвался тяжелый вздох.

— Конечно, есть! Да поможет нам аллах! — успокаивал адвокат.

Мона теперь жила словно в бреду. Алият и Сания не отходили от нее. Бедная девушка без конца повторяла:

— Даже если он будет оправдан, его карьера кончена… Будь я проклята! Это я во всем виновата…

Ей удалось добиться свидания с братом. Она захлебывалась от рыданий. Но к своему удивлению, она почувствовала, что брат покорился судьбе. Али думал только о том, чтобы утешить сестру.

— Ну не плачь, Мона! Что толку в слезах?

— Но ведь ты из-за меня терпишь этот ужас, — всхлипывала Мона.

— Он покушался на твою честь, — уговаривал ее Али. — Разве я, твой брат, мог простить такое оскорбление? Я потерял контроль над собой и сам не понимал, что делаю…

Он что-то невнятно прошептал, потом снова заговорил громко:

— Всему виной слепой случай, который невозможно предвидеть… И вот человек убит, а потому…

— Этот слепой случай — я!

— Не терзай себя так! Мы не властны над случайностями. Не плачь же… не надо…

— Если бы ты хоть рассердился на меня…

— Что случилось, то случилось. Теперь я должен думать о том, как достойно встретить свою судьбу.

XVII

Продолжать работу над неоконченным фильмом было поручено другому режиссеру — Ахмеду Радвану. Его просили, насколько возможно, не отступать от стиля покойного Мухаммеда Рашвана. Марзук с нескрываемым восхищением наблюдал за работой нового режиссера. Отчаяние сменилось надеждой.

Ахмед Радван был очень популярен. Ему наперебой предлагали контракты. Публика хорошо принимала его фильмы, и он напрягал все силы, чтобы не разочаровать ее. До сих пор ему это удавалось. Марзук решил, что перед ним вновь открываются светлые горизонты.

Ахмед Радван часто повторял ему:

— Ты не лишен таланта. Я постараюсь сделать из тебя достойного преемника Анвара Вагди[10].

От таких слов сердце Марзука сладостно замирало. Он уже не сомневался в своей будущей славе. Новый режиссер поучал его:

— Но не следует только подражать хорошим образцам в кино, хотя и это весьма полезно. Надо самому искать и находить новое. Твоя игра должна воплощать добро и зло одновременно. Именно на этом построен весь сценарий, и в этом главное достоинство и трудность твоей роли… Правда, покойный Мухаммед Рашван думал иначе, — со вздохом сожаления заключил Радван. — Какой замечательный был человек и как глупо, напрасно погиб! Ты, кажется, говорил мне, что знаком с сестрой убийцы — Моной?