Читаем без скачивания Изгой - Илья Деревянко

Рябов начал послушно притормаживать, но, когда до лжегаишников оставалось метров десять, вдруг резко подал «уазик» вперед, сбив бампером автоматчика, и тут же затормозил. Мы выпрыгнули из машины одновременно. Полковник – добивать типа с автоматом, я – брать «языка». Мой ряженый оказался парень не промах, в ступор впадать не пожелал и, невзирая на скоротечность произошедшего, успел выхватить из-за пазухи спецпистолет с глушителем. В другое время он бы однозначно меня прикончил, но сейчас, под воздействием стимулятора, я стал значительно быстрее. Как раз настолько, чтобы суметь увернуться от выплевывающего пулю дула, захватить и резко крутануть на излом кисть руки с оружием. Не ожидавший такой прыти противник со стоном выронил пистолет. А я продолжил в том же духе: ошеломил его вихрем кулачных ударов с обеих сторон и в завершение впечатал в снег самбистским броском.

– Лихо, – с восхищением сказал подошедший шеф. – Прям как в кино! Надеюсь, не убил?

– Да нет, видите – дышит.

– Батюшки святы! Ты даже не запыхался!!! – поразился Владимир Анатольевич.

– Стимулятор, – лаконично пояснил я.

– Ах, ну да, – разом помрачнел полковник. – Штуковина, конечно, крутая. Лишь ты бы потом... —Рябов осекся.

– Понимаю, – беспечно усмехнулся я. – «Лишь бы не помер», вы хотели сказать. Но разве вы уверены, что у нас будет это самое «потом»?

– Разговорчики! – рассердился шеф. – Неверие в успех мероприятия – залог провала! А посему давай не умничай. И вообще, займись делом. Оттащи жмура в багажник их колымаги, а сам садись за руль. Поедешь следом за мной, – с этими словами он достал из кармана прочный кожаный ремешок, завернул пленнику руки за спину и быстро, умело связал морским узлом. Выполняя полученный приказ, я поднял труп автоматчика (предварительно забрав у него оружие) и, стараясь не испачкаться в крови, понес к милицейской машине. Уже на ходу я увидел, как полковник без заметных усилий забросил в кузов «уазика» второго ряженого. О своей раненой руке он если и вспоминал, то вида не показывал. «Силен мужик! – с уважением подумал я. – Такому никакие допинги не нужны!» Уложив мертвеца в багажник, я распахнул незапертую дверцу «Форда» с мигалкой, уселся в мягкое водительское кресло и повернул торчащий в замке ключ зажигания. Рябов тем временем успел развернуться на узкой дороге и нетерпеливо посигналил, дескать: «Шевелись, бездельник». Мы проехали немного назад, до упоминавшегося ранее леска, и, свернув с проселка, осторожно двинулись между деревьев. Метров через сто пятьдесят полковник остановился.

– Сходи на дорогу и проверь, видно ли оттуда машины, – велел он мне.

Я проверил. Силуэт «уазика» смутно просматривался, зато «Форд» совершенно исчез. Место Анатольевич выбрал удачное!

Когда я вернулся обратно, он уже вытряхнул из кузова «языка» и деловито вкалывал ему дозу пентонала. Тот еще не до конца оправился от моих ударов, сопротивляться не пытался и только тупо озирался по сторонам. Из разбитых губ сочилась кровь. Решив, что имею право на небольшой перекур, я прислонился спиной к засохшей березе, вынул из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. В прозрачном воздухе заклубился сизый дымок. Ветви деревьев сгибались под тяжестью навалившего накануне снега. Кое-где неподвижно чернели фигуры здешних ворон. Важных и ничуть нас не боящихся. «Труп потом надо будет в машине запереть, а то слетятся и привлекут внимание потенциальных прохожих», – мелькнуло у меня в голове.

– Имя, фамилия, звание! – разорвал окружающую тишину властный голос Рябова.

– Артур Лошаков, старший лейтенант ФСБ, – охотно, но несколько шепеляво ответил пленник...

Оставшиеся до конечной цели пятнадцать километров мы преодолели без каких-либо приключений. По словам покойного старлея, их пост на этом направлении был единственным. Причем поставили его так, проформы ради. Приезда непрошеных «гостей», если таковые вдруг появятся, агенты Структуры ожидали исключительно со стороны Гривенского шоссе (трассы федерального значения) и тампонатыкали постов через каждые триста метров. Признаться, я в очередной раз поразился их потрясающему непрофессионализму, граничащему чуть ли не с сумасшествием. А ведь в одном ведомстве служим, одни «университеты» заканчивали... Впрочем, недаром в народе говорят: «Если Бог хочет кого-то покарать, то лишает его разума...»

После мрачной и абсолютно безжизненной деревни «...ть...ль...ча» местность стала живописнее. Унылые, заброшенные поля сменились сперва уютными садовыми участками, а затем вековым бором. Дорога выровнялась, расширилась и запетляла меж зеленых разлапистых елей и уходящих в небо сосен. Приоткрыв боковое окошко, я с удовольствием вдыхал дразнящий хвойный воздух. Не доезжая полукилометра до дачи Маркова, шеф заглушил мотор.

– Дальше ножками, – объявил он. – Наши «друзья», конечно, не семи пядей во лбу, но мало ли...

Захватив саквояж, «валы», а также изъятое у «гаишников» оружие (автомат и два спецпистолета), мы двинулись пешком через заснеженный лес. Я, повторяю, дороги не знал, и в результате первым лезть через сугробы пришлось полковнику. Однако к данному испытанию Рябов отнесся стоически и ни разу не возмутился, что он, начальник отдела, вынужден прокладывать путь, а подчиненный оперативник преспокойно топает позади. С ролью «ледокола» шеф справился великолепно. Спустя десять минут мы вышли на окраину бора и залегли метрах в ста от генеральской дачи. Она представляла собой трехэтажное кирпичное здание, обнесенное средней высоты забором без каких-либо намеков на колючую проволоку. Но беспечность тут была ни при чем. Отсутствие «колючки» с лихвой компенсировалось хитроумной сигнализацией и установленными повсюду камерами слежения. Согласно показаниям Лошакова, внутри находилось порядка двадцати представителей Структуры. Само собой, вооруженных до зубов. Вся территория простреливалась снайперами. Короче, попробуй сунься! Моментально «двухсотым» станешь. Утешало одно обстоятельство. Дача являлась служебной, формально принадлежала Конторе, и в свое время полковник Рябов (тогда еще майор) руководил ее техническим обустройством. Ему были хорошо известны и планировка дома, и система сигнализации, и местонахождение камер. Но самое главное – на дачу вел подземный ход, о котором, кроме Рябова и Маркова, не знал никто! Даже заместители начальника Управления. Ход начинался в лесу и заканчивался непосредственно в жилых помещениях. А точнее – в столовой. Им-то мы и собирались воспользоваться в ближайшем будущем. В настоящее время Анатольич при помощи сканера и узконаправленного микрофона выяснял обстановку в этой современной крепости. А я от нечего делать возился с «Кенвудом», пытаясь настроиться на частоту здешних сидельцев. В своих потугах я не преуспел, зато шеф оказался на высоте! За полтора часа он с точностью установил, где кто из врагов находится; каким-то образом вычислил «лежки» неразговорчивых снайперов и в итоге нарисовал на снегу четкий план. Вопреки утверждениям «языка» агентов на даче оказалось всего тринадцать. Из перехваченных разговоров стало понятно – остальные отправились ловить Компьютерщика. (Вернее, прочесывать городскую свалку, куда приехали на мусоровозе мои «маячки».) Снайперов было трое. Один устроился на крыше здания, в мансарде. Двое – на первом этаже. В крайнем левом и крайнем правом окнах. Семью генерала (жену и двух семнадцатилетних дочерей-близняшек) «структурщики» держали в подвале. При женщинах постоянно дежурили три охранника, поддерживающих связь по рации с первым заместителем Кувалдина полковником Шаповаловым. Сам Олег Петрович появлялся здесь, как выяснилось, наездами. На данный момент – отсутствовал. Из оставшихся шести недругов пятеро зачем-то торчали в столовой, а один, подполковник Темрюков, помогал Шаповалову уламывать Маркова. (На втором этаже, в гостиной.)

Ознакомив меня с вышеозначенной схемой, Рябов в нескольких фразах изложил диспозицию грядущего побоища и по ходу добавил некий прелюбопытный штришок, насчет подземного хода. Я счастливо улыбнулся.

– Чего скалишься? – ворчливо осведомился полковник.

– Владимир Анатольевич, вы – гений!!!

– Ага, а совсем недавно был старым кровожадным дураком!.. ...Хотя я сам себя так назвал, – поправился шеф и пружинисто поднялся на ноги. – Идем, Дима, время поджимает...

Вход в туннель находился под большим сосновым пнем, стоящим посреди средних размеров поляны, окруженной ветвистыми елями. Рябов первым подошел к нему, быстро наклонился и что-то сделал (что именно, я так и не понял). Послышался негромкий скрип, и значительный пласт почвы сдвинулся в сторону. Вниз вела прочная металлическая лестница. Спустившись вслед за полковником, я очутился в подобии комнаты с каменным полом и такими же стенами. В правом углу, на круглом столике, лежали несколько фонарей в кожаных чехлах. Прежде чем задвинуть «потолок» обратно (я опять не понял, как), Рябов вынул из чехлов два фонаря, включил и отдал один мне.