Читаем без скачивания Изгой - Илья Деревянко

– Саквояж оставь здесь, – тихо сказал он. – Будем живы, больше не понадобится.

Затем, разделив оружие поровну, мы зашагали по сухому, прямому как стрела коридору. Через некоторое время полковник потушил фонарь. Я машинально сделал то же самое. Из-за стены доносились приглушенные голоса. Из предыдущего разговора с шефом я уже знал, где расположены смотровые отверстия, и на ощупь нашел одно из них. В ярко освещенном подвальном помещении сидели на полу женщина лет сорока и две симпатичные, похожие как две капли воды девушки. Все трое в легких домашних халатиках. Они молчали, тесно прижавшись друг к другу, а разговаривали «структурные» охранники: здоровенные, мордастые, с «ПСС» в расстегнутых кобурах. У одного, видимо, старшего, на боку виднелась рация. Судя по всему, в подвале было достаточно тепло, и верхняя одежда амбалов (три одинаковых черных пальто) висела на грубой деревянной вешалке. Прислушавшись, я сумел разобрать обрывки их беседы: «...Гладкие, сучки... Угу, аппетитные! Свежачок!!! Скорей бы команда... поступила... Гы-ы-ы!!! Позовем ребят и пустим молоденьких «на хор»[9], а старая кляча свечку подержит!.. Точ-на!!»

– Приготовься, – шепнул Рябов. – Работаем на счет «три». Раз, два...

Кусок стены отодвинулся стремительно, открыв прекрасный сектор обстрела. Охранники совершенно не ожидали подобного оборота событий и даже не успели дернуться к оружию. Не выступая из темноты, мы с шефом ухлопали их ровно за полторы секунды. Женщины поначалу ничего не поняли и с изумлением уставились на трупы. Одна из близняшек с болезненным стоном схватилась за голову (наверное, подумала, что сошла с ума).

– Спокойно, деточки, спокойно! – улыбнулся полковник, заходя в подвал: – Вот и кончились ваши беды. Мы – друзья Игоря Львовича.

– Владимир?! – присмотревшись, ахнула жена Маркова. – Но как? Откуда?!!

– Потом, Валентина, потом. Долго объяснять! – отмахнулся Рябов. – У нас еще уйма дел. А сейчас пойдемте-ка отсюда. Мало ли какая сволочь припрется! Дмитрий, подсоби дамам, – полковник указал пистолетом на вешалку, а сам приблизился к «старшему» и забрал у него рацию.

Надев на женщин пальто убитых «структурщиков», мы отвели их в начало тоннеля (предварительно закрыв стену), тщательно проинструктировали, на всякий случай оставили Валентине автомат и сразу повернули обратно...

В стене столовой имелись точно такие же смотровые отверстия, как в подвале. И процедура умерщвления находящихся там агентов (они, оказывается, сражались в преферанс) в точности напоминала первую. Только на сей раз мы стреляли одновременно из двух «валов» длинными бесшумными очередями.

– Минус восемь! – радостно усмехнулся шеф по завершении. – Теперь зачищаем снайперов. Бери «левого». Встречаемся на лестнице...

С моим снайпером возникли некоторые осложнения. Каким-то образом он почуял мое приближение (хотя я крался, аки рысь), резко развернулся, но случайно зацепился дулом «вала» за стену, и мне удалось выстрелить первым. Через открытое окно мертвое тело с шумом вывалилось во двор.

– Портачишь! – прошипел при встрече Рябов (он-то сработал филигранно): – Шороху наделал! Молись, чтобы те, в гостиной, не услышали твою халтуру!!!

Я виновато потупился, до глубины души осознавая собственную бездарность и ущербность.

– Наверное, стимулятор прекращает действовать, – внимательно присмотревшись ко мне, смягчился полковник. – Значительно раньше срока. Ты же полуживой был, когда колол, а препарат на здоровых людей рассчитан!

Я хотел возразить, но внезапно ощутил судорожную дрожь в руках и понял – Анатольич абсолютно прав.

Господи, лишь бы дотянуть до конца!!! Лишь бы не сорвать операцию!!! Я не переживу, если под самую завязку угроблю столь удачно начатое дело!!! Однако обошлось. Дрожь почти сразу утихла, а других симптомов пока не наблюдалось. В гостиной же стоял сплошной ор, в основном – мат (Темрюков с Шаповаловым надрывались). Вероятно, устали уговаривать Маркова «по-хорошему». Оба подонка топтались перед креслом, в котором с каменным лицом сидел начальник Управления, и изощрялись в чудовищном сквернословии. Они так увлеклись, что не слышали ни шума на первом этаже, ни нашего приближения. В итоге Владимир Анатольевич спокойно отворил дверь и выстрелил в спину одному из них, длинному и тощему (как потом выяснилось – Темрюкову). При виде рухнувшего ничком подельника низенький полковник Шаповалов крысой метнулся к столу, схватил рацию и завопил истошно, обращаясь к генералу:

– Прикажите своим людям бросить оружие!!! Немедленно!!! Вы знаете – мне достаточно сказать одно слово или не выйти вовремя на связь, и вашу семью мгновенно уничтожат!!! Прика...

– Заткнись, козел! – оборвал его Рябов. – Ни хрена ты уже не сможешь. Отвоевался!

– Ах та-а-ак?! – перекосился в бешеной гримасе коротышка и провизжал в микрофон: – Расход!!! Але-е-е? Расход, живо!!! Вы что там, оглохли?! А-а-а?! Баб в расход!!!

– Напрасно надрываешься, – заметил доселе молчавший начальник Управления, – рация твоих людей в кармане у моего человека. Неужто не слышишь, как она твой мерзкий голосок транслирует?!

Шаповалов запнулся на полуслове и дико вытаращился на нас с Анатольичем. Дошло-таки!

Между тем Марков не спеша поднялся с кресла и сокрушительным ударом сломал ему шею.

– Не мог удержаться, – извиняющимся тоном произнес генерал. – Уж больно этот подлец мне надоел.

– Зря, Игорь Львович, – покачал головой Рябов. – Подождали бы чуток! Я надеялся с его помощью выманить снайпера, засевшего в мансарде. А так – «выкуривать» придется!

– Давайте гранатами закидаю, – предложил я.

– Валяй, парень! – улыбнулся Марков. – Крыша дело наживное!

– Нет, лучше я! – решительно вмешался полковник. – Парень не в форме. Того гляди отключится!

– Иди, Володя, – пристально посмотрев на меня, кивнул начальник Управления.

Я начал было возражать, но... неожиданно упал на пол. Тело размякло, сознание затуманилось. Будто сквозь воду я услышал удаляющиеся шаги Рябова. Потом, спустя долгий промежуток времени, мощный взрыв и наконец довольный голос вернувшегося шефа:

– Чисто, Игорь Львович! Можно забирать семью из тоннеля и ехать в Т...й пансионат. Но капитана нам с вами придется тащить на руках. Видите – совсем плох!

– Неправда! Я вполне могу передвигаться! – обиженно возразил я, поднялся на ноги и... снова упал, сильно стукнувшись головой об пол. Перед глазами промелькнули друг за другом: пыточная камера, психушка, Рудаков со свернутой шеей, Марина Загоруйко верхом на помеле, выпавший в окно снайпер, еще какие-то рожи. Затем навалилась кромешная тьма...

Эпилог

Наш с Рябовым план сработал. По прибытии в Т...й пансионат (резервную базу начальника Управления) я ненадолго пришел в себя, позвонил Компьютерщику и попросил оставить дискету Самохина в камере хранения любого из городских вокзалов. Потом, спустя пять с половиной часов, вновь выплыл из небытия, перезвонил Коновалову, узнал, где именнотот оставил дискету, передал полученную информацию полковнику (надиктованный Рудаковым список шеф сам забрал у меня из кармана) и с чистой совестью отключился. На сей раз аж на целую неделю. Меня выхаживал личный врач Маркова, а роль сиделок и санитарок выполняли близняшки Ира и Света во главе с матерью Валентиной Васильевной.

Как мне рассказали впоследствии, все это время я балансировал на грани земного существования, и несколько раз меня реанимировали. Наедине с Марковым врач изрекал неутешительные прогнозы, однако я каким-то чудом выкарабкался. Аккурат к завершению операции «Прополка». Подробностей ее я не знаю, но результат налицо. Проклятая Структура бесследно исчезла. Обошлось, разумеется, без какой-либо шумихи. Начальник Управления задействовал профессионалов-чистильщиков, и все ликвидации выглядели или как «несчастный случай», или как «смерть от естественных причин». А СМИ и вовсе ничего не сообщали. Один лишь психолог Владлен Михайлович «повесился» у себя на квартире и удостоился полуминутного сюжета в программе «Криминал». С ним почему-то не посчитали нужным церемониться. Через десять дней после того, как пришел в сознание, я смог встать на ноги, но домой не поехал, а по совету начальника Управления остался отдыхать на базе до окончательного выздоровления.

– Ты много сделал, Дмитрий, но и надорвался капитально, – сказал генерал. – Тебе еще долго восстанавливаться!

Марков был прав. Силы возвращались крайне медленно и неохотно. Днями я ковылял по дорожкам парка, вдыхая густой хвойный воздух и слушая тишину. Вечерами принимал ванну (на баню меня не хватало) и часами лежал на диване, отрешенно глядя в потолок. Я чувствовал себя полностью измотанным не только физически, но и морально. Не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор, ни даже думать... Но однажды вечером близняшка Ира принесла ко мне в комнату маленького котенка. Я посадил зверька к себе на грудь. Он замурлыкал и доверчиво ткнулся в мою щеку влажным носиком. И тогда на сердце стало чуточку теплее.