Читаем без скачивания Моя тропинка. О писателях, о литературе, о кино, о молодежи, о мифах и о себе - Петр Алешкин

– Пирамида. Повествование в отмеренных сроках…

– Как! – заорал я. – Откуда взялось «повествование», – надо «Роман-наваждение в трех частях».

– Не знаю…

– Срочно заменить…

– Нельзя заменить. Весь тираж отпечатан.

– Не может быть! – похолодел я. – Так нельзя оставлять!..

– Ничего нельзя сделать, – говорил растерянно зам. директора.

– И так печатать нельзя. Это убийство! Что можно сделать?

– Надо весь тираж первого листа, это 32 страницы, перепечатывать заново, а этот пускать под нож. Иначе нельзя!

– Сколько бумаги уйдет на перепечатку?

– Тонн пять…

– Черт с ними, выбросьте их. Пусть перепечатывают заново. Сейчас факс пришлем, что оплатим все расходы…

Да, представляю, какой бы был подарок, когда Леонов прочитал, что его «Пирамида» оказывается «Повествование в отмеренных сроках» и как ухватились бы за это антирусские газеты, высмеивая его подражательство Солженицыну.

А то, что и в нашем предисловии его книгу ставят в один ряд с Данте и Гете, он не заметил. По крайней мере, мне об этом ни разу не сказал.

Нам хотелось сделать Леониду Максимовичу неожиданный подарок, Поэтому все газеты в день юбилея писали, что роман «Пирамида» опубликован «Нашим современником». И ни слова об издательстве «Голос». Никто об этом просто не знал.

Как мне жаль, что в дни юбилея Леонида Леонова я был в США, в Лос-Анджелесе на книжной ярмарке! Как жаль, что я не мог сам вручить ему изданные книги!

Вручал их ему Борис Миронов, председатель Комитета по печати, замечательный парень, умница, энергичный, деловой, он уже много сделал для русской печати, для русской культуры, и уверен, еще многое успеет сделать. Он еще молод, силен, желания и сил достаточно. Вскоре после юбилея те, кто ненавидят русскую землю, но имеют влияние на президента, выкинули его из комитета по печати. Просто так, за взгляды, за то, что любит русскую землю, объяснили, что по многочисленным просьбам общественности. Как в добрые старые сталинские времена. Только тогда объясняли – по просьбе народа, тогда был народ, а не общественность, и после того, как выкидывали из кресла, пускали в расход. Спасибо и на том, что голову не сняли.

Мне рассказывали, что Леонид Леонов взял книги дрожащими руками, спросил: – Это «Голос»… это «Голос» издал?, перекрестил их, и во время разговора все время держал в руках, гладил, ласкал, то и дело открывал, разглядывал, потом говорили, взял их на ночь с собой в кровать. Сбылось предсказание Ванги!

7. «Глашатай». «Вор». Премия

Издательство «Голос» в те дни, когда готовился к печати роман «Пирамида», выпускало газету «Глашатай». Было издано 48 номеров. Вначале она была политической, имела подзаголовок «Русская независимая газета». Работала над ней группа молодых людей. Я надеялся, что они сумеют сделать интересную, яркую газету, не скандальную, интеллигентную, ироничную и, вместе с тем, зубастую и ядовитую. Но у ребят не хватало мастерства, опыта, не хватало широты. Газета получалась провинциальной и по виду, и по содержанию, была плохим слепком с «Советской России», хотя были у нее и свои читатели, и почта, которой козыряли сотрудники газеты, когда я их критиковал. Тираж у нее был небольшой, но начиналась она со стотысячного тиража, ярко, так, что тираж первого номера в типографии «Пресса» был полностью конфискован и пущен под нож, а чтобы мы не подали в суд, нам вернули пленки и все девять тонн бумаги, то есть материального ущерба нам не нанесли.

Через полтора года я разочаровался в газете, понял, что никогда она не станет такой, какой я ее видел в мечтах, а у самого заниматься ею у меня никогда не будет времени, и я решил сделать ее чисто литературной, издательской, печатать рекламные материалы о выходящих книгах, интервью с авторами и среди прочих рубрик опубликовать биографию Леонида Леонова. Корреспондента к нему решили не посылать, взять материал из «Литературной энциклопедии», добавить только рассказ о последних годах жизни.

По-моему, в те дни я куда-то уезжал, не был у Леонова и не согласовал вовремя материал, думал, что в «Литературной энциклопедии», конечно, без его ведома печатать не могли, каждое слово согласовывали. Повез я материал к нему, когда газета была сверстана, повез я его, полагая, что это пустая формальность, прочитаю, поговорю и все. Я сказал ему, что мы перепечатали из энциклопедий и начал читать. После первого же предложения он остановил, говоря:

– Нет, не так. Погоди, сейчас скажу как надо, – и начал диктовать.

Я записывал, думая, что Леонов сделает две-три поправки и одобрит материал. Не тут-то было. Весь вечер он диктовал мне, задумываясь, вспоминая, возвращаясь назад и заново передиктовывал предложения, а я потел, как же так, газета сверстана. Если я выну материал, она не успеет выйти в срок, вылетит из графика. Тогда я понял, почему он заново переписал роман «Вор». Ему хотелось довести до совершенства свои творения, ему постоянно казалось, что что-то можно поправить, переделать, улучшить, что где-то он недоработал.

Роман «Вор» мы выпустили чуть раньше «Пирамиды». Он просил, когда будет сделан набор, чтобы корректор непременно приехала у нему. Она работала с ним неделю. И в этом романе, изданном-переизданном многократно, он снова переписывал кое-какие эпизоды, делал новые вставки и потребовал от меня непременно указать на обороте титула, что издание переработано и дополнено. Кстати, и с «Вором» произошел казус. Леонид Максимович просил, чтобы мы не делали никаких рисунков на суперобложке: имя автора и название. Мы выполнили это. На суперобложке вверху было крупно написано Леонид Леонов, а ниже во весь лист: Вор.

Не понимаю теперь, почему я не показал ему оформление? Может быть, считал, что просьбу выполнили, и ладно. Ведь некоторые авторы, когда их просишь приехать посмотреть оформление книги, говорят примерно тоже, что и Василий Белов: издавайте, как есть: вам нравится и мне понравится! И я не думал, что Леонов, у которого вышло несколько сотен изданий, будет так требователен. В общем, отпечатали мы тираж, и повез я суперобложку и корочки книги к нему в больницу с сильным желанием обрадовать. При каждой встрече Леонид Максимович спрашивал меня: как там «Вор»? Когда появится? Книга подзадержалась немного в типографии. Берет он суперобложку, смотрит на название, написанное огромными буквами, вижу, мрачнеет.

– Петр Федорович, я же не мальчик! Зачем нужно так кричать «Во-оо-р», на всю улицу. Я не хочу так, мне не нравится. Помните, я вам показывал, как издали «Русский лес», видели, сверху мелко, скромно «Леонид Леонов», а чуть пониже название… Мне так не надо.

Что делать? – огорчился я. Как же я раньше не показал ему оформление! – клял я себя. Как же теперь исправлять? Тираж готов. И я придумал. Примчался на работу, сказал, чтобы немедленно набрали на компьютере три слова: «Леонид Леонов», и подчеркнули эти слова, а чуть ниже «Вор» и срочно отвезли в типографию. Хорошо, что печатали в Москве. Там нам сделали сто экземпляров вручную с таким скромным оформлением, и я отвез эти сто экземпляров Леониду Максимовичу без суперобложки. Я боялся, что кто-нибудь покажет ему «Вора» с прежним оформлением. Но, видимо, он не узнал.

А книга с суперобложкой, кричащей «Вор», была распродана нами быстро. Хоть и просто оформленная, она все же привлекала внимание читателей, останавливала на себе взгляд. Леонид Максимович не удержался, сделал замечание и к тому, уже совсем простецкому, оформлению:

– Петр Федорович, – сказал он. – Надо было вам название чуточку опустить пониже, а то, видите, как получается: Леонид Леонов вор.

– Леонид Максимович, – засмеялся я, показывая журнал «Наш современник», где была опубликована моя повесть «Я – убийца», – смотрите, здесь еще страшней для автора: Петр Алешкин: Я – убийца. – Мы посмеялись, пошутили, и эпизод этот забылся.

Мне пришлось еще дважды поработать с Леоновым над его текстами. Союз писателей России решил провести Всероссийское совещание молодых писателей, меня назначили Председателем оргкомитета совещания, и я предложил Леониду Максимовичу написать обращение к молодым. Для них это будет важно, запомнится на всю жизнь. Он согласился и быстро продиктовал мне на диктофон обращение. Он был бодр, мысль ясная, четкая. Мне обращение понравилось. Дома я быстро переписал его, подредактировал и вечером прочитал ему.

– Нет, не так, – сказал Леонид Максимович, выслушав, – надо переписать. Берите ручку…

Он перелопатил заново все обращение. Но мне нравился первый вариант, и я не знал что делать. Если я прочитаю первый вариант, его же непременно опубликуют в газетах. Ему прочитают, и он возмутится, обидится на меня. И все же я решил взять из второго варианта только две интересных, на мой взгляд, мысли, вставить в первое обращение и прочитать молодым писателям. Так я и сделал. Вечером позвонил ему и сказал, что его обращение вызвало восторг. Это было действительно так. Многие писатели хвалили. Четыре газеты опубликовали и, конечно, Леонид Максимович познакомился с ним, но при первых встречах не сделал никаких замечаний. А позже, при случае, намекнул, что напрасно я опустил из текста две мысли. Все помнил, даже то, что диктовал мимолетно.