Читаем без скачивания 120 дней Содома, или Школа разврата - Маркиз Сад

ФАНШОН звали четвертую. Шесть раз ее вешали «en effigie»[1]. Не было, наверное, такого преступления на земле, которого бы она не совершила. Ей было шестьдесят девять лет, она была толстая коротышка с провалившимся носом, к тому же еще и косая. В ее зловонной пасти осталось только два зуба. Язвы покрывали ее зад, у заднего прохода образовались шишки величиной с кулак. Ужасный шанкр сожрал влагалище; одна ляжка была обожжена. Три четверти года она была пьяна, из-за пьянства у нее был больной желудок, ее то и дело рвало. Дыра ее зада, несмотря на геморроидное обрамление, была так велика, что она непрерывно испускала ветры, даже этого не замечая.

Независимо от домашней службы в период намеченного спектакля эти четыре женщины должны были участвовать во всех собраниях и выполнять все услуги, которые от них потребуются.

Все нужные меры были приняты, а поскольку лето уже начиналось, то главными заботами стали перевозки всевозможной поклажи, которая должна была сделать пребывание в замке Дюрсе в течение четырех месяцев удобным и приятным. Туда перевозили множество мебели и зеркал, запасы провианта, вина и ликеры; туда отправляли рабочих, а понемногу и участников спектакля, которых принимал и размещал Дюрсе.

Теперь пришло время описать читателю знаменитый замок, где сладострастию будет принесено столько жертв в предстоящие четыре месяца. Место действия было выбрано со всей возможной тщательностью. Замок был совершенно удален от всех людных мест, и его уединенность и тишина вокруг служили могучими побудителями разврата. Мы опишем вам эту обитель не такой, какой она была изначально, а в ее нынешнем великолепии, о котором позаботились наши герои.

Попасть в замок было нелегко. Сначала надо было добраться до Базеля, затем пересечь Рейн. Здесь надо было выходить из экипажа, поскольку дальше дорога становилась труднопроходимой. Достигнув Шварцвальда, шли примерно пятнадцать лье по извилистой дороге, по которой без проводника пройти было невозможно. На этой высоте находился угрюмый поселок угольщиков и лесников – он принадлежал Дюрсе, и отсюда начинались его владения. Так как обитателями этого хутора были преимущественно воры и контрабандисты, Дюрсе без труда нашел среди них друзей и перво-наперво дал им строгие распоряжения не допускать кого бы то ни было к замку, начиная с первого ноября; именно к этому времени должно было собраться все общество. Дюрсе вооружил своих вассалов, дал им кое-какие льготы, и барьер был поставлен. В дальнейшем описании мы увидим, что эта надежно закрытая дверь сделала Силин, так назывался замок Дюрсе, недосягаемым. Поселок заканчивался огромной ямой для сожжения угля, затем начинался крутой подъем, наверное, не менее высокий, чем на Сен-Бернар, но еще более трудный, так как на вершину горы можно было подняться только пешком. Не то чтобы мулы отказались идти, но со всех сторон была пропасть, и тропинка, по которой приходилось взбираться вверх, с каждым шагом становилась все опаснее. Уже шесть мулов, груженных провиантом и другой поклажей, а с ними и двое погонщиков сорвались вниз. Надо было затратить около пяти часов, чтобы достигнуть вершины. Но и на вершине, благодаря принятым предосторожностям, возникал новый барьер, который могли преодолеть только птицы. Этим странным капризом природы была трещина в тридцать туазов между северной и южной сторонами вершины, через которую невозможно было перебраться без искусной помощи. Вот почему, поднявшись на гору, нельзя было с нее спуститься. Дюрсе соединил эти две части расщелины, между которыми находилась глубокая пропасть, красивым деревянным мостом, который сразу был поднят, едва прошли последние гости. И с этого момента всякая связь замка Силин с внешним миром прекращалась. Потому что, спустившись с северной стороны, попадешь в долину протяженностью четыре арпана, которая, как ширмой, со всех сторон окружена отвесными горами с острыми вершинами, без малейшего просвета между ними. Этот проход, называвшийся «дорогой через мост», являлся единственным, с помощью которого можно спуститься вниз и иметь связь с долиной, но если мост разрушить, уж ни один человек на свете, каким бы способом он ни пользовался, не мог бы спуститься вниз. Итак, именно посередине этой небольшой долины, так хорошо защищенной и так плотно окруженной горами, и находился замок Дюрсе.

Замок окружала стена в тридцать футов высотой, а за стеной находился ров, наполненный водой, который защищал еще одну ограду, образующую круговую галерею. Потайной ход из галереи, низкий и узкий, вел в большой внутренний двор замка, где находились жилые помещения. Они были просторны и прекрасно меблированы благодаря последним усилиям организаторов. Теперь я опишу сами апартаменты – не те, что были здесь прежде, а заново отделанные в соответствии с планом, который был задуман.

Из большой галереи на первом этаже попадаешь в очень красивую столовую, обставленную шкафами в форме башен. Сообщаясь с кухней, эти шкафы давали возможность гостям получать горячие блюда без помощи слуг. Салон был украшен дорогими коврами, балдахинами, оттоманками, великолепными креслами и всем тем, что могло его сделать уютным и приятным. Из столовой дверь вела в гостиную, простую, без вычурности, очень теплую и обставленную красивой мебелью. К гостиной примыкал зал собраний, предназначенный для выступлений рассказчиц. Это было, если можно так выразиться, главное поле битвы, центр ассамблеи порока, поэтому помещение было особенно тщательно декорировано, и его описание заслуживает особого внимания.

Зал имел форму полукруга. В его дугообразной части помещалось четыре широких зеркальных ниши, в каждой из которых был установлен великолепный турецкий диван. Все четыре ниши обращены были лицом к стене, диаметром разрезающей круг. В центре этой стены возвышался трон с четырьмя ступенями. Трон был предназначен для рассказчиц, а ниши – для четырех главных слушателей. Трон был расположен таким образом, чтобы каждое слово рассказчиц долетало по назначению. Зал напоминал театр: трон был сценой, а ниши – амфитеатром. На ступенях трона должны были находиться объекты разврата, привезенные для того, чтобы успокаивать возбуждение, вызванное рассказом. Эти ступени, как и сам трон, были покрыты коврами из черного с золотой бахромой бархата. Такие же ковры, но темно-синие с золотом, покрывали диваны в нишах. У подножия каждой ниши находилась дверца, ведущая в помещение уборной, предназначенное для того, чтобы приводить туда тех из сидящих на ступенях трона, которые возбудят желание у слушателей рассказа, в случае, если господам не захочется воспользоваться ими прилюдно. Помещения под нишами были снабжены диванами и другой мебелью, необходимой для совершения разнообразных непристойных действий. С двух сторон трона находились колонны, упирающиеся в потолок. Эти две колонны были местом ожидания наказания для персоны, которая в чем-то провинилась. Все нужные инструменты пыток были выставлены тут же у колонны. Их зловещий вид создавал атмосферу подчинения – того подчинения, которое, как известно, придает пороку особое очарование. Зал ассамблеи сообщался с кабинетом, который, в свою очередь, примыкал к жилым помещениям. Этот кабинет был своего рода будуаром, глухим и тайным, очень теплым и сумрачным даже днем: он был предназначен для свирепых любовных баталий один на один или тайных грехов, которые мы изобразим позднее.

Чтобы попасть в другое крыло замка, надо было вернуться в галерею, в глубине которой виднелась красивая часовня. В параллельном крыле находилась башня, выходящая во внутренний двор. Красивая прихожая вела в четыре прекрасных апартамента, каждый из которых имел свой будуар и уборную. Красивые турецкие кровати, покрытые шелковыми покрывалами трех цветов, гармонировали с мебелью. Будуар предлагал все, что нужно для самой тонкой извращенности. Эти четыре апартамента были предназначены для наших четырех героев. Было условлено, что жены героев живут вместе с ними.

На втором этаже было такое же число квартир, но они были разделены иначе. В большой квартире было восемь альковов с восемью маленькими кроватями – здесь спали девушки. Рядом в двух небольших комнатах жили две служанки, которые за ними следили. Две нарядные комнаты были отданы двум рассказчицам. В квартире, подобной квартире девушек, с восемью альковами, разместили юношей. Рядом с ними – комнаты двух служанок, наблюдательниц за ними, и комнаты двух других рассказчиц. О комфортабельной комнате для прочищал тоже позаботились, хотя им придется редко спать в своих кроватях.

На первом этаже разместилась кухня, где стряпали три хороших поварихи, которым помогали три здоровые деревенские девушки. Их участие в «удовольствиях» не предполагалось. Одна из них отвечала за скот, который нагнали в замок в большом количестве. Никакой другой прислуги в замке не было. В галерее находилась маленькая христианская часовня. Узкая лестница в триста ступенек вела в подземелье. Там, за тремя железными дверями, в глубокой тайне хранились орудия пыток самых жестоких, варварских и утонченных в мире. И кругом – тишина и полная изоляция. Здесь можно было расправиться со своей жертвой совершенно безнаказанно. Хозяева были здесь у себя дома, Франция с ее законами – далеко. Кругом – непроходимые горы и леса. И только птицы могли узнать правду. Горе, сто раз горе наивным созданиям, оказавшимся в подобной изоляции от всего мира! На что они могли рассчитывать? На милость победителей? Но победители были лишены жалости, их привлекал только порок. Ни законы, ни религия не могли их остановить. Бог ведает, что будет там происходить; пока, чтобы не повредить рассказу, могу сказать лишь, что во время предоставления герцогу полной описи он трижды излил семя.