Читаем без скачивания 120 дней Содома, или Школа разврата - Маркиз Сад

Я не решаюсь описать вам этих красавиц. Все они так хороши, что мое перо просто бессильно это сделать из боязни показаться монотонным. Довольствуюсь тем, что назову каждую из них. Перед таким скоплением очарования, грации и всех совершенств я могу только заметить, что природа не могла бы создать лучших моделей.

Первая звалась ОГЮСТИНА: ей было пятнадцать лет, она была дочерью некоего барона из Лангедока, ее похитили из монастыря в Монпелье.

Вторая звалась ФАННИ: она была дочерью советника в парламенте Бретани и была похищена из замка своего отца.

Третью звали ЗЕЛЬМИРА: ей было пятнадцать лет, и она была дочерью обожавшего ее графа де Тервиля. Он взял ее с собой на охоту в одно из своих поместий в Босе. Ее похитили, выследив, когда она на несколько минут осталась в лесу одна. Она была единственной дочерью своего отца и в будущем году должна была выйти замуж за знатного сеньора, имея приданое в 400 тысяч франков. Она особенно рыдала от горя и ужаса, оплакивая свою судьбу.

Четвертую звали СОФИ: ей было четырнадцать лет, она была дочкой богатого дворянина, живущего в своем поместье в Берри. Ее похитили, когда она гуляла со своей матерью, мать пыталась ее защитить, была сброшена в реку и утонула на глазах у дочери.

Пятую звали КОЛОМБА: она была из Парижа. Ей было тринадцать лет, ее схватили по дороге с детского бала в монастырь, куда ее сопровождала гувернантка, гувернантку убили.

Шестую звали ЭБЕ: ей было двенадцать, она была дочерью капитана кавалерии, аристократа, живущего в Орлеане. Девочку соблазнили и похитили из монастыря с помощью двух монашек, которым хорошо заплатили. Она была прехорошенькая, трудно было найти существо более очаровательное.

Седьмую звали РОЗЕТТА: ей было тринадцать лет, она была дочерью генерал-лейтенанта из Шалон-сюр-Сон. Ее отец только что умер, а ее увезли из поместья на глазах у ее матери.

Последнюю звали МИМИ или МИШЕТТА: ей было двенадцать лет, она была дочерью маркиза де Сенанж и была увезена из поместья своего отца в Бурбоннэ, когда каталась в коляске, в которой ей разрешалось кататься только в сопровождении двух или трех женщин из замка; все они были убиты.

Как можно видеть, вся подготовка удовольствий сластолюбцев совершалась ценой больших денег и больших преступлений. У таких людей, как наши герои, сокровища обесценивались, что же касается преступлений, они жили в том веке, когда преступления совершались без конца, правда, и наказывались тоже, поскольку за преступлением следует наказание. Однако большие деньги помогают все устроить и уладить настолько удачно, что наши развратники ничуть не беспокоились по поводу последствий, которые могли бы иметь подобные похищения; им в голову не приходило, что их действия приведут к розыску.

Наступил момент экзамена и для мальчиков. Поскольку условия здесь были нетрудны, число испытуемых было большим. Сводники набрали сто пятьдесят мальчиков, и я не преувеличу, если скажу, что по красоте лица и детской грации они не уступали высокому классу девочек. За мальчика платили по тридцать тысяч франков каждому, как и за девочку, но сводники ничем не рисковали, так как эта дичь была деликатной и больше по вкусу нашим развратникам. Сводники знали, что здесь они не промахнутся в любом случае, поскольку те мальчики, которые не пройдут по конкурсу, все равно будут использованы для утех и оплачены.

Экзамен проходил так же, как и первый. Мальчиков представляли к осмотру по десять человек ежедневно, с предосторожностями, которыми пренебрегли в испытаниях девочек и которые теперь были весьма уместны. Говорю об опасениях, что еще до экзаменов кто-нибудь да разрядится при виде испытуемых. Хотели даже исключить из числа экзаменаторов президента, остерегаясь его извращенных вкусов; помнили, как нарушился ход девичьих экзаменов из-за его проклятой склонности ко всякого рода гнусностям и унижениям. Он пообещал быть стойким; воистину не без труда удалось бы ему сдержать свое слово, ибо натура человеческая, чье воображение окажется однажды пораженным каким-либо извращением, свыкается с такого рода оскорблениями благородного вкуса и самого естества, оскорблениями столь для нее сладостными, что трудно вернуться ей на истинный путь: стремление отведать эти удовольствия лишает ее правильности суждений. Она презирает истинное благо и ищет только на пути зла, принимая отказ от этих путей как предательство своих принципов.

После первого экзамена было отобрано сто юношей. Пять раз кряду пришлось повторять экзамен, чтобы отобрать подходящих наиболее. Решили нарядить их в женские одежды: двадцать пять из них при этой уловке отсеялись тут же, поскольку одежда скрыла вожделенный аппарат любви, и все иллюзии пресыщенных экзаменаторов сразу же рассеялись. Но как трудно оказалось отобрать восьмерых из двадцати пяти оставшихся! Все было напрасно, испробовали даже писать имя на билете в момент извержения, испробовали и то, что оказалось успешно с девочками, но все двадцать пять оставались «избранными». Тогда решили бросать жребий. Вот имена восьми оставшихся; их возраст, происхождение, история. Что касается портретов, то я бессилен описать этих божественных ангелов – все мои слова здесь недостаточны.

ЗЕЛАМИРУ было тринадцать лет, он был единственным сыном дворянина из Пуату, который прекрасно воспитал его в своем поместье. Мальчика послали к родственнице в Пуатье в сопровождении слуги. Слугу убили, мальчика похитили.

КУПИДОНУ тоже было тринадцать. Сын дворянина, жившего в окрестностях города Ла-Флеш, он учился в этом городе. Мальчика выследили и похитили во время воскресной прогулки школьников. Это был самый красивый ученик в коллеже.

НАРЦИССУ было двенадцать лет. Он был сыном Мальтийского кавалера. Его похитили в Руане, где его отец получил почетную должность, соответствующую его высокому положению. Сын его должен был учиться в коллеже Людовика Великого в Париже. Его схватили по дороге.

ЗЕФИР, самый прелестный из восьми, был парижанин. Его необыкновенная красота упростила выбор. Он учился в знаменитом пансионе. Его отец был генералом и делал все возможное, чтобы отыскать сына, но безуспешно. Подкупили учителя пансиона за семь ливров, шесть из которых оказались новой чеканки. Зефир вскружил голову герцогу, сказавшему, что если за то, чтобы всадить в зад этому мальчишке потребуется даже миллион, он готов заплатить немедленно. Герцог оставил за собой право первым попользоваться этим мальчиком, и все согласились. О нежное, милое дитя, какая несоразмерность! Какая ужасная судьба тебе уготована!

СЕЛАДОН был сыном судьи из Нанси. Он был похищен в Люневиле, куда приехал в гости к своей тетке. Ему только что исполнилось четырнадцать. Он был единственный в группе, кого завлекла девушка его возраста. Маленькая плутовка прикинулась влюбленной и заманила его в ловушку.

АДОНИСУ было пятнадцать. Он был похищен из коллежа в Плесси. Его отец, президент Большой Палаты, напрасно жаловался, напрасно возмущался – все было предусмотрено, и он ничего больше не услышал о сыне. Кюрваль увидел Адониса в доме отца и два года сходил по нему с ума. Он лично выделил средства и дал необходимые указания, как захватить мальчика. Его приятели были даже удивлены таким верным выбором со стороны беспутного Кюрваля; тот, в свою очередь, был горд, доказав им, что способен проявить хороший вкус. Мальчик узнал его и заплакал, но президент успокоил его, сообщив, что лично лишит его невинности. Это трогательное сообщение он сопроводил похлопыванием своего огромного орудия по ягодицам мальчика. Президент выпросил его у ассамблеи для себя и без труда получил согласие.

ГИАЦИНТУ было четырнадцать лет. Он был сыном офицера, который служил в маленьком городке в Шампани. Его похитили во время охоты, которую он обожал. Отец имел неосторожность разрешить ему поехать в лес одному.

ЖИТОНУ было тринадцать лет. Его схватили в Версале, где он служил в пажах Конного Двора. Его отец, знатный нивернезец, определил сына на службу всего за полгода до этого. Похитили Житона очень просто, во время его одинокой прогулки в авеню Сен-Клу. Епископ влюбился в него, и епископу была предназначена невинность мальчика.

Таковы были мужские божества, которых наши развратники уготовили своему сладострастию. Мы увидим в свое время, каким образом это было проделано. Осталось сто сорок два субъекта, не попавших в число избранных. Но подобная дичь не залежится. Употребление нашлось для каждого. Целый месяц наши развратники наслаждались красивыми мальчиками, а затем придумали, как от них избавиться, еще при этом и заработав на них. Их продали турецкому корсару, тот принимал их на борт близ Монако, откуда небольшими группами вывозил и продавал в рабство. Ужасная судьба, но какое дело до них четырем развратникам!

Пришло время выбирать прочищал-содомитов. Выбраковкой этого разряда не затруднились. Они были в разумном возрасте: те, с кем расставались, мирно отправились восвояси, получив возмещение дорожных расходов и плату за труды. Впрочем, восьмерым из этих тружеников пришлось не так уж и потрудиться: их размеры почти соответствовали условиям. Всего их прибыло пятьдесят. Среди двадцати самых крупных отобрали восемь наиболее молодых и миловидных. Мы опишем четырех из них, самых изрядных.