Читаем без скачивания Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда дверь открылась, оттуда вырвался дым и пахнуло удушающей гарью. Джилл невольно отпрянула.
— Все нормально, — успокоил спутник. — Запах всегда хуже, чем есть на самом деле. Так или иначе, отсюда самый короткий путь наружу.
По сравнению с шумом и суетой на сцене зрительный зал показался бы мирной идиллией. Дым стоял стеной. Что-то неразборчиво выкрикивая, мимо протопал рабочий сцены с ведром в руке. С другой стороны доносился стук топора. Спутник Джилл первым делом подскочил к распределительному пульту, нашарил рубильник и дернул. В узкой щели за краем асбестовой завесы вспыхнул свет, и гомон, доносившийся из зрительного зала, тут же стал затихать.
Выхваченная из путающей темноты, публика в партере разглядела лица друг друга и со стыдом осознала, как недостойно ведет себя. Напор толпы несколько ослаб. Минутное облегчение, но его хватило, чтобы сдержать панику.
— Идите прямо через сцену, — услышала Джилл голос спутника, — дальше по коридору и направо, там служебный выход. А я, раз никто, похоже, не собирается этого делать, скажу несколько слов зрителям… не то, чего доброго, перекусают друг дружку.
Он протиснулся в щель на краю завесы и вышел на авансцену.
— Леди и джентльмены!
Опершись рукой на пульт, Джилл осталась на месте, не торопясь следовать инструкциям незнакомца. Чувство товарищества не давало бросить его одного в этом приключении. Раз он задержался, надо остаться и ей, а бежать через служебный выход было бы позорным дезертирством.
Удушливый дым еще сгустился и ел глаза, смутные фигуры пожарных сновали в нем, как брокенские призраки. Она приложила ко рту рукав шубы, чтобы легче было дышать, и прислушалась: голос с авансцены ясно различался, несмотря на шум:
— Леди и джентльмены! Никакой опасности нет, уверяю вас. Мы не знакомы, так что у вас нет причин верить на слово, но, к счастью, у меня есть веский аргумент: я не стоял бы здесь в случае опасности! Просто-напросто ваш горячий прием новой пьесы воспламенил декорации…
Раскрасневшийся рабочий сцены с топором в почерневших от сажи руках заорал Джилл на ухо:
— Чешите отсюда, мисс! — Он с грохотом отшвырнул топор. — Не видите, все кругом полыхает?!
— Я… я жду! — Джилл кивнула на асбестовую завесу, по ту сторону которой ее спутник продолжал ораторствовать в надежде заставить удирающую публику прислушаться.
Рабочий заглянул в щель на авансцену.
— Коли он ваш приятель, мисс, уговорите его закругляться да уматывать поживее! Мы все тоже, тут ничего уже не поделаешь, слишком разгорелось — крыша может в два счета рухнуть!
— Вы еще тут?! — Спутник Джилл протиснулся обратно и одобрительно моргнул сквозь дым. — Вы прямо-таки стойкий оловянный солдатик!.. — Он повернулся к рабочему: — Ну, что скажешь, Огастес?
От простого вопроса тот опешил.
— Что скажу? Только одно, черт побери…
— Погоди, сам догадаюсь… Ага! В театре пожар, так?
Рабочий с отвращением откашлялся. Ему было явно не до шуток.
— Мотаем отсюда! — буркнул он.
— Великие умы и мыслят в лад. Мотаем!
— Вот-вот, и не тяните резину!
— И не подумаем. Твое слово — закон!
С колотящимся сердцем Джилл поспешила за ними через сцену. К дыму прибавился жар, кое-где мелькали язычки пламени, а в стороне что-то с грохотом обрушилось. В воздухе стоял резкий запах горящей краски.
— Где сэр Честер? — спросил на бегу незнакомец рабочего.
— Смылся уже, — выдавил тот, вновь заходясь в приступе кашля.
— Ну и ну! — покрутил головой незнакомец и обернулся к Джилл. — Сюда! Не отставайте… Удивительно, как искусство предвосхищает жизнь. В конце второго акта сэру Честеру положено по роли таинственно исчезать в ночи. Вот он и исчез!
Спотыкаясь, они ввалились в дверь и очутились в узком коридоре, где воздух был чище, несмотря на изрядную примесь гари. Джилл глубоко вдохнула. Ее спутник повернулся к рабочему и пошарил у себя в кармане.
— Вот, держи! — Монетка перешла из рук в руки. — Пойди выпей, тебе сейчас не помешает.
— Спасибо, сэр.
— Не за что. Ты спас нам жизнь. Без тебя мы и не заметили бы, что в театре пожар. — Он повернулся к Джилл. — Вот и служебный выход. Пожалуй, пора и нам таинственно исчезнуть в ночи!
Театральный сторож в растерянности топтался возле своей каморки у служебной двери. Соображал он туговато, привык к ежедневной рутине, и события этого вечера совсем сбили его с толку.
— Что там за пожар? — спросил он.
Незнакомец задержался на пороге.
— Пожар? — Он с недоумением обернулся к Джилл. — Вы что-нибудь слышали о пожаре?
— Ну как же, все бегут без оглядки и вопят, что в театре пожар! — настаивал сторож.
— Святые угодники! Если вдуматься, вы совершенно правы. В самом деле пожар! Так что, если промедлите, он нанесет вам коварный удар в спину. Послушайте добрый совет старого приятеля: бегите! На красочном языке джентльмена, с которым мы только что расстались — мотайте отсюда и не тяните резину.
Сторож помолчал, обкатывая в голове эту новую мысль.
— Да как же, — возразил он наконец. — Мне положено караулить тут до полдвенадцатого! Такой уж порядок — дождаться полдвенадцатого и запереть. А сейчас еще только без четверти одиннадцать!
— Понимаю ваши затруднения… — Спутник Джилл задумчиво покачал головой. — «На пылающей палубе мальчик стоял» и все прочее в том же духе. Боюсь, не знаю, как вам помочь — тут вопрос совести. Не хочу сманивать вас с боевого поста, но, с другой стороны, если останетесь, то поджаритесь с обеих сторон, как бифштекс. Впрочем… Вы сказали, что должны в половине двенадцатого что-то запереть — что именно?
— Да театр же!
— А, ну тогда совсем другое дело! К полдвенадцатого никакого театра тут уже не будет. Так что на вашем месте я бы тихо и незаметно удалился. А завтра, если захочется, можете вернуться и посидеть на руинах, если к тому времени они подостынут. Доброй ночи!
2
Воздух снаружи был холодный, бодрящий. Джилл поплотнее запахнула шубку. Из-за угла доносились шум и крики: наконец-то прикатили пожарные машины. Незнакомец закурил сигарету.
— Хотите задержаться и посмотреть на пожар? — спросил он.
Джилл передернула плечами. Пережитое волнение все-таки давало о себе знать.
— Спасибо, уже насмотрелась.
— Я тоже. Да, вечерок выдался захватывающий. Начался пресновато, не спорю, зато потом разошелся вовсю. Лично мне сейчас не повредила бы оздоровительная прогулка по набережной… Знаете, а ведь сэр Честер не одобрил названия моей пьесы — сказал, что «Испытание огнем» звучит слишком мелодраматично. Теперь-то он едва ли счел бы его неуместным.
Они двинулись прямо
