Читаем без скачивания Исповедь Цирцеи (СИ) - Дарья Кожевникова

— Можно сказать и так. Но я бы сказала, воззвать к вашей порядочности. Сколько бы Аллочку ни продержали в морге, а когда-то ее тело все-таки отдадут. И тогда ее нужно будет достойно похоронить. Кроме меня, у нее никого больше нет, так что я ее и заберу. А вот бремя расходов на похороны собираюсь возложить на вас. Надеюсь, вы не возражаете?

Шеф возражал в душе, по его лицу это было очень даже заметно. Но вслух произнес:

— Подумаю. Что-нибудь решим.

— И на том спасибо, — кивнула Аглая.

6

Аллочку похоронили через два дня. Деньги шеф дал. Как позже узнала Аглая, скинулись так же и доктор, и Гена, и Эдик с Русланом. Но вот на похороны из всей этой компании никто, кроме Гены, не пришел. Он появился в морге, когда уже собирались выносить закрытый гроб — слишком долго Аллочка пролежала под летним южным солнцем. Молча кивнул Аглае, закутанной в черный шелковый палантин. И так же молча после короткого прощания встал у гроба, взявшись за одну из ручек. Если бы не он, Аглае, наверное, пришлось бы тоже нести гроб — из большого круга Аллочкиных знакомых она мало кому смогла дозвониться, так что пришли на похороны всего несколько человек. Малочисленность провожающих была очень заметна в большом прощальном зале морга. Но — что поделаешь! — из тех, чьи номера Аглая умудрилась добыть, кто-то не смог, кто-то не посчитал нужным прийти, а кто-то похоже просто не поверил в случившееся. Трудно поверить в то, что Аллочка, олицетворение жизни, ушла из нее в самом расцвете лет. Аглае до сих пор в это не верилось до конца. И любимого Аллочкиного мужчину пришлось в этом убеждать. Он пришел, выкроил время. Тоже нес гроб и бросил горсть земли в свежую могилу, ничем не выдавая своих чувств. А потом ушел с кладбища, не поехав на поминки. Поминки Аглая устроила в своем кафе. Все волновалась, что нескольких заказанных столиков может не хватить, но их хватило с лихвой, так что на свободные места Аглая пригласила своих коллег — они тоже знали Аллочку, которая нередко заходила сюда. Но постепенно все гости разошлись, и к вечеру за последним столиком остались только Гена с Аглаей.

— Вот и проводили мы Алку, — вздохнул он, за весь день едва проронивший несколько слов. — Жаль. Какая была девчонка! И как все нелепо вышло…

— Не трави душу, — вздохнула Аглая. — Я и без того не знаю, как у меня получилось пережить сегодняшний день.

Ничего не отвечая, Гена снова наполнил стопки. Выпили. Закусили. Помолчали. Не глядя друг на друга, но с полным осознанием того, что каждый из них прекрасно понимает другого.

— Хорошая ты девчонка, Айка, — сказал вдруг Гена. — Ты не подумай, я без всякой задней мысли это говорю. Просто хорошая. И если, мало ли, когда-нибудь тебе вдруг потребуется помощь, ты обращайся. Всем, чем смогу, помогу.

— Спасибо, — сказала Аглая. И, кинув на Гену быстрый взгляд, вдруг призналась. — Ты тоже, оказывается, гораздо лучше, чем я тебя представляла еще недавно. Даже побаивалась тебя, если честно.

— Ну, на то я и охранник, чтобы выглядеть устрашающе, — усмехнулся Геннадий.

— Да уж… — Аглая посмотрела на его большие грубые руки, лежащие на столе, и вдруг с пьяной решимостью спросила: — А правду говорят, что ты в тюрьме сидел?

— Правду, — ответил он, несколько обескураженный неожиданностью вопроса. — А что?

— Да нет, ничего, — Аглае стало неловко, и она взялась за графин, в котором еще плескалась прозрачная водка. — Прости за бестактность.

— Ну, за это-то! — Гена повел могучими плечами, снова усмехнулся. — Поверь, в жизни есть вещи куда похуже.

— Есть, — согласилась Аглая, нахмурившись. — И все же, прости еще раз. Чего спьяну не ляпнешь.

— Айка, я всегда предпочитал искренних говорунов двуликим молчунам.

— Почему двуликим? — удивилась Аглая.

— Да потому что молчаливый человек частенько хочет выглядеть совсем не таким, каков он на самом деле. Вот взять хотя бы сейчас тебя, например. По виду — само раскаяние в своей несдержанности. Но готов побиться об заклад, что при этом тебе очень даже хочется спросить, а за что именно я сидел.

— Ну, и за что же? — не стала отпираться Аглая.

— А если скажу, не сбежишь в панике из-за стола?

— За убийство, что ли? — догадалась Аглая.

Гена лишь кивнул в ответ, отобрав у нее инициативу и разливая по стопкам остатки водки.

— И… кого же ты? — не удержалась Аглая от очередного вопроса.

— Выродка, — коротко, но с чувством ответил Гена. — Старая история, Айка. И очень дрянная. Мне совсем не хочется ее вспоминать. И так не забывается, хоть с той поры девять лет минуло: семь отсидел, а два на свободе гуляю.

— Семь лет? Это за убийство? Я думала, за это больше дают, — с пьяной откровенностью удивилась Аглая.

— Может, и этого бы не дали, потому что с доказательствами было хило, — Гена не обиделся, угадав в Аглаином вопросе не любопытство, а искренний интерес к себе. — Но я оказался меж двух огней. Папаша того выродка, которого еще при рождении следовало придушить, настаивал, чтоб мне дали по полной, и даже пользовался для этого своими связями, какие-то рычаги нажимал. Но следователь мне попался честный мужик, и не купился на посулы с угрозами, а все сделал для того, чтобы я получил минимальный срок. Вот в итоге и вышло среднее арифметическое. Как я потом слышал, следователь за это поплатился, его в звании понизили, но пересматривать мое дело не стали, оставили все как есть. Быть может, потому что доказательств и в самом деле было кот наплакал, всего парочка косвенных зацепок. А вообще, скажу я тебе, Айка, нет в этом мире справедливости. Ни хрена нет! Один сплошной бордель.

— Ладно, Ген, не заводись, — Аглая успокаивающе похлопала его по руке. — Бордель, согласна. Но нам с тобой в нем еще жить и жить.

— Да кто его знает, долго ли? — пожал плечами Гена. — Алка вон… уже отмучилась.

— Можно сказать и так, — при упоминании о подруге Аглая судорожно вздохнула. — Аллочка наша, Аллочка.

— Не надо, Айка, успокойся, — Гена наклонился к ней через стол. — Хочешь, я еще чего-нибудь закажу?

— Нет, хватит, — Аглая покачала головой, отставила пустой графин в сторону. — Поздно уже. Мне пора домой.

— Тебя там ждут?

— Ждут. Брат. Еще одна жертва этого вселенского борделя, — почему-то Аглае вдруг очень захотелось рассказать Гене, что случилось с ее Ромкой несколько лет назад, но вместо этого она решительно поднялась из-за стола. Слегка пошатнулась, придержалась рукой за спинку стула. — Да, вовремя мы с тобой прервали застолье… Пожалуй, стоило даже чуть раньше закончить.

— Я провожу тебя, Айка, — Гена тоже поднялся. — До подъезда, хорошо?

— Ну, разве что до подъезда, — согласилась Аглая. — Ты уж извини заранее, но в гости я тебя пригласить сегодня не могу.

Да, если бы она явилась домой нетрезвой, снова поздно, и на этот раз еще и с приятелем, Ромка вряд ли воспринял бы это спокойно. Может, и не выразил своего недовольства вслух, но Аглая уже знала, что вскипел бы в душе, и пусть не сейчас, а позже высказал бы все, а еще хуже — промолчал, но продемонстрировал бы все, что накипело, своим поведением: напиваясь, отмалчиваясь, срываясь по пустякам. Для Аглаи это было хуже любого скандала. А что-либо объяснять или доказывать Ромке бесполезно, она знала это по богатому личному опыту. Оставалось лишь запастись терпением и ждать, пока минует гроза. Оттого-то Аглая и старалась не создавать прецедентов.

— Как скажешь, Айка, — ответил ей Гена. — Я, в общем, и сам уже настроен идти не по гостям, а домой. Хочу только убедиться в том, что ты благополучно добралась, да еще проветриться немного перед сном.

На том и порешили. Вышли из кафе. Гена, в отличие от Аглаи, твердо стоявший на ногах, поддерживал ее под руку. А она (сказывалось, наверное, напряжение прошедших дней) при почти ясной голове с трудом держалась прямо. Кружило. И неизвестно, как добралась бы домой, если б не Генина помощь. А так… Они неторопливо шли по набережной. Теплый ветер, периодически налетавший с моря, приятно освежал разгоряченные застольем лица. Вокруг беззаботно смеялись люди, популярные мелодии сменяли одна другую — в зависимости от того, мимо какого бара или танцплощадки проходили Гена с Аглаей. Над бухтой поднималась луна, огромная, оранжевая, какой она бывает только летней ночью, и сияющая дорожка протянулась от нее по черной воде от горизонта до самого берега. Потом кто-то разбил эту огненную дорожку, дурачась на водном мотоцикле. Судя по возмущенным крикам с берега и с пирса, это не понравилось многим романтично настроенным зрителям. Аглае тоже, хотя без Гениной помощи она вряд ли смогла бы вообще оценить эту красоту. Он шел рядом, непоколебимый, как скала, и его рука была для Аглаи надежной опорой, которая давала возможность не только уверенно идти вперед, но еще и оглядываться по сторонам. А он почти всю дорогу молчал. Аглая в этот вечер была не настроена на активное общение, и Гена это почувствовал. За это она испытывала к нему двойную благодарность, и ей с ним было очень уютно.