Читаем без скачивания Дитя Всех святых. Перстень со львом - Жан-Франсуа Намьяс

— Бертран дю Геклен, государь. Говорят, он храбро дрался с англичанами в Бретани.

Дофин воскликнул:

— Спасите же его!

И правда, в этот момент на лестницу обрушился большой камень, разбив ее в щепы; рыцарь, добравшийся до середины, упал вниз и остался лежать, а вокруг него, не переставая, дождем сыпались стрелы и камни. По приказу дофина на выручку ему со всей возможной спешкой был отправлен отряд. Прикрываясь своими павуа, солдаты сумели перейти Сену, подобраться к неподвижному телу храбреца и забрать его с собой. Поскольку дю Геклен по-прежнему не подавал признаков жизни, его спасители применили к нему способ, которым пользовались тогда в армии, чтобы привести в чувство утопленников. Они дотащили его до ближайшего крестьянского двора, раскопали навозную кучу и засунули в нее раненого, всего целиком. Средство возымело решительное действие: тот немедленно пришел в себя.

Та часть войска, в которой находился Франсуа, последовала за спасенным. К ним присоединился и сам дофин. Как только рыцаря поставили на ноги, дофин Карл приблизился к храбрецу. Франсуа находился совсем рядом и ничего не упустил из их встречи. Даже в обычном своем состоянии дю Геклен был далеко не красавцем; вытащенный же из навозной кучи сделался и вовсе безобразен. Его уродливая голова, цилиндрическое тело, большие руки и короткие ноги были заляпаны гнусной жижей. Сравнение его с дофином производило впечатление почти комическое: наследник французского трона был хрупкий, как девушка, молодой человек, бледный, словно больной, и серьезный, словно доктор. Но Франсуа ничуть не хотелось смеяться. Напротив, его не покидало чувство, что на его глазах происходит что-то великое.

Дю Геклен преклонил колено перед своим будущим королем, который обратился к нему с улыбкой:

— Я счастлив узнать вас, Бертран. Мне будут нужны именно такие люди, как вы.

А дю Геклен, преодолевая волнение, только и сумел пробормотать:

— Да, государь…

Этот день, 18 июля, приберег для Франсуа и другие впечатления. Вечером в лагере он услышал одну удивительную историю. Ему рассказал ее крестьянин, по зову сердца присоединившийся к их войску. Был он родом из Лонгейль-Сент-Мари, деревушки неподалеку от Крейля, то есть из самого сердца той области, откуда годом раньше пошла гулять Жакерия. Он попросил себе кусок хлеба и поведал о подвигах их вожака, который умер совсем недавно. Франсуа жадно слушал, потому что от этих слов в его сердце рождалась огромная надежда…

Сеньором деревни Лонгейль был копьенский аббат. Жители обратились к нему за дозволением укрепить селение, чтобы иметь возможность защищаться от англичан. Поскольку тот согласие дал, они построили стены и выбрали из своей среды вожака, Верзилу Ферре. Прозванный Верзилой из-за огромного роста, Ферре слыл человеком честным и прямодушным, но более всего выделялся небывалой, просто геркулесовой силой. Он ловко управлялся с топором, да не простым, а особым, таким тяжеленным, что человек и неслабый мог поднять его только обеими руками, да и то лишь до уровня своих плеч.

Англичане заявились к ним в начале весны, рассчитывая, что с простыми мужиками долго возиться не придется. Долго возиться и не пришлось, да только с ними самими, с англичанами. Им устроили настоящую кровавую баню. Верзила Ферре махал своим топором, может, и не очень по науке, но зато метко — как раз на высоте их голов. В тот день он один уложил восемнадцать человек.

Раздосадованные англичане вернулись назавтра, в два раза более многочисленным отрядом. В два раза больше истребил их и Верзила Ферре. Крестьяне захватили пленных, и он их всех самолично обезглавил. День выдался жаркий; после стольких подвигов великана обуяла жажда, и он нахлебался ледяной воды. Он ее выпил столько, что заболел. Англичане как-то прознали об этом и нагрянули снова, думая захватить его в постели. Но Ферре держал топор под рукой. К их немалому удивлению, он вскочил на ноги и убил еще пятерых; остальные сбежали. Он пошел прилечь, но тут ему снова захотелось пить. Он опять попил ледяной воды, и вскоре горячка его унесла…

Крестьянин заключил:

— А ежели бы выжил — не осталось бы больше англичан во Франции…

Франсуа был восхищен. У него возникло ощущение, что скоро все изменится и эта нескончаемая война получит, наконец, счастливый исход. Вот они, примеры для подражания: надо бить захватчиков так же отважно, как дю Геклен, как Верзила Ферре, — и страна будет освобождена…

Правда, пока что победа заставляла себя ждать. Несколько дней спустя дофин снял осаду с Мелёна. Он поспешно заключил перемирие с Карлом Злым, поскольку из Англии пришли тревожные вести. Эдуард III, придя в ярость от неудачи с договором, готовился к высадке на французском берегу со всем своим войском.

После заключения перемирия каждый поехал к себе: дю Геклен — в Бретань, Франсуа — в Париж, поскольку для него и речи быть не могло о том, чтобы вернуться в Вивре или Куссон. Дофин находился в Париже, и Франсуа рассчитывал остаться под его началом. Именно в Париж прибудет Ариетта — в тот прекрасный, но пока, правда, непредсказуемый день, когда будет освобожден Иоанн Добрый. Наконец, там обитала Жилетта, от которой Франсуа хотел, во что бы то ни стало узнать, что с ним происходило во время потери памяти.

Пока что это ему не удалось. Жилетта увиливала от всех его вопросов. Никакой угрозой невозможно было ее запугать. Франсуа вынужден был признать, что она оказалась сильнее; ему оставалось лишь терпеливо ждать, а, ожидая — находиться с ней рядом.

В то время служба дофину занимала его почти целиком. Франсуа де Вивре состоял в небольшом рыцарском отряде, назначенном для обороны столицы. Порой он обходил дозором стены, порой нес караул в Лувре, королевской крепости, а порой командовал конными разъездами, которые высылались для осмотра местности; наконец, Франсуа получал порой привилегию оставаться во дворце вместе с личной охраной дофина. Именно в эти дни он узнал от одного посланца, скромного монаха, что его брат благополучно добрался до Ланноэ и пребывает там в добром здравии. Воспользовавшись своим доступом в королевский дворец, Франсуа отправился вымаливать для Жана прощение через одного из близких советников дофина, особенно напирая на то обстоятельство, что Жан де Вивре убил заведомого приспешника Карла Злого. Ходатайство Франсуа было изучено, но отклонено. Ответ гласил: убийство в церкви есть преступление слишком тяжкое. Существуют вещи, которых не может простить даже дофин…

Некоторое время спустя, в День всех святых, Франсуа узнал о высадке Эдуарда III. Тот прибыл в Кале во главе пятнадцати тысяч человек, весьма внушительного войска. Цель его была обозначена ясно: Реймс[41]. Эдуард собирался короноваться там королем Франции!