Читаем без скачивания Пока чародея не было дома. Чародей-еретик - Кристофер Сташеф

Гвен сдвинула брови. Не мог же этот страстный пыл затмить всякие следы воспитания и богобоязненности?

— А сами вы об этом судить не можете?

— Я дал обет повиноваться воле милорда архиепископа. Его мудрость в таких вопросах несравненно выше моего жалкого ума.

— О нет, вы дали обет повиноваться воле аббата, но не архиепископа.

В глазах священника мелькнула тень усталого отчаяния, но разум остался чист.

— Хоть он и стал архиепископом, но продолжает оставаться аббатом, и если он говорит, что то или иное для Грамерая хорошо, то это воистину так.

— Даже если он противопоставляет себя Папе?

— Даже тогда.

— Тогда получается, что он — еретик?

Отец Перон побагровел и обрушил на Гвен всю свою ярость — будто молотом ударил по наковальне:

— Нет, это король — еретик, если не желает прийти в лоно истинной Церкви.

Тупик. Гвен помедлила и сменила тему:

— Королева правит страной в той же мере, что и король. Почему вы говорите только о его величестве.

— Господь — наш Отец, чадо, и Он правит всеми. Потому правители должны быть мужчинами. Когда правят женщины — это отвратительно.

Катарина привстала. Она жутко покраснела и издала какой-то странный звук — не то хрип, не то бульканье. Но Туан взглядом остановил ее, а Гвен Катарина обещала хранить молчание во что бы то ни стало и сохранила. А отец Перон позволил себе едва заметную усмешку.

Гвен и сама не без труда сдержала гнев и вновь озадаченно сдвинула брови.

— Вы что же, не почитаете святую Марию, матерь Господа нашего?

— Почитаю. И мать любого правителя почитаю, и потому с нетерпением ожидаю, когда на троне воссядет Алан.

Теперь и Туан покраснел, но все же сумел сохранить спокойствие. На счастье, король понял, что Перон просто-напросто пытался вывести его из терпения.

— Но согласно вашим убеждениям, — заметила Гвен, — Алан также будет еретиком.

— Надеюсь, Господь пошлет ему мудрость к тому времени, как он станет взрослым, — набожно произнес отец Перон. — А если нет, то против него восстанут все бароны — о нет, весь народ.

— Вы так уверены в будущем, — пробормотала Гвен.

— Победа за Господом, чадо, — победа всегда за Господом. — Казалось, отец Перон глядит прямо ей в душу. Пламя его религиозного фанатизма буквально обжигало разум Гвен. — Добро восторжествует, а Грамерайская Церковь — это Добро.

— Больше я ничего не могла у него выудить, — сказала Гвен, когда тюремщики увели отца Перона в темницу, которая, вероятно, напомнила ему о доме. — Более надежного телепатического щита я в жизни не видела — кроме как у моего мужа, когда он этого пожелает. — Она зябко поежилась и сменила тему разговора. — Но он действительно священник.

— Чародей в монашеской сутане? — Туан встал, покачал головой и заходил по залу. — Разве это не богохульство?

— Верно. При том, что духовенство во все времена боролось с колдунами и ведьмами, — подхватила Катарина.

— Такие речи всегда вели только приходские священники, — напомнил ей Бром. — А уж о чем говорят монахи за стенами своей обители — это нам неведомо.

— Почему среди них не может быть никого, кто бы обладал таким же даром, как у меня? — пожала плечами Гвен. — Мы находили людей со способностями к магии в каждом графстве, в любом сословии. Почему бы таким людям и в монастыре не оказаться?

— Верно подмечено, — согласился Туан. — Хотя это и странно. А не может ли быть, что этот проповедник — тот самый, кто созвал других чародеев и колдуний на сторону архиепископа?

Гвен покачала головой:

— Об этом я судить не могу. Ничего не смогла прочесть в его мыслях, а вот его чувства меня коснулись. — Она задумчиво сдвинула брови. — На самом деле его религиозный пыл так давил на меня со всех сторон, что я в какое-то время даже была склонна поверить в правоту его доводов.

Туан кивнул:

— Такое же чувство охватило меня в городе, когда я слышал его проповедь.

— Нет! — вскричала Катарина. — Уж конечно, леди Гэллоугласс, вы не верите, что…

— Нет, не верю. Но это в его власти — способность вкладывать в чужой разум собственное ощущение правоты.

— Быть может, таким талантом в какой-то мере обладает любой хороший оратор, — предположил Туан. — Но меня наверняка затронули не только его слова.

— Нет, не только они. На вас воздействовала сила его разума.

— А слова, следовательно, служили только для того, чтобы он мог собрать вокруг себя толпу, а потом… потом он обрабатывал людей своими чарами? — взволнованно проговорил Туан. — Что ж, в это я склонен поверить.

— Не таким ли даром обладал мятежный колдун Альфар? — требовательно вопросила Катарина.

— Да, ваше величество, таким, но у отца Перона дар и вполовину не так силен, как у Альфара. Тот колдун мог настолько завладеть чужим разумом, что погружал свою жертву в сон наяву, а потом мог нагружать ее разум не только своими мыслями, но и своими чувствами. Так он ухитрялся заставлять любого человека исполнять его волю. Такое явление мой супруг называет гипнозом.

— Наверняка у вашего супруга найдется слово и для описания того дара, которым владеет этот проповедник.

Гвен кивнула:

— Он бы назвал этого человека проективным эмпатом.

— Эмпатия! Гипноз! — Катарина развела руками. — Чепуха какая-то! Разве дело в названиях?

— Названия помогают пониманию, ваше величество, — объяснила Гвен. — Когда видишь два похожих слова, можешь понять и то, почему происходит то или иное, что эти слова обозначают. Этого проповедника можно назвать проективным эмпатом, но…

Она вдруг умолкла, а ее глаза вспыхнули огоньками озарения.

Катарина заметила это и взволнованно спросила:

— Что вас встревожило?

— То самое, о чем я вам говорила, — названия! — Гвен хлопнула в ладоши. — Проповедник — проективный эмпат, но мой муж называет этими словами волшебниц и чародеев, способных творить всевозможные создания из «ведьмина мха»! — Гвен упомянула о странном растении, произраставшем только в Грамерае, — грибке, чувствительном к телепатии, который принимал форму вещи или твари, о которой думал находящийся неподалеку от такого грибка проективный телепат или эмпат. Гвен посмотрела на Брома О’Берина. — Лорд главный советник! Не могли бы ваши лазутчики пойти по следу того двухголового пса, который напугал крестьянина Пирса?

Бром нахмурился:

— Конечно, могли бы. Но зачем… — Но тут он понял, к чему клонит Гвен, и улыбнулся. — Не сомневайтесь, леди, у меня найдутся следопыты, которые выследят эту тварь.