Читаем без скачивания Пока чародея не было дома. Чародей-еретик - Кристофер Сташеф

— А ты вон туда погляди! — воскликнул Келли и указал вправо. — Видишь, сколько он сучьев наломал, продираясь через чащу?

Пак вгляделся в ту сторону и сказал:

— Неплохо, великий следопыт! Теперь ты веди.

Келли испуганно глянул на него. Пак усмехнулся. Лепрехун поежился и, ворча, отвернулся.

— Уж лучше бы позади меня пес двухголовый шел, чем англичанин!

— Твое желание может и исполниться, — напомнил ему Пак. — Мы ведь идем по следам этой твари, наоборот, чтобы узнать, откуда она взялась. А вернется она или нет — это никому не ведомо. Очень даже может быть, что она того и гляди нас нагонит…

Келли почему-то ускорил шаг.

Неожиданно тропа расширилась, и эльфы оказались на небольшой поляне. Деревья расступились настолько, что на самую середину полянки попадал свет луны. Эльфы увидели покосившийся шалаш под соломенной крышей. Дверь развалюшки, однако, была изготовлена из новых, прочных досок, а единственное окошко пряталось за плотно закрытыми ставнями.

Келли остановился:

— Сроду не слыхал, чтобы лесной дух имел крышу над головой.

— Вот-вот. И чтобы такой дух двери запирал на засов и окошко ставнями закрывал, когда его дома нету. — Пак нахмурился и вышел на поляну. — А может, он, наоборот, дома и заперся изнутри?

— Тогда ты большой дурак, вот что я тебе скажу! Неужто ты собрался навлечь на него гнев? Жить надоело, да?

Пак нетерпеливо тряхнул головой.

— Еще не родился тот Дух, что посмеет грозить Паку!

— Кроме его эльфийского величества, само собой, — уточнил Келли.

— Не сомневаюсь: чудище там, в избушке. Послушай, не откажись сыграть роль печного духа? Поищи какую-нибудь трещинку, дырочку, через которую мы могли бы проникнуть в дом.

— А чего искать? Тут дырочек больше, чем стен! — возразил Келли. — Похоже, тот, кто тут проживает, зимовать явно не собирается, потому стены не законопатил.

— Похоже на то, — кивнул Пак, огляделся по сторонам и быстро подбежал к дому. Келли вытаращил глаза, выругался и поспешил следом за эльфом.

Пак потрогал пальцем одну из хворостин, из которых была сплетена стена, и заключил:

— Зеленая еще. Стало быть, шалашик-то выстроен недавно.

— Точно, — подтвердил Келли, оглядевшись по сторонам. — А тропка при всем том к двери протоптана. Но вот собачьих следов что-то не видать.

Пак тоже осмотрелся и кивнул:

— Листья кто-то разгреб, а на земле мы бы точно разглядели отпечатки собачьих лап. Интересно… с чего бы это хозяину этой развалюхи листья разгребать… А собачьи-то следы начинаются дальше, на опушке. Как будто оно там и было сотворено, чудище поганое.

Келли поежился:

— Ну что ж, можно считать, мы свое дело сделали. Давай возвра… Тсс!

Пак испуганно обернулся и увидел, куда указывает Келли. Из чащи леса доносился звук шагов человека.

Через несколько минут на поляну вышел пузатый крестьянин, сгибающийся под весом тяжелой корзины. Он подошел к двери, опустил корзину на землю, вздохнул и почесал лысину — аккуратную круглую лысину посреди довольно-таки пышной шевелюры. Одет крестьянин был обычно — в домотканую рубаху и штаны, и возраста был пожилого. Он огляделся по сторонам и вздохнул.

— Ох, тяжко вот так жить одному! — Он пожал плечами, отодвинул засов и толкнул дверь. Стоя на пороге, он забормотал: — Сердце мое, успокойся! Это все для Господа, для Церкви, для ордена!

Он снова тяжко вздохнул, поднял корзину и вошел в шалаш. Через минуту внутри загорелась лампа, и дверь захлопнулась. А еще через две секунды Пак и Келли возвратились к стене шалаша и стали подглядывать через дырочки.

Крестьянин, что-то бормоча себе под нос, расшевелил угли в очаге, положил туда растопку, раздул пламя, подбросил хвороста. Неожиданно то, что лежало в корзине, зашевелилось и начало переваливаться через край. Крестьянин обернулся и довольно кивнул. Он подвинул корзину к огню, а сам уселся на трехногий табурет и стал внимательно смотреть. В корзине лежала серая бесформенная масса. Она слегка поблескивала и чем-то напоминала болотную кочку. Эльфы смотрели во все глаза. Серая масса сначала растекалась, а потом вдруг устремилась вверх. Постепенно она приняла форму молодого деревца. Стволик деревца стал коричневым, обзавелся четырьмя ветками. Затем на каждой ветке выросли крепкие сучья. Крестьянин довольно кивнул и протянул к новоявленному дереву руку. Дерево медленно склонило одну из ветвей и обвило запястье крестьянина сучьями. Хозяин избушки улыбнулся. Дерево отпустило его руку и выпрямилось.

— Теперь ступай к двери, — пробормотал крестьянин.

Деревце задрожало, выпростало из корзины корень, потом — еще один, и еще. Медленно переступая по полу корнями, дерево мало-помалу добралось до двери. Крестьянин опять кивнул, ухмыльнулся и пробормотал:

— Найдешь крестьянина — цапни его, потом погонись за ним — но ловить его не надо.

Ветви дерева качнулись так, словно бы оно согласно кивнуло… Затем оно пригнулось, переступило порог, прошаркало по поляне и исчезло в лесу.

Келли и Пак проводили его ошарашенными взглядами.

А крестьянин вздохнул и устало опустил плечи.

14

Продвигаясь по темному лесу, Род начал замечать, что со всех сторон куда-то идут и другие люди. Довольно скоро он услышал, как они перешептываются, а порой — нервно посмеиваются. Ни дать ни взять — компания школьников, тайком удравшая на лесную вылазку. А еще через некоторое время через просвет в густой листве Род увидел оранжевое сияние и темные силуэты людей. Через несколько мгновений Род вышел на поляну.

Неподалеку от дальней опушки на пне стоял монах. Вокруг пня в землю были воткнуты толстые еловые и сосновые ветки, и их концы горели наподобие факелов. Разглядев тонзуру и сутану, Род встревожился не на шутку.

— Ты где, Корделия? Здесь? — мысленно спросил он, ради осторожности прибегнув к манере телепатической связи, изобретенной Гвен и используемой только членами их семейства. Корделия ответила ему в той же манере, напоминавшей своеобразную мысленную стенографию.

— Да, папа. Будто гляжу на внутренность церкви с хоров.

— Думаю, все это не случайно, Делия. Так… Не забывай: мы только слушаем, но ничего не делаем.

— Постараюсь не забыть, папочка, — несколько торжественно отозвалась девочка. — А ты-то не забудешь?

Последнюю мысль она не произнесла, но Род был вынужден признать, что дочь права: он действительно отличался буйным нравом.

— Возлюбленные чада! — прокричал монах, подняв руки вверх.