Читаем без скачивания Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

9. Тебе препоручено все, что, ввиду твоей любви ко мне, не нуждается в препоручении с моей стороны. Клянусь, я даже не нахожу, о чем бы мне написать; ведь я сижу, думая об отплытии1875. Впрочем ни о чем никогда так не следовало писать, как о том, что из твоих многочисленных любезностей самым для меня приятным явилось то, что ты с такой великой ласковостью и таким великим вниманием заботился о моей Туллии; сама она получила от этого большое удовольствие, и я не меньшее. Ее доблесть, право, удивительна. Как она переносит бедствие государства, как переносит домашние неприятности1876! Какое, однако, присутствие духа при моем отъезде! Существует любовь, существует высшее единение. Она, однако, хочет, чтобы я поступал должным образом и пользовался доброй славой.

10. Но об этом достаточно, — не вызывать же мне самому к себе сочувствие. Если есть что-либо более достоверное насчет Испаний и если есть что-либо другое, напиши, пока я здесь, а я при отъезде, быть может, напишу тебе кое-что, даже больше, потому, что Туллия не думала, что ты покинул Италию в настоящее время. С Антонием следует говорить так же, как с Курионом, — что я хочу находиться на Мелите, что не хочу участвовать в этой гражданской войне. Я хотел бы встретить с его стороны такую же его сговорчивость и такую же доброту, как и со стороны Куриона. Говорили, что он прибудет к Мисену за пять дней до нон, то есть сегодня, но он предуведомил меня следующим неприятным письмом.

[Att., X, 8a]

«Народный трибун пропретор1877 Антоний императору1878 Цицерону привет.

1. Если бы я не любил тебя сильно и гораздо больше, нежели ты полагаешь, я бы не побоялся слуха, который о тебе распространился, особенно раз я считаю его ложным. Но так как я чту тебя сверх меры, не могу скрыть, что для меня важна и молва, хотя она и ложная. Не могу поверить, что ты собираешься за море, когда ты столь высоко ценишь Долабеллу и свою Туллию, самую выдающуюся женщину, и столь высоко ценим всеми нами, которым твое достоинство и значение, клянусь, едва ли не дороже, чем тебе самому. Тем не менее я полагал, что другу не подобает не быть взволнованным даже толками бесчестных, и испытал это тем глубже, что на меня возложена, по моему суждению, более трудная задача в связи с нашей обидой1879, которая возникла более от моей ревности, нежели от твоей несправедливости. Ведь я хочу, чтобы ты был уверен в том, что для меня нет никого дороже тебя, за исключением моего Цезаря, и что я вместе с тем нахожу, что Цезарь относит Марка Цицерона всецело к числу своих.

2. Поэтому прошу тебя, мой Цицерон, сохранить для себя полную свободу действий, отказаться от верности тому, кто, чтобы оказать тебе услугу, сначала совершил несправедливость1880, с другой стороны, — не бежать от того, кто, если и не будет тебя любить, чего не может случиться, тем не менее будет желать, чтобы ты был невредим и в величайшем почете1881. Приложив старания, посылаю к тебе своего близкого друга Кальпурния, чтобы ты знал, что твоя жизнь и достоинство — предмет моей большой заботы».

В тот же день Филотим доставил следующее письмо от Цезаря:

[Att., X, 8b]

«Император Цезарь шлет привет императору Цицерону.

1. Хотя я и полагал, что ты ничего не сделаешь необдуманно, ничего не сделаешь неразумно, тем не менее, взволнованный людской молвой, я нашел, что мне следует написать тебе и, во имя нашего взаимного расположения, просить, когда дело уже близко к окончанию, не выезжать никуда из тех мест, куда ты, даже когда события не начинались, не счел должным выехать. Ибо ты и нанесешь тяжкую обиду дружбе и дурно позаботишься о самом себе, если покажется, что ты непокорен судьбе (ведь всё, по-видимому, случилось чрезвычайно благоприятно для меня, чрезвычайно неудачно для них) и не присоединился к делу (ведь оно было таким же тогда, когда ты решил быть вдали от их замыслов), но осудил какой-либо мой поступок; с твоей стороны ничего более тяжелого для меня не может случиться. По праву дружбы между нами прошу тебя этого не делать.

2. Что, наконец, более подобает честному и мирному мужу и честному гражданину, как не быть вдали от гражданских раздоров? Некоторые, хотя и одобряли это, но вследствие опасности не могли этому следовать; ты же, на основании несомненного свидетельства моей жизни и уверенности в дружбе, не найдешь ничего ни более безопасного, ни более почетного, нежели быть вдали от всякой борьбы. За четырнадцать дней до майских календ, в походе».

CCCLXXXIX. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., X, 9]

Кумская усадьба, 3 мая 49 г.

1. Приезд Филотима (и какого человека, сколь бестолкового и сколь часто лгущего в пользу Помпея!) убил всех, кто был со мной; ведь сам я отупел. Никто из нас не сомневался, что Цезарь перерезал пути (он, говорят, летит); соединился ли Петрей с Афранием — на этот счет он ничего не сообщает. Что еще нужно? Было убеждение даже в том, что Помпей с большими силами совершил переход в Германию1882 через Иллирик; ведь об этом извещали как о подлинном. Поэтому, полагаю я, мне следует ухватиться за Мелиту, пока не выяснится, что в Испании. На основании письма Цезаря1883, я, видимо, могу это сделать почти с его согласия, так как он говорит, что для меня нет ничего ни более почетного, ни более безопасного, нежели быть вдали от всякой борьбы.

2. Ты скажешь: «Где же тогда то твое присутствие духа, которое ты обнаружил в последнем письме?». Оно имеется и оно такое же, но если бы я решал только относительно себя самого! Иногда меня трогают слезы моих, молящих дождаться известий насчет Испаний. Письмо от Марка Целия1884, написанное жалостно, причем он заклинал именно выждать, чтобы столь необдуманно не пожертвовать своим имуществом, не пожертвовать единственным сыном, не пожертвовать всеми своими, наши мальчики прочли с громким плачем. Впрочем, мой более стоек и именно потому сильнее меня волнует: он беспокоится только о достоинстве.

3. Итак, на Мелиту, затем — куда окажется нужным. Ты все-таки даже теперь пиши мне хоть немного, особенно если что-нибудь будет от Афрания1885. Если я буду говорить с Антонием, напишу тебе, о чем шла речь. Насчет доверия, как ты советуешь, буду осторожен. Сервия1886 жду к нонам, — так меня заставляет Постумия и Сервий сын. Радуюсь, что четырехдневная1887 более легка. Посылаю тебе также копию письма Целия.