Читаем без скачивания Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

содержит ценнейшие советы на случай чрезвычайных ситуаций. «Каждый, сотворяющий зло, ненавидит свет». Это какой-то там Иоанн, разговор Иисуса с Никодимусом… Я ожидаю, что они предпримут попытку отнять у нас Майкла силой, так как считаю маловероятным, что тебе удалось хорошо замести свои следы. А у нас местечко безлюдное и тяжелой артиллерии тоже нет. Есть только одно оружие, с помощью которого мы их можем отбросить. Это Свет. Яркий прожектор Свободы Печати. Поэтому я договорился, что, если здесь начнется свалка, это событие немедленно получит рекламу. И не маленькую, на которую можно не обращать внимания, а настоящие рупоры, — работающие на всю планету, быстро и оперативно. Детали не важны, — где будут стоять камеры, за какие нитки я потяну, но если бой начнется, его увидят сразу по трем сетям телевещания, а специальные выпуски будут тут же вручены всем большим шишкам, вернее, всем тем, кто хотел бы увидеть нашего Генерального секретаря с голой задницей. — Харшоу опять нахмурился. — Но я не могу их долго держать в ожидании. Когда я начинал переговоры, меня интересовало одно — скорость. Удара я ждал немедленно. Теперь я думаю, что нам следует самим предпринять активные действия — пока прожектор нацелен на нас.

— Какие действия, Джубал?

— Об этом я думал все последние три дня. Но ты расшевелила мою мысль, рассказав эту историю о происшествии в квартире Бена.

— Мне очень жаль, что я не сказала об этом раньше. Не думала, что мне поверят, а сейчас, после того, как вы поверили, мне стало так легко.

— Я не говорил, что поверил.

— Как! Но ведь вы…

— Я думаю, что ты рассказала правду. Но ведь и сон в определенном смысле — реальность, и иллюзия под гипнозом — тоже. Но то, что произойдет в ближайший час в этой комнате, будут наблюдать Честный Свидетель и камеры, которые, — тут он нажал кнопку, — уже начали работать. Не верю, что Анни, когда она находится при выполнении своего профессионального долга, может быть загипнотизирована, и, готов поспорить, что камеры — тем более. Мы узнаем, с какой правдой мы имеем дело, после чего обдумаем, как заставить сильных мира сего начать действовать… А может быть, придумаем и как помочь Бену. Иди за Майком.

Причина задержки Майка была проста: он связал шнурок правого ботинка со шнурком левого, встал, запутался, рухнул на пол и затянул узелок так, что распутать его было невозможно. Остальное время он провел, анализируя ситуацию, в которую попал, и, пытаясь уговорить шнурки развязаться и завязаться как надо. Он не представлял, как быстро летит время, но его беспокоило, что он не успел повторить урок, заданный ему Джилл. Он признался ей в своей неудаче, хотя уже устранил ее последствия к тому времени, когда Джилл за ним пришла.

Она успокоила его, причесала и увела с собой. Харшоу оторвал взгляд от бумаг.

— Здорово, сынок. Садись.

— Здорово, Джубал, — ответил с полной серьезностью Валентайн Майкл Смит и сел — весь ожидание.

Харшоу спросил:

— Ну, мальчик, чему ты сегодня научился?

Смит радостно улыбнулся, а потом, как всегда, после паузы, ответил:

— Я сегодня научился крутить полтора оборота. Это такой прыжок с трамплина, чтобы входить в воду, как…

— Знаю. Я видел тебя. Держать пальцы ног вытянутыми, колени — выпрямленными, ступни вместе…

Смит тут же огорчился:

— Я что-то сделал не так?

— Все было правильно, особенно для первого раза. Учись у Доркас.

Смит обдумал сказанное.

— Вода грокк Доркас. Любит его.

— Ее. Доркас не «он», а «она».

— Ее, — поправился Смит, — значит, я сказал неверно? Я читал в Новом международном словаре английского языка Вебстера, издание третье, напечатано в Спрингфилде, Массачусетс, что при разговоре мужской род включает женский. В «Законах о Контрактах» Хагворта, издание пятое, Чикаго, Иллинойс, 1978 г., на странице 1012 сказано…

— Оставим это, — торопливо прервал его Харшоу. — В языке мужские формы включают женские, если мы говорим о людях вообще, но не тогда, когда имеется в виду определенное лицо. Доркас всегда «она» или «ее» и никогда не будет «он» или «его».

— Я запомню.

— И хорошо сделаешь, а то, пожалуй, спровоцируешь Доркас, и она покажет тебе, насколько она не мужчина. — Джубал задумался. — Джилл, парнишка спит с тобой? Или с кем-нибудь из вас?

Она поколебалась и после паузы ответила ровным голосом:

— Насколько я знаю, Майк вообще не спит.

— Ты уходишь от ответа.

— Тогда вам следовало бы понять, что я делаю это умышленно. Однако могу сказать, что со мной он не спит.

— Ммм… Черт побери, это было проявление чисто научного интереса. Майк, чему ты еще научился?

— Я научился двум способам завязывать шнурки. Первый годится только, чтобы лежать на полу, второй — чтобы ходить. И еще я узнал спряжения: я есть, ты есть, он есть, мы есть… Я был, он был…

— О'кей, этого достаточно. Что еще?

Майк восторженно улыбнулся.

— Вчера я учился водить трактор. Быстро, быстро и красиво.

— Это было вчера, когда вы спали после обеда, Джубал. Все в порядке, Дьюк был очень осторожен, и Майк в целости и сохранности.

— Хм… Я вижу. Майк, ты читал что-нибудь?

— Да, Джубал.

— Что именно?

— Я прочел, — стал перечислять Майк, — еще три тома энциклопедии: от «Мариб» до «Морок», от «Морось» до «Мышь» и от «Озон» до «План». Ты велел мне читать понемножку за один раз, поэтому я больше энциклопедию не читал. Затем я прочитал «Трагедию о Ромео и Джульетте» господина Вильяма Шекспира из Лондона, затем «Воспоминания Жака Казановы» в переводе на английский язык Артура Мехема и «Искусство перекрестного допроса» Френсиса Уэллмана. После этого я попытался грокк, что прочел, до тех пор пока Джилл не повела меня завтракать.

— И ты грокк все это?

— В полной степени я не грокк, что прочел. Прочитав историю, описанную господином Вильямом Шекспиром, я исполнился радости и счастья, дойдя до смерти Ромео. Однако, продолжая читать дальше, я узнал, что его плоть умерла преждевременно. Во всяком случае я полагаю, что я грокк так. Но почему?

— Потому что он был законченный юный идиот.

— Прошу прощения?

— Я не знаю, Майк.

Смит обдумал сказанное. Затем пробормотал что-то на марсианском языке и добавил:

— Я всего лишь яйцо.

— Что? Ты говоришь так всегда, когда хочешь просить об одолжении, Майк. Чего ты хочешь?

Смит сказал, запинаясь:

— Джубал, мой брат, не будешь ли ты так добр и не спросишь ли у Ромео, почему он умер во плоти? Сам я спросить не могу. Я еще только «яйцо», но ты можешь и тогда научишь меня, как