Читаем без скачивания Падшие в небеса. 1997 - Ярослав Питерский

«Это какой-то фарс! Русский человек садится в тюрьму и к нему приходят вот такие мысли?! Вот такие слова, звучат у него в голове?! Он не думает про свою судьбу, а вдруг задумывается о глобальном? О судьбе русского народа?! О судьбе своей страны?! Мне, что больше думать не о чем?! Тут в тюрьме, в этих вонючих камерах, русский человек начинает думать о высоком! И ведь не я один вот так,… почему, что за странность?! Лидия… Лидия, даже ее образ и то! Опять пафос! Что за страна?! Что за народ?! Если я его часть, то мы все сумасшедшие? Нет, мы не можем быть все сумасшедшими, и не будем… потому, как среди нас, есть люди со здравым рассудком и железной логикой и они,… они, такие как Нелюбкин! Как он! Дзержинские и Ягоды, Ульяновы и Ежовы! Нет!»

– Тебе что, плохо? – донесся голос следователя.

Нелюбкин стоял и смотрел на Щукина, который с низко опущенной головой, был похож на пьяницу, задремавшего в парке на лавочке.

– Эй! Щукин, кончай тут придуриваться! Что жмуришься?!

Вилор словно очнулся от мыслей и презрительно посмотрел на Нелюбкина, в его глазах он увидел растерянность.

– Не смейте мне говорить тут такие слова! Вы ничтожество, которое возомнило себя царем жизни! Королем ситуации! Цезарем подлости! Но и к вам, придет все тоже – самое, что вы делаете со своими жертвами! Придет обязательно! – зло процедил сквозь зубы Вилор.

– Что?!! Что ты мне тут лепечешь?! Я пришел к тебе, в свое личное время, договориться по-хорошему, а ты?! Ты, не хочешь мне, говорить то, что надо! То, что обязан сказать! – возмутился Нелюбкин.

Его лицо стало злым, одна щека дергалась о напряжения. Следователь схватил Щукина за ворот рубахи и тряс, как нашкодившего ученика.

– Ты кого из себя сам-то возомнил?! А?!!! Я с тобой по-хорошему, думал ты парень доходчивый и покладистый и хотел по нормальному твое дельце закрыть, а тут, ты, что мне тут хочешь предъявы строить? Так я из тебя знаешь, кого сделаю?! Козла сделаю! Ветошь человеческую! Отбросы лагер…

Но Нелюбкин не успел договорить. Вилор не выдержал, это было сейчас выше его сил, он не мог сдержать себя. Вскочив, он наотмашь ударил следователя в лицо.

«Пальцы они сжаты в кулак. Как странно, пальцы слушаются команду мозга, они готовы и на хорошее и на плохое дело. Они готовы убить человека, они готовы сжать сталь клинка и ручку пистолета. Но они готовы сжать и серп, и молот кузнеца, они готовы на все! На все что пожелает хозяин – мозг, он, он, дает команду на действие. Но кто дает команду мозгу?! Кто?!!! Ему ведь кто-то дает команду, вот так, взять и сжать кулаки, вот так, вот взять и ударить человека, когда за дело, а когда просто так, чтобы унизить его, а когда и просто убить! Нет, но кто дает команду мозгу?! Бог?! Но Бог не может давать команды убивать! Не может! Бог – это добро, а добро даже ради добра и правды не может дать команду убивать, нести смерть! Тогда, кто дает команду на это?! Дьявол? Нет, дьявол не может давать команду, чтобы наказывать подлецов и мразей таких вот, как этот подлец Нелюбкин. Нет, дьявол не может карать зло потому как он сам прародитель зла… Тогда, кто дает такую команду?! Кто?!!! Сам человек, не может себе сам, давать команду. Человек – это животное, он наполовину состоит из инстинктов, наполовину из физиологических потребностей, а да, есть еще вот малая, малая часть есть. Есть и эта малая, малая часть душа? Нет! Не может быть! И все-таки, кто же дал команду моему мозгу, кто дал команду ударить этого негодяя?» – прошло лишь мгновение, но Вилор успел подумать так много.

Мысли в голове пронеслись с космической скоростью.

Кулак попал в левый глаз.

Нелюбкин крякнул и отлетел в угол кабинета. Он упал, словно бумажный пакет с цементом, из-под этой тушки, одетой в дорогой костюм, выскочило облачко пыли. Вилор вдруг увидел, что на ногах у следователя надеты белые носки с красным полосками и дорогие кожаные блестящие туфли.

– А-а-а! – завыл, как серена скорой, Нелюбкин.

Он, ловко перевернулся на живот и как-то по обезьяньему, поджав под себя руки, отпрыгнул в сторону. Щукин стоял и смотрел на этого человека, одетого в модный щегольской костюм и прыгающего по полу на четвереньках, как орангутанг.

– Конвой! Конвой!

Вилор конечно в кино видел, как усмиряют непокорных арестантов, он видел это по телевизору и на экране кинотеатра. И тогда особо не предавал этому значению. Каждая такая сцена, казалась ему немного фальшивой и напыщенной, особенно в момент, когда несколько здоровенных мужиков, крутили руки бедному узнику, свалив его на пол. Но вот теперь…

Теперь он обреченно стоял и ждал, когда в кабинет ворвутся эти самые усмирители…

Стало страшно, страшно так, что перехватило дыхание. Немного онемели руки от мысли о предстоящей расправе и физической боли. Вилор даже успел подумать, как будет падать на пол и, как будет закрывать голову руками от ударов сапог.

Но когда они вошли в кабинет, все было совсем не так, как он представлял. Три сотрудника в пятнистой форме и высоких кирзовых ботинках зашнурованных поверх брюк появились как-то тихо и медленно. Они не врывались, как «киношные дуболомы» с криком и ревом. Нет, они просто вошли и стали у стены. В руках у конвоиров Вилор увидел длинные резиновые дубинки.

Нелюбкин поднялся во весь рост. Он, тяжело дыша, отряхнул костюм и, как-то стыдливо покосившись на охранников, раздраженно сказал:

– Тут бунт у вас, а вы, вы, почему не реагируете?!!!

– Так реагируем… под пресс его что ли? – как-то обыденно спросил один из сотрудников конвоя.

Скорее всего, он был старший, на пятнистых тряпочных погонах Вилор рассмотрел по три маленькие зеленые звездочки.

– Как вы реагируете, он меня чуть тут не убил! – Нелюбкин поглаживал рукой место удара, под глазом явно вырисовывался синяк. – Я напишу докладную на вашу медлительность, – обиженно буркнул следователь.

Вилор не мог понять, почему на него так и не кинулись конвоиры? Почему они ждут? Почему они не пустили в ход свои дубинки?

Нелюбкин спешно собрал свои вещи, он взял кожаный портфель, подойдя к старшему группы конвоя, что-то шепнул ему на ухо. Тот вздохнул и, кивнув головой, покосился на Вилора.

Щукин догадался, его сейчас бить не будут.

Следователь вышел из кабинета, не глядя на Щукина. Вилор не мог поверить, этот Нелюбкин практически никак не отреагировал на синяк под глазом. Он ушел, будто ничего и не было. Будто его ударили где-то в пивбаре за неуместно сказанное пошлое словцо в отношении чужой жены.

Щукин стоял и ждал, ждал, что будет дальше…

Его вели по коридорам тюрьмы слишком долго, Щукину показалось, что их маршрут лежит вовсе не в ту камеру, где он сидел, где он уже успел познакомиться с некоторыми обитателями. Они с конвойными как-то долго спускались по лестнице, Вилор успел насчитать шесть пролетов. Значит, его опустили ниже первого этажа в подвал.