Читаем без скачивания Встречи на перекрестках - Евгений Примаков

Ж. Ширак настойчиво рекомендовал направить меня на место конфликта. В Ливане уже находились госсекретарь США Кристофер, министр иностранных дел Италии С. Аньелли. Туда вылетел и мой французский коллега Э. де Шаретт. Клинтон тоже поддержал идею посещения Ливана, добавив, что даст указание Кристоферу плотно работать со мной и другими. Ельцин санкционировал поездку, и я буквально на следующий день уже был в Бейруте.

Сразу попросил соединить меня по телефону с Кристофером. Думал, что после поручения Клинтона он быстро развернется в сторону совместных усилий, чтобы использовать все возможности для разрядки напряженности. Однако госсекретарь очень сдержанно отреагировал на мое предложение встретиться всем четырем министрам и обсудить координацию действий. Вместе с тем Эрве сказал мне, что предварительно договорился с Кристофером и Сюзанной Аньелли о встрече вечером в резиденции французского посла, и попросил меня тоже приехать. Я приехал в пустую резиденцию – Шаретт и Аньелли, оказывается, срочно были приглашены в американское посольство, мне тоже предложили поехать туда, но, не получив приглашения лично от Кристофера, я не счел возможным спешно менять место встречи. Собирался уже уходить, когда вернулись явно раздосадованные мои коллеги. Эрве в сердцах поделился со мной тем, что госсекретарь замкнулся, не открывает «карты», не проинформировал даже о характере переговоров с сирийскими руководителями – словом, потянул одеяло на себя. Сюзанна тоже выглядела несколько обескураженной.

Ну что ж, решили информировать друг друга и пытаться, действуя параллельно, помочь урегулированию. У меня и у Шаретта были для этого немалые возможности, которые мы активно использовали. У россиян и у французов были, я бы сказал, особые отношения с президентом Асадом и с министром иностранных дел Сирии Ф. Шараа. Но главное даже не в этом. В Дамаск прибыл министр иностранных дел Ирана А. Велаяти, который безусловно оказывал влияние на «Хизбаллу». С ним увиделся де Шаретт, с ним несколько раз встречался я, а Кристофер этого сделать не мог. Мои беседы с Велаяти были абсолютно откровенными, без грана дипломатии. Все называлось своими именами. Сказалось то, что такая встреча была далеко не первой – с ним и его заместителем Ваязи я многократно контактировал, особенно по вопросам стабилизации обстановки в Таджикистане.

И наконец, была только для меня организована встреча с членом политбюро «Хизбаллы» Халилем, приехавшим для этого из Бейрута. Меня приятно удивили незаангажированность этого человека, умение внимательно слушать собеседника, реалистичный подход к ситуации. Разговор был весьма нужным и полезным. После него Халиль срочно вернулся в Бейрут.

Таким образом, создалась ситуация, при которой вроде бы США, действуя в одиночку, привели дело к компромиссу, заключавшемуся в том, что обе стороны взяли на себя обязательство прекратить обстрелы и бомбежки и была создана международная комиссия наблюдателей (в которую, кстати, американцы Россию не включили, но нужно сказать, что мы и не стремились к этому, считая комиссию «мертворожденным дитятею», что подтвердило время). На самом деле авторов урегулирования было больше, но не на виду. Кстати, такой анонимности способствовали и сами сирийцы. Им оказалась выгодна ограниченность возможностей США, которые могли повлиять на руководство «Хизбаллы» и иранцев только через Дамаск.

Еще раз почувствовал, насколько мы теряем от нежелания или неумения договариваться о совместных усилиях в вопросах ближневосточного урегулирования.

Во время беседы в Иерусалиме 22 апреля 1996 года с премьер-министром Ш. Пересом, который незадолго до этого виделся с Кристофером, он мне сказал прямо: «Нам нужен только один посредник, и им должны быть Соединенные Штаты». Однако я убедился, что такое однозначное, «с металлом в голосе» заявление далеко не отражает отношения всего спектра главных политических сил Израиля к роли России в деле урегулирования с арабами.

31 октября, во время моей следующей поездки на Ближний Восток, я встретился в Тель-Авиве с новым премьер-министром Израиля Б. Нетаньяху, о котором много слышал ранее. Он произвел впечатление прямого, волевого человека и, как мне показалось – знаю, что в этом расхожусь во мнении с очень многими политиками и специалистами, – способного к неожиданным политическим поворотам.

Нетаньяху сказал, что заинтересован в активной роли России, которая, как он подчеркнул, наряду с США является сопредседателем Мадридской мирной конференции.

С приходом к власти в Израиле правительства Ликуда положение с мирным урегулированием начало резко ухудшаться. Нетаньяху отходил от договоренностей, состоявшихся при его предшественниках – Рабине, убитом еврейским террористом, и Пересе. Арабские лидеры, с которыми встречался в это время, как правило, подчеркивали, что с Нетаньяху продвинуться к миру не удастся, так как с ним невозможно не только договориться, но и осуществить договоренность, если даже ее достичь. У американцев тоже «сводило скулы».

Я, честно говоря, придерживался других взглядов. Отнюдь не потому, что не был настроен активно против того поворота, который осуществил Нетаньяху в политике урегулирования. Сказал об этом ему прямо, без всяких двусмысленностей. Подчеркнул свое отношение также тем, что каждый раз после этой и следующей встречи с Нетаньяху в Иерусалиме, состоявшейся через год, ездил в Газу, где меня принимало палестинское руководство во главе с Арафатом, и заявлял во время пресс-конференции (собственно, говорил об этом публично и в Иерусалиме), что Россия категорически настаивает на выполнении Израилем мадридской формулы «территории в обмен на мир» и выступает против любых попыток израильского руководства отойти от уже достигнутых соглашений. Вместе с тем мне казалось, что Нетаньяху «не стоит на месте». Характерно, что уже во время моей второй встречи с ним, в Москве, где он был с официальным визитом, а затем в Иерусалиме он пытался убедить, что «не отступает от соглашений в Осло». На деле было не так, но вначале он вообще открещивался от этих договоренностей.

Однако вернемся к моей поездке по Ближнему Востоку в конце 1996 года. Перед Израилем я посетил Сирию, Ливан и Египет, а после Израиля Иорданию. В МИДе России мы провели серию совещаний со специалистами и пришли к выводу о необходимости предложить сторонам конфликта придерживаться определенных «правил поведения», которые позволят удержать процесс урегулирования и создать условия для его оживления, как только появятся для этого предпосылки. Такая инициатива представлялась необходимой, так как с приходом к власти в Израиле партии Ликуд было трудно рассчитывать на быстрые решения в пользу урегулирования на палестинском и сирийском направлениях. В таких условиях нужно было вначале сосредоточиться на том, чтобы миротворческий процесс не повернулся вспять, а для этого всем сторонам конфликта договориться по двум вопросам. Во-первых, об обязательствах соблюдать преемственность в достигнутых при их предшественниках договоренностях – с учетом длительного характера процесса урегулирования это приобретает стратегическое значение не только для арабов, но и для Израиля, который тоже не может не думать о необходимости преемственности политики при грядущей смене руководителей в ООП и в некоторых арабских странах. Во-вторых, о параллельном продвижении по всем направлениям урегулирования с учетом вовлеченности всех арабских участников конфликта.