Читаем без скачивания Я – Шарлотта Симмонс - Том Вулф

– Как чем? Брать мою мамочку на гоп-стоп или взламывать ее тачку на стоянке у супермаркета – вот чем они занимаются, – предположил Роджер. – «Эй, мамаша, кошелек или жизнь!»

– Очень смешно, Роджер, – напустилась на него Камилла. – А без расистских шуточек ты обойтись не можешь?

– Камилла, отвали. Ты действительно больная. При чем тут расизм? Кончай дергать меня за яйца.

– Ты хочешь сказать, что в твоих словах не было расистского подтекста? Учитывая, что девяносто процентов выпускников-спортсменов – афроамериканцы, я в это не верю.

– Ладно, пусть я расист только успокойся, – сказал Роджер. – Давай не будем отвлекаться на всякую чушь. Дело совершенно не в этом. У меня вот есть вопрос, которого мы пока еще не касались. Скажите мне на милость – это всеобщее помешательство на спорте, откуда оно берется? Кому какое дело до того, что Дьюпонт обыграл университет Индианы в баскетбол? Ну, обыграли или проиграли – да и хрен с ним. Если разобраться, то одни профессиональные наемники победили других профессиональных наемников, только и всего. Я повторяю вопрос: что с того? Ну бросают мячи в корзины две компании молодых парней, которые не имеют ничего общего с нашей жизнью, а если даже и имеют – это же всего лишь игра! Почему студенты так с ума сходят из-за этой игры? Да что студенты! Давайте посмотрим шире. Все общество в целом уделяет этому столько внимания, а почему? Почему это так важно для людей? Какое им до этого дело, что это значит для них? Если разбираться логически, то ни сами игры, ни их результаты не влияют на жизнь нормального человека абсолютно никак, однако же мы имеем то, что имеем. Как это воздействует на людей, непонятно, но как-то воздействует. Для меня это тайна, покрытая мраком. Есть в этом что-то абсолютно иррациональное.

Все это время Камилла продолжала брюзжать:

– А я все равно остаюсь при своем мнении: ты расист.

Шарлотту же просто поразила произошедшая с Роджером перемена Еще несколько минут назад Роджер Кьюби строил из себя этакого придурковатого шутника, которого терпят в компании только по привычке, и вдруг прямо у нее на глазах он преобразился. Оказывается, этот парень умеет не только отпускать дурацкие шуточки, но и может рассуждать вполне разумно, более того, способен четко сформулировать интересующую его проблему и предложить товарищам попытаться добраться до сути действительно интересного психосоциального явления. Этот второй Роджер Кьюби, серьезный и интеллектуальный, понравился Шарлотте куда больше первого. Если честно, парень даже внешне преобразился. Она вдруг обратила внимание, что под слоем жира скрываются интеллигентные и даже привлекательные черты лица.

– Полностью с тобой согласен, – поддержал его Эдам. – Это действительно иррационально, но любая иррациональность имеет под собой вполне осязаемую, я бы даже сказал – материальную основу. Это массовое помешательство на спорте, клубы болельщиков – это все рудименты первобытного ритуала знаменующего торжество мужского начала. А девочки участвуют в этом просто потому, что там есть мальчики.

После такого провокационного заявления импровизированный дискуссионный клуб «Мутантов Миллениума» не мог не превратиться в кипящий котел. Шарлотта прямо наслаждалась их обществом. «Неужели мне наконец повезло, – думала она, – и я нашла тех студентов, с которыми мне будет интересно, живущих напряженной интеллектуальной жизнью?» Еще дома в Спарте, она мечтала именно о таком общении. Когда мисс Пеннингтон рассказывала своей ученице о Дьюпонте как о каком-то волшебном царстве, о рае на земле, куда попадают лишь избранные, Шарлотта представляла себе не столько библиотеку, сколько такие вот разговоры, споры, дискуссии…

И она настолько заслушалась, так увлеклась беседой, в которой сама, впрочем, не принимала участия, что практически не обратила внимания на другую компанию – четверых студентов, вышедших из здания колледжа Бриггс и усевшихся на противоположной стороне лестницы чуть повыше. Одеты они были так же, как «мутанты» – самые обычные футболки, шорты, кроссовки или шлепанцы. Вот только… исходившая от них аура была совсем иной. Все четверо были высокие и стройные, и хотя их свободные футболки и шорты не подчеркивали выпирающих мышц, парни явно принадлежали к категории, выражаясь дьюпонтской терминологией, «дизелей», проводивших многие часы за качанием железа, чтобы добиться красивого рельефа мускулатуры. Один из них спустился чуть ниже остальных и, оказавшись всего метрах в трех-четырех от «мутантов», сел на ступеньку, поставив ноги на следующую. Нога у парня были такие длинные, что согнутые колени едва не уперлись ему в плечи – в его широченные плечи. Его голова, увенчанная короной в виде бейсболки козырьком назад, покоилась на длинной, но крепкой, бычьего типа шее с сильно выпирающим кадыком, а шрамы от юношеских угрей почти не портили угловатое мужественное лицо. Даже сидя на солнышке, этот здоровенный парень, подобно одинокому древнему воину, не мог позволить себе расслабиться. Он раскачивал на ноге свой шлепанец, одновременно окидывая внимательным взглядом раскинувшуюся перед ним панораму, всем своим видом давая понять, что вынужден быть начеку: в конце концов, мало ли что может случиться. Остальные трое парней были не такие огромные, но тоже достаточно высокие, и все они точно так же посматривали вокруг, не то опасаясь каких-то неприятностей или провокаций, не то, наоборот, мечтая о том, чтобы кто-нибудь их зацепил, напросившись на стычку.

Контраст между этими крепкими парнями и четырьмя «мутантами» мужского пола был настолько разителен, что сразу бросился Шарлотте в глаза, хотя она и не смогла бы сразу точно сформулировать, в чем он состоит. Девушка окинула Эдама оценивающим взглядом. Он был вполне пропорционально сложен, у него было приятное лицо с симметричными чертами, тонким носом и довольно красивыми губами… что называется, чувственным ртом… но по сравнению с появившимся на другой стороне лестницы «противовесом» он выглядел каким-то… слабаком. Грег же был настолько карикатурно вытянут вдоль вертикальной оси координат, что даже несомненное преимущество любого мужчины – высокий рост – не могло спасти положения. Кудрявые волосы зрительно делали его голову неестественно большой и нескладной, особенно по контрасту с тоненькой, как карандаш, шеей. В общем сравнение пока что явно было не в пользу ее новых знакомых.

Вновь прибывшие время от времени поворачивали головы в сторону оживленно беседовавших «мутантов», неодобрительно посматривали на них, а затем переглядывались, поднимали брови, и на их лицах почему-то возникало удивленное выражение. Вскоре неприязненные косые взгляды сменились откровенным рассматриванием увлекшихся спором «мутантов», явно ироническими, если не сказать – издевательскими комментариями, хмыканьем и пиханием друг друга локтями в бок.

– …Ничего в этом странного, – продолжал разглагольствовать Эдам. – Я вам могу все объяснить. Лакросс – один из всего лишь двух видов спорта, где белые парни могут реализовать свой мачизм. Второй – это хоккей. Баскетбол – полностью чернокожий спорт, американский футбол – по большей части тоже. Только в футболе это не так заметно, у них ведь там форма закрытая, щитки всякие, маски на рожах. Голову даю на отсечение, что лакросс тоже был бы спортом черных – просто на раз-два, – он щелкнул пальцами, – если бы чернокожим подросткам пришло в голову заняться этой игрой. Рядом с ними любой белый парень показался бы… даже не знаю кем… размазней и доходягой… Белым и делать в лакроссе будет нечего, если за него черные возьмутся. С хоккеем, кстати, та же фигня. Поставьте рядом любого чернокожего баскетболиста или футболиста – и самый крутой из канадских энхаэловцев покажется вам дохляком. Черный баскетболист еще и его самого в корзину зашвырнет.

Да, «мутанты» разошлись не на шутку. Они воспарили над окружающей реальностью и вели глубокомысленную беседу, почти научный диспут. Эдам просто купался в нем. Особое наслаждение ему доставляло то, что направлял ход дискуссии не кто иной, как он сам. Сегодня ему удавалось все. Он легко излагал свои мысли и столь же легко вдалбливал их в головы слушателей. Нет, ну в конце концов, кто лучше него разбирается в затронутых темах? В спорте он по сравнению с остальными «мутантами» просто профессор. Во-первых, он уже бывал в спортзале, а во-вторых, у него такой опыт шефской помощи студентам-спортсменам, что все остальные должны просто заткнуться и слушать его, разинув рты. Именно он, Эдам, знает мир спорта изнутри, именно он лично общался со знаменитыми дьюпонтскими спортсменами, поэтому для него в этом мире нет никаких тайн. Перед ним открыты все двери. Он так увлекся процессом посвящения менее продвинутых «мутантов» в тайны спортивной жизни, что последним из всей компании больших интеллектуалов заметил надвигающуюся опасность.