Читаем без скачивания Аутсайдер - Оливия Каннинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не должна была блокировать тебя, — сказала она. — Я просто не могла вынести, чтобы еще один человек думал, что я такая, какой меня изобразили в этом гребаном таблоиде.
— Я сжег его, — сказал папа, и первая улыбка за время визита украсила его губы. — А потом вчера я получил еще один по почте. По крайней мере, я думаю, что именно он был в конверте. Я не потрудился его открыть.
Ей пришлось обнять его за это. Поставив виолончель на подставку, она подошла к нему, наблюдая за ним в поисках признаков отказа. Он не отвернулся, когда она подняла руки в его сторону или когда она сжала его в крепких объятиях. Они не прикасались с тех пор, как она приехала, и тихий обиженный звук, который он издал в глубине горла, когда он неловко сжал ее, вызвал у нее слезы, будь проклят этот закаленный старый ублюдок за то, что заставил ее плакать.
— Оно снова было отправлено из Сиэтла? — спросил Трей, разрушая редкий нежный момент с ее отцом.
— Я не проверял, — сказал папа. — Оно в мусорном баке в гараже, если ты хочешь его выкопать.
Рейган усмехнулась, когда Трей сказал:
— Хочу, — и ушел в поисках письма.
— Должен ли я был дать твоей матери твой номер телефона? — спросил папа.
— Чего она хотела?
— Как ты думаешь, чего она хотела?
Рейган надеялась, что ошиблась, когда догадалась:
— Пропуск за кулисы на шоу «Конца Исхода»?
— Ты угадала.
Рейган закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Дай мне ее номер. Я подумаю о том, чтобы позвонить ей. Я не уверена, что хочу, чтобы она вернулась в мою жизнь. Она хороша только в одном.
В уходах. Рейган не нужно было этого говорить. Ее отец знал это так же хорошо, как и она сама.
— Может быть, она готова остепениться, — сказал он, опустив взгляд в пол. — Было приятно услышать ее голос.
Рейган покачала головой и прижала руку к его шершавой щеке.
— Перестань ждать ее, папа. Она никогда не вернется к нам. Не навсегда. — Он был блестящим человеком. Конечно, он должен был понять это после двух десятилетий, проведенных с этой женщиной. Рейган отказалась от нее давным-давно.
— Она свободная душа, — сказал он с горьким смехом. — Я пытался выбить это из тебя, но ты все равно ушла.
— Я сейчас здесь, папа. И если бы ты перестал пытаться управлять моей жизнью, я бы бывала здесь гораздо чаще. Я скучаю по тебе. Каждый день я скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по тебе, тигр, но ты знаешь, что я не могу сидеть сложа руки и молчать, когда знаю, что ты растрачиваешь свой талант на бессмысленную рок-музыку. — Он заметно содрогнулся от ужаса всего этого.
Рейган рассмеялась.
— Ты опоздал примерно на семьдесят лет, маэстро. Нравится тебе это или нет, рок'н'ролл здесь навсегда.
— Значит, ты пришла за своей виолончелью не потому, что передумала? — Он приподнял брови, его глаза умоляли ее сказать ему то, что он хотел услышать. Этот взгляд был ей неприятно знаком.
Она сжала губы.
— На самом деле, я надеюсь сыграть на ней классическую метал- музыку примерно для тридцати тысяч человек сегодня вечером. Предполагаю, что смогу убедить четырех печально известных, нацеленных на карьеру железных голов, что это хорошая идея.
— Это отличная идея, — сказал Трей, поднимая слегка испачканный конверт. На нем все еще было несколько кофейных зерен, прилипших к поверхности. — Отправлено по почте из Сиэтла три дня назад.
— До того, как было опубликован последний выпуск? — Рейган вытащила конверт из руки Трея и осмотрела его. Обратного адреса нет. Адрес ее отца был написан от руки. Почтовый штемпель был единственным ключом к его происхождению.
— Я предполагаю, что эта газетенка напечатана в Сиэтле, — сказал Трей. — Или, может быть, это не копия нового номера.
— Я собираюсь открыть его и выяснить это, — сказала она, срывая печать.
Все трое вздрогнули от заголовка, обвиняющего ее в измене с Итаном, в то время как Трей присутствовал на похоронах. Кто-то обвел черным маркером фотографию, на которой она и Итан поднимаются по лестнице в свою квартиру, и написал: «Какую шлюху вы вырастили, мистер Эллиот?» под ним.
Папа выхватил газету из рук Рейган, оттолкнул Трея в сторону и выбежал из комнаты. К тому времени, когда Рейган догнала его, он уже зажег газовую плиту и собирался поднести бумагу к голубому пламени.
— Подожди! — сказала она, вырывая бумагу у него из рук, прежде чем он сжег улику. — Там могут быть еще зацепки.
— Зацепки? — спросил он.
— Кто-то хочет добраться до меня. Я хочу знать, кто это, чтобы я могла положить конец этому дерьму.
— Надеюсь, Итан уже поймал этого придурка, — сказал Трей.
— Ты знаешь Итана? — спросил папа, пригвоздив Трея тяжелым взглядом.
Рейган съежилась, надеясь, что Трей не проболтается и не разрушит редкое перемирие между ней и ее отцом.
— Да, я люблю этого парня, — сказал Трей, и желудок Рейган резко упал. — Он один из моих лучших друзей.
— Никогда не встречал мужчину, который мог бы быть лучшим другом с бывшим парнем своей девушки, — сказал папа, внимательно наблюдая за Треем.
— Я немного необычный, — заявил Трей, и его лицо озарилось улыбкой.
Рейган рассмеялась.
— Немного? — Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, папа напрягся. — Ты один на триллион, детка.
Она положила таблоид на столешницу и развернула его, просматривая каждую страницу в поисках чего-нибудь необычного. Ей пришлось посмеяться над дьявольскими рогами, которые кто-то нарисовал на ее фотографиях. Она не знала, кого ей удалось разозлить, но их враждебность была настолько чрезмерной, что это было почти смешно. Почти. Еще одно сообщение было написано на обороте другой страницы, снова черным маркером. «Тебе не кажется, что тебе пора заняться своей маленькой девочкой, папаша?».
— Папаша? — Она посмотрела на своего отца, который нахмурился. — Кто бы назвал тебя Папашей?
— Кто-то, у кого есть желание умереть, — сказал папа, и Трей рассмеялся.
— Хорошая мысль, мистер Эллиот.
— Ты можешь называть его Гэрри, — сказала Рейган. — Ты станешь его сыном примерно через две недели.
Папа застонал.
— Может быть, к тому времени ты передумаешь.
— Не ставь на это.
Пока папа сердито смотрел, они с Треем во второй раз просмотрели таблоид. Она не могла объяснить почему, но проактивность давала ей отстраненность, необходимую для объективного осмысления ситуации. Она была уверена, что, в конце концов, ей не придется злиться или причинять боль.
