Читаем без скачивания Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ) - Чернышова Алиса

*Как ни крути, его учителем был Лаари. В целом даже закономерно, что у Ижена было крайне своеобразное представление о юморе.

Собственно, потому он и воспринял относительно спокойно способности Жрицы, позволяющие ходить к нему в голову, как к себе домой. Каждый раз, откровенничая с нею, он говорил себе: "Ничего, убьёшь её потом".

И вот, когда это самое "потом" постучалось в дверь, он довольно ясно осознал, что едва ли сможет. Собственно, понимание этого пришло в тот момент, когда он предложил ей для изучения свою библиотеку. Да он даже Лаари туда не пускал! Доступ туда имел только Даани. И теперь вот Лимори.

Ижен избегал слова "мои друзья", потому что оно попахивало слабостью. И излишней привязанностью. Да и вообще друзей у него не было и быть не могло.

Однако, если бы они у него всё же были, то Лимори успела каким-то образом стать одним из этих... очень условных... так называемых... конечно же нет, но всё же... друзей. И теперь Ижен пытался понять: а что, собственно, со всем этим делать?..

* * *

— Ну? — кончик хвоста Бади трещал, что выдавало его нервное напряжение. — Что там, командир?

— Снова всё как обычно, — Жакрам устало поморщился. — Не отступать, удерживать позиции любой ценой.

На бесстрастном лице нага ничего не отразилось, но трещотка застыла.

— Принято! Мы умрём, но не отступим. Не сомневайтесь! С вашего разрешения?

— Свободен.

"Не сомневаюсь", — подумал Жакрам тоскливо, глядя вслед боевому товарищу. — "В вас я ни секунды не сомневаюсь. Что вы будете стоять за меня до последнего. В этом вся проблема, верно?"

Жакрам сдавленно рыкнул и прошёлся по чужой, разорённой пещере, ранее принадлежавшей Каменному Дракону, вассалу (или как там у них тут подобные отношения именуются) Ледяного Дома. Труп бывших хозяев сего жилища сгорел в призрачном пламени вместе с останками домочадцев.

Об оставшемся лежать в глубине пещеры яйце Жакрам старался забыть. По-хорошему его тоже следовало бы сжечь, но дракон не мог себя заставить. И приказать никому из ребят тоже не смог, хотя родители этого самого яйца трижды отказались сдаваться и предпочли пасть, так сказать, смертью храбрых, прихватив в Предпоследнюю Бездну двух ребят Жакрама и пятьдесят человек, включая десятерых из техногенного мира — чудо-орудия техногенников до ужаса плохо пробивали броню Каменных.

Он покачал головой. Ижен то ли не понимает, то ли не желает признавать очевидного: жертвы будут всё равно. В любом, чтоб его, случае! И он, Жакрам, не предлагал уподобляться папочке и превращать весь континент в некромагическую пустыню. Но, во имя Предвечной, что мешает точечно использовать Тень, показательно уничтожить пару местных феодальных уделов, чтобы запугать противника, заставить остальных сдаться без крови? Живых существ и природу жалко? Серьёзно? А так эти самые существа не страдают?

Жакраму не нужно выглядывать в окно, чтобы знать: вся граница меж человеческими государствами и Предгорьем напоминает апокалиптический пейзаж из тех книг, от которых приходил в неописуемое восхищение младший братец Жоран. Жив он ещё, интересно? Впрочем, не важно. Сам факт: Ликария и Остарь утопают в крови, терзаемые Алым Мором; разрушен исток Железного Пути и несколько низинных драконьих городов; уничтожены все пограничные сооружения. Ну и по мелочи: земля изрыта, реки иссушены, несколько лесов сожжены, всюду обугленные кости и разлагающееся мясо. Одна радость: братишку Ожона прикончили.

Давно пора.

Вздохнув, Жакрам устало покачал головой.

Было необходимо использовать устрашение. Вон как Остарь спешно передумала воевать с драконами после того, как Водный выпустил на свободу смертельный мор! Вот и им срочно нужен был рычаг давления, причём надёжный, действенный.

Но как наверняка уговорить Ижена помочь? Тут лишь одно приходило ему в голову.

— Дорин! — рявкнул он.

— И чего ты орёшь? — шипяще поинтересовался голос из тёмного угла. — Я тут. Всё ждал, пока ты набегаешься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Жакрам подавил усмешку. Дорин из рода Чёрных Аспидов, названный братец и незаменимый помощник, обладал потрясающей способностью к мимикрии. И умел бесить окружающих.

— Дор, мне нужно, чтобы ты кое-кого украл, — начал Жакрам.

- 6 -

— Шах и мат, — сказала Лимори.

— Как ты это делаешь?! — воскликнул Даани возмущённо. — Это какое-то жульничество?

— Только если тебе угодно считать жульничеством наличие мозга... — усмехнулась Лимори.

— Стерва, — одобрительно сказал Даани. — Высокомерная стерва. Неудивительно, что вы с Ижеени так хорошо ладите!

— Каким образом тот факт, что он меня украл, запихнул в антимагические браслеты и запер, кооперируется в твоём сознании со словосочетанием "хорошо ладите"? — саркастично уточнила она.

— Учитывая наследственность и воспитание Ижеени? Он относится к тебе, как к королеве. Поверь на слово. Даже в библиотеку вон впустил. Хотя, конечно, с ним никогда не скажешь наверняка, в какое полушарие ударит придурь на этот раз...

Лимори усмехнулась.

— Ты тянешь время.

— Может, придумаешь другое желание?

— Без вариантов. И, смею заметить, ты сам согласился.

— Я был не в себе!

— Даани...

— Ладно! Ты — тиран и деспот.

— Я всего лишь попросила перевесить голову оленя подальше ото входа в библиотеку.

— Она придаёт колорита!

— Она ругается так, что почти краснею даже я. И истерически хохочет в остальное время.

— Ничего ты не понимаешь, — усмехнулся демон лукаво. — Это оммаж.

— Уж сколь я ни любопытна, но всё равно не хочу знать, чему именно, — покачала головой Лимори. — Бывают даже в искусстве такие вехи, с которыми я упорно не желаю иметь ничего общего. Смеющаяся голова мёртвого оленя, ругающаяся на трёх языках, определённо входит в число таковых. Просто убери её. И нет, нельзя перевесить её ко мне в комнату!

— Ты читаешь мои мысли? — продолжал дурачиться Даани. — Да как можно!

— Что тут происходит? — холодный голос ворвался в их посиделки, ставшие за последние несколько дней маленькой традицией, и прервал обмен колкостями и насмешками.

— Кхм, — сказал Даани, частично сбрасывая маску балагура, которую предпочитал натягивать на время их шахматных сражений. — Позволь сказать классическое "Это не то, о чём ты подумал". Мы с твоей душой просто играли в шахматы.

Ижэ (или всё же его настоящим именем было Ижеени?) смотрел на них крайне недобрым взглядом.

— С чего вы решили тут устроить совместные игры? — уточнил он холодно.

Лимори кашлянула.

— Это вышло случайно, — сказала она честно.

На самом деле, это действительно была случайность.

Когда Лимори оказалась в библиотеке Ижена и бегло там осмотрелась, чувства, что обуяли её, едва ли поддавались описанию. Хотя...

Помнится, однажды Эу-хений познакомил её с концепциями так называемых Ада и Рая. Она была шокирована. Для Жрицы Предвечной подобные космогонические представления о посмертии казались дикими, непонятными; они рушили картину Мира. В понимании тёмной религии вышеупомянутые загробные дали, в которых души коротали вечность, были пугающими ловушками — по крайней мере, в описании и интерпретации простого человека, каким был у себя на родине Эу-хений. Будь то Рай или Ад, но предположение, что всё время после смерти, всю оставшуюся вечность душа будет заточена в каком-то камерном мирке без права на перерождение, рост, растворение в Мире или слияние с Основами... на вкус Лимори, это было ужасно. Но каждому дана вера по себе, и посмертие в какой-то степени тоже каждый себе выбирает. Близка людям идея о замкнутом пространстве, полном одних только скучных удовольствий, или о смрадной бездне, транслирующей не менее скучные вечные страдания — их право верить в подобное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако она всё же задумалась о том, какими она могла бы вообразить собственные Рай и Ад (ведь ясно же: коль существует для мертвецов техногенного мира такое посмертие, то для каждого индивидуально, разве нет? Не может же быть удовольствия, которое нравится всем, или муки, которая мучительна для всех без исключения. Это очевидно: в вопросах боли и наслаждения, как нигде, важен индивидуальный подход).