Читаем без скачивания Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из пяток сапог хищно торчали острые мелероновые шипы в палец толщиной и такой же длины. Шипы служили для поражения противника, напавшего сзади, или с поворотом, ударом пятки. Бой с использованием шпор требовал большого искусства, и пяточная схватка получалась не у многих. Как говорила бабка Калея, пяточный бой стоит того, чтобы ему научиться. Камрат был готов с уважением думать о Свиме и его способностях, если бы не сомневался. По словам Калеи, а она шпорами владела в совершенстве и Камрата натаскала всевозможным приёмам, все, кто в Керпосе носил шипы, о пяточном бое либо ничего не ведали, либо знали о нём понаслышке. Но шпоры придавали, так считалось, уверенности мужчине, считающим себя дурбом.
Присмотревшись, Камрат всё-таки решил пока что думать о Свиме хорошо, так как виденные им до того пяточные шипы казались безделицей по сравнению с величиной и отточенностью шипов свимовских сапог, на которых они, похоже, были закреплены намертво для постоянного ношения, а значит, и употребления.
Сапожные карманы у нечаянного спутника топорщились особой поклажей: виднелись рукоять ножа, ушки напальников, черенок захвата… Свим вооружился явно для дальней дороги – хорошо и разнообразно.
Лучше всего Камрату виделся сапожный нож, и он с любопытством рассматривал его в рассеивающейся темноте утра. Вернее, ему в основном была видна ребристая, слегка истертая от долгого употребления, рукоять, но по величине кармана можно домыслить о ширине и длине лезвия ножа. Такие ножи носят очень опытные бойцы, если… Камрат опять поймал себя на этом «если». Конечно, если Свим и вправду именно тот, за кого себя пытается выдать, нацепив на себя такой устрашающий арсенал.
Мальчик хотел бы верить спутнику, но бабка всегда ему говорила, что настоящий боец никогда не станет себя обуживать лишним оружием.
Так, не видя ещё лица Свима, Камрат старался сделать некоторые выводы о нем.
А вот выродок… Камрату его рассмотреть как следует никак не удавалось, хотя он и оборачивался к нему несколько раз. Зато успел сделать не очень для себя приятное открытие: К”ньец, видно, вёл свою родословную не только от кошек, а был выродком выродков или хопперсуксом, проще, так все говорили, – хопсом.
Хопсы редко появлялись в Керпосе. Среди горожан за хопперсуксами закрепилась худая слава, и встречали их не очень приветливо, хотя по уставу города им не запрещалось его посещать. Но привратники, как ни у кого иного выпытывали всегда всю подноготную причину появления хопса в городе, и большую часть их через ворота не пропускала, а тех, кому удавалось попасть за стену, чаще всего сопровождали людей. С хопсами опасались иметь общие дела, а при встрече на улице старались обойти стороной.
Однако знали и другое – обитатели многих городов бандеки и за её пределами не делали различий среди выродков и относились к хопсам спокойно. И всё же побеждала традиция. О её возникновении никто ничего не ведал, тому, быть может, тысячи лет, но из поколения в поколение отчуждение к подобным разумным оставалось прочным.
Однажды Камрат видел собаколошадь. Хопперсукс у раздаточных кабин, где обычно толпились горожане низких нэмов и одноименные, за обменные рахмы предлагал невечные изделия своего клана, в том числе и ножи из кости, с необычайным мастерством демонстрируя, как ими пользоваться. Даже бабка Калея, постояв рядом с ним, отметила, сказав:
– Он может! – высшая похвала в её устах.
И вот К”ньец оказался хопперсуксом.
По спине мальчика поползли холодные жуки. Он постарался держаться ближе к Свиму. Свим был человеком. Зато, успокоился догадкой Камрат, стало ясно, почему они воспользовались лазом, а не воротами. Наверное, и в город проникли через него.
Уже совсем рассвело, троица прошагала без особых приключений, если не считать нескольких падений Камрата, с десяток свиджей вдоль стены. Наконец справа и впереди наметилось широкое открытое пространство перед Западным шлюзом.
Тропа раздвоилась. Одна её ветвь, едва обозначенная, словно извилистая струйка воды, продолжала идти по-над городской стеной и выходила на опушку перед воротами. Другая, натоптанная, уходила в чащу леса прочь от города, срезая путь к дороге на запад. На последнюю решительно свернул Свим. Камрат тоже не собирался светиться перед шлюзом – вдруг там его тескомовцы поджидают, потому последовал за дурбом.
Воздух под вислыми деревьями стал чище. Сверху крупными каплями скатывалась вода, глухо стукая по капюшону куртки. Земля под ногами, взрытая корнями, размягчилась, и ноги мальчика стали проваливаться и предательски скользить по грязи. Время от времени Камрат оглядывал местность, но заросли даже без листьев не давали проникнуть взгляду дальше нескольких берметов.
Городские люди без нужды в упраны, да и вообще в лес, заходить остерегались. А тех, кто этого не боялся и посещал лесные кущи по причинам, непонятным обывателям, а главное, возвращались без ущерба для себя, называли с долей какого-то суеверного страха и одновременно пренебрежительно – лесовиками.
Лесовики не обижались, словно знали нечто, вынесенное из леса, поднимающее их в собственных глазах, тем не менее, о подробностях своих походов особо не распространялись, а коль уж рассказывали, то наводили страху на слушателей ещё большего. Вот и получилось, что для большинства горожан упраны представлялись обиталищем выродков всех видов и другой, порой фантастической, неведомой разумной или безмозглой нечисти.
Впрочем, доля правды в представлениях жителей города какая-то, по-видимому, была. Нет-нет, да кто-нибудь из лесовиков пропадал, а кто-то проговаривался, и молва тут же разносила о мерзостных деяниях, знакомых всем понаслышке с детства, кокшиков, вупертоков, гаранов. Среди ряда полумифических существ – одур, всеми слышимый к ночи и кое-кем виденный со стены, занимал скромное место, хотя считался эталоном бессмысленности и ужаса, населяющего упраны и другие леса Земли.
Черные в серебристых звездочках плети лиан в руку толщиной свисали с деревьев и поводили в воздухе чуткими щупальцами, обильно усеивающих ствол растения. Они тянулись к нарушителям спокойствия леса кончиками мелких спиралек на концах щупалец и норовили коснуться кожи лица и рук, незащищенных одеждой. Больше всего они досаждали впередиидущему Свиму, создавая перед ним настоящий полог из щупалец, а лианы нависали над ним клубком змеиных тел. Свим отбивался от них обеими руками и медленно проталкивался вперёд. Отстраненные им в сторону стебли без раскачки пытались узнать, что собой представляет второй спутник – Камрат, но либо не успевали дотянуться до него, либо в самый последний момент прятали спиральки, как если бы наталкивались
