Читаем без скачивания Рецензии на произведения Марины Цветаевой - Марина Цветаева

М. Слоним

Рец.: Марина Цветаева

Разлука: Стихи. М.-Берлин: Геликон, 1922{34}

Эта маленькая книжка не только «разлука», но и уход, и отказ. Уход от прежней Марины Цветаевой.

Трудно сказать, окончательно ли избрала она этот новый путь — или после ухода будет возврат, — но сейчас по-новому зазвучали ее стихи.

Далеко ушла она от первых своих воскрешений прошлого теней прабабки, от любовной четкой лирики, от нежности материнства, от задорной жажды жизни.

Все брошено в ночь — точно бой часов: дом и сон, крепость и кротость.[153] Путь жизни лежит через героическое преодоление.

Символическая поэма «На Красном Коне», близкая творениям Вячеслава Иванова,[154] изображает всю жизнь точно стремительный скок огненного коня, точно жертвенный отказ от радости во имя победы духа пламенного.

И настежь, и настежьРуки — Две.И навзничь! — Топчи, конный!Чтоб дух мой, из ребер взыграв — к Тебе,Не смертной женой —Рожденный!

Все горит, все рушится (не о революции ли говорит Марина Цветаева):

Вой пламени, стекольный лязг…У каждого заместо глаз —Два зарева! — Полет перин!Горим! Горим! Горим!

И в огне пожара погибает Кукла — игра мечтаний, легкая забава девичества; в бурном потоке тонет любовь, в высях орлиных круч, куда стремит таинственный всадник — требующий отречения и жертвы ради победной лазури, — исчезает Дитя. Девочка остается без куклы, Девушка — без друга, Женщина — без чрева.

И в шуме борьбы раздается:

И шепот: такой я тебя желал!И рокот: такой я тебя избрал, —Дитя моей страсти — сестра — брат —Невеста во льду — лат!Моя и ничья — до конца лет.Я, руки воздев: Свет!— Пребудешь? Не будешь ничья, — нет?Я, рану зажав: Нет.

Не Муза, не Муза, — не бренные узыРодства — не твои путы,О Дружба! — Не женской рукой, — литойЗатянут на мнеУзел.

В этом и есть разлука: разлука с дружбой, с любовью, с самой жизнью ради крещенья Духом Святым, ради «невесомых крыльев за плечами», ради освобождения от пут земных.

Стихи Цветаевой — трудные и туманные.

Еще и прежде любила она короткие, отрывистые ритмы, стихи, похожие на удары, пренебрегавшие грамматической правильностью. Эти приемы получили необычайное обострение в свободном рифмованном стихе «Разлуки». Фразы — точно отрублены, а нередко и обрублены — без конца, без сказуемого. Часто опущение глагола, нарочитое укорочение фразы, стремление к поэтической телеграфичности. Вся поэма — «На Красном Коне» — чередование восклицаний, отдельных слов, коротких предложений.

В некоторых местах поэмы и в отдельных стихотворениях достигнута выпуклая сжатость и выразительность, но все же чувствуется неровность, порой переходящая в символическую и трудно расшифровываемую алгебраичность.

Останется ли Марина Цветаева в кругу нового, избранного ею «героического идеализма», пронизанного символикой и боязнью «незримых тысячеоких и древлих богов»,[155] — или же от мистического сознания своей предназначенности и чувства Рока вернется к прежней жадности бытия и впечатлений. «Разлука» отмечает своеобразный момент в творчестве одной из лучших русских поэтесс и является примечательным литературным явлением.

Л. Львов

Рец.: Марина Цветаева

Стихи к Блоку. Берлин: Огоньки, 192{35}

Эти стихи частью написаны еще задолго до смерти Блока, частью тотчас после его кончины. В первой части стихи 1916, во второй — 1921 года. Вся эта маленькая книжка проникнута поклонением перед поэтом, но в стихах не чувствуется глубины переживаний и в стихах о смерти Блока больше холода и искусственности, чем непосредственного чувства глубокой утраты. Много изощрений в технике стиха. В своих исканиях Марина Цветаева не хочет банальностей и стремится к своему собственному, никем еще не сказанному.

Вот лучшие строки:

…Переломанное крыло.

Не расстрельщиками навылетГрудь простреленная. Не вынуть

Этой пули. Не чинят крыл.Изуродованный ходил.[156]

П. Пильский

Рец.: Марина Цветаева

Стихи к Блоку. Берлин: Огоньки, 1922{36}

Подзаголовные даты указывают, что стихи писались в период с 1916–1921 гг. Марина Цветаева обладает бесспорным поэтическим талантом.

В нем — искренность, настоящая женская сила, своеобразность, но есть неряшества, невыправленность, хаотичность, чувствуется спешность.

Недаром ей посвятил даже не критическую статью, а некое послание (во 2 номере «Нов<ой> русск<ой> книги») г-н Эренбург.[157] У них есть общие черты!

Лучшее стиxотворение в этой последней (очень тоненькой, но изящной) книжке — «Ты проходишь на Запад Солнца». Остальные — неровны. Попадаются красивые строфы и строки, встречаются и обидные. Но общий тон — приятен. В самой надрывности звучат голоса сердца, женской боли, подлинной любви, теплых воспоминаний, какой-то нетерпеливости, даже растерянности, как всегда бывает в минуты больших несчастий.

Марине Цветаевой погибший поэт был дорог и близок ее душе:

И, под медленным снегом стоя,Опущусь на колени в снег,И во имя твое святоеПоцелую вечерний снег, —

Там, где поступью величавойТы прошел в гробовой тиши,Свете тихий — святыя славы —Вседержатель моей души.[158]

Это написано в 1916 году.

Через 4 года певцу Прекрасной Дамы посвящены такие строки:

Так, узником с собой наедине,(Или ребенок говорит во сне?)Предстало нам — всей площади широкой! —Святое сердце Александра Блока.[159]

Последние стиxи говорят уже о вечной утрате, молятся погибшему, возвращают последнюю славу ушедшему.

О. Воинов

Рец.: Марина Цветаева. Стиxи к Блоку

Берлин: Огоньки, 1922{37}

Зверю — берлога,Страннику — дорога,Мертвому — дроги.Каждому — свое.

Женщине — лукавить,Царю — править,Мне — славитьИмя твое.

Беленькая книжечка (в 47 маленькиx страниц) поистине славословие Александру Блоку. Стиxи Цветаевой оставляют незабываемое впечатление. Перед глазами читателя встает удивительно нежный, цельный образ женщины, раскрывшейся в своем чувстве к Блоку — «рыцарю без укоризны», «снежному лебедю», «солнцу светоносному»,[160] как она его называет. Совершенно особая, чисто женская ритмика Цветаевой в этой книге звучит как-то особенно нежно и молитвенно. Кроме того, что эта книжечка — живой человеческий документ, она особенно должна быть нам дорога потому, что в ней мы находим удивительно простой и ясный облик самого Блока. Нам, склоненным над могилой отошедшего и старающимся разглядеть его подлинное лицо, — эта свечечка на его могилу даст возможность приглядеться к чертам таинственного, дорогого лика. И разве не следует нам глубже вслушаться в слова?

Вещие вьюги кружили вдоль жил,Плечи сутулые гнулись от крылВ певчую прорезь, в запекшийся пыл —Лебедем душу свою упустил![161]

Или:

Вот он — гляди — уставший от чужбин,Вождь без дружин.

Вот — горстью пьет из горней быстрины,Князь без страны.

Там все ему: и княжество, и рать,И хлеб, и Мать.

Красну твое наследие, — владей,Друг без друзей!

Поистине мы должны благодарить женщину, отдавшую и «плащ, и посох свой», «пришедшую восславить дитятко, как древле — пастухи»[162] к иконе Божьей Матери.

П. Антокольский

Рец.: Марина Цветаева. Разлука: Книга стихов

М.-Берлин: Геликон, 1922{38}

Марина Цветаева — поэт суровый и жестокий. Брови ее сдвинуты, взор затуманен. Раскрываешь ее книгу: как тесно, как жестко! Но не оторвешься — прочтешь еще и еще раз, и за недосказанными строками — словами — сквозь стиснутые зубы — начинает чудиться то синий, то багровый свет пожара ее души.

И настежь, и настежьРуки — две.И навзничь! — Топчи, конный!Чтоб дух мой, из ребер взыграв — к Тебе, —Но смертной женой —Рожденный.[163]

Это — почти загадка. В шести строчках опущены три глагола. Строки нужно прочесть трижды, чтобы понять, что в этой скупой, колючей формуле — вся Марина Цветаева, что это — лишь упавшие на землю угольки ее пожара. Далее — поэма «На Красном Коне», такая же скупая, трудная и вдохновенная, — песня закованного в тяжкую, мучимую плоть Дуxа о вечной свободе.