Читаем без скачивания Невеста лорда Кэрью - Мэри Бэлоу

– Вы будете обезглавлены за непочтительность, – вздернув подбородок и устремив на него высокомерный взгляд, сказала Саманта. – Мой муж, маркиз, распорядится об этом. Так повелевает, маркиза Хаймурская! – И она небрежным взмахом протянула ему руку для поцелуя.

Он не поцеловал ее руку.

– Люблю подурачиться, я уже говорила вам. Я еще ребенок в душе. – Саманта снова стала самой собой. – Но я и не подумала бы очаровывать маркиза, будь он даже сказочно красив, высок и строен, как, например, Габриэль. И на всю эту красоту я тоже не променяю свою свободу. – Саманта повела рукой в сторону бальной залы.

– Вы так дорожите вашей свободой? – спросил мистер Уэйд.

– Да, – ответила Саманта. – Вас не удивляет, что я, в моем возрасте, все еще не замужем? Да потому, что я приняла решение никогда не выходить замуж.

– Ах вот как! – сказал он. Улыбка на сей раз спряталась где-то глубоко в го глазах. Никто бы ее, наверно, и не разглядел. – Очевидно, вы пережили какое-то тяжелое разочарование?

На лице Саманты выразилось удивление. Все знакомые мужчины обычно говорили ей, что она самая веселая и счастливая девушка из всех их знакомых.

– Да, вы отгадали, – ответила она. – Но это было давно. Теперь все забылось.

– Если не считать, что это разрушило вашу жизнь. – О нет, это не так! – поспешила заверить его Саманта. – Какие странные вещи вы говорите!

– Я приношу извинения, – сказал мистер Хартли, и улыбка более отчетливо засветилась в его глазах. – Не пройти ли нам в мой рабочий кабинет? Я попрошу подать нам туда чай. На самом деле это, конечно, кабинет маркиза, но я пользуюсь им, если я здесь, а его нет дома.

Друзья понимают друг друга, подумала Саманта. Он заметил то, что еще никто не замечал. Он понял то, что даже она сама не понимала – или не хотела признать, что понимает. Что жизнь ее разрушена. И она позволила ему приобрести над ней такую власть?

– Спасибо, – сказала она. – Чаю я выпью с удовольствием.

Глава 4

Он был рад, что догадался предложить ей чай в своем кабинете, а не в гостиной. Гостиная слишком холодна и безлика, если не устраивается большой прием. К тому же в кабинете он проводит больше всего времени, когда находится дома и не в своих личных покоях. Уютная комната и не такая уж маленькая, в ней много книг и его любимых вещей. И она не слишком прибрана, потому что горничным запрещено убирать с места его книги, особенно если они раскрыты на какой-то странице. Хартли усадил Саманту в удобное старинное кресло по одну сторону камина – слуги немедленно, как только он входил в дом, разжигали его – и сам сел в такое же кресло по другую сторону. Отец когда-то хотел выбросить эти кресла, посчитав, что они совершенно не соответствуют роскошной обстановке «Аббатства», а Хартли поставил их в свой кабинет и знал, что никогда с ними не расстанется.

После сегодняшнего дня и подавно. Теперь он еще больше будет дорожить своим кабинетом, потому что здесь однажды пила чай она – самое дорогое для него сокровище. В большом кресле она казалась совсем маленькой и изумительно изящной. И похоже, ей было очень удобно в этом кресле.

Какую он сморозил глупость, сказав, что ей стоит выйти замуж за маркиза Кэрью! Нечистый его попутал. Он рад, что Саманта обратила это в шутку, однако огорчен, что какой-то мужчина разбил ей сердце. Она, похоже, не обратила особого внимания на его слова, да и вообще она всегда весела и улыбчива, но, кажется, он не преувеличил, сказав, что кто-то разбил ей жизнь. В ее возрасте большинство женщин уже давно замужем и в детской у них уже весело шумят детишки. И такие красавицы не засиживаются в девушках… А другой такой красавицы, как она, вообще нет на свете.

Они говорили о книгах – на столике рядом с ней лежали книги, которые он в последние дни читал, – о музыке, об оперном и драматическом театре. Их вкусы совпадали, хотя в отличие от него она никогда не изучала латынь и греческий и не читала пьес, которые видела на сцене. И она больше любила тенор и виолончель, в то время как он – сопрано и скрипку. Однако оба сошлись на том, что самый прекрасный музыкальный инструмент – фортепиано.

Ни с одной женщиной ему не было так легко разговаривать. Правда, все его знакомые, разговаривая с ним, знали, кто он. А если бы не знали? Интересно, как бы они разговаривали с ним тогда? В бальной зале Саманта сказала, что не стала бы очаровывать маркиза, даже если бы ей представилась такая возможность. Ну а если бы она знала, что он не просто обыкновенный джентльмен, который вынужден служить парковым архитектором у богатого маркиза, а сам маркиз, – если бы она знала, что бы изменилось? Она не вела бы себя столь непринужденно? Она почувствовала бы какую-то неловкость? Сейчас она держится вполне свободно. И все же находиться им в доме вдвоем куда более предосудительно, чем гулять по парку.

– Что с вами случилось? – тихо спросила она. Он понял, что они уже некоторое время сидят молча, что он, как это часто с ним бывало, задумался и разговор оборвался. Правда, в прежние их встречи это их не смущало. Он массировал ладонь правой руки большим пальцем левой и один за другим распрямлял пальцы. Она смотрела на его руки.

– Какой-то несчастный случай? Или так было от рождения?.. – Саманта перевела глаза на его лицо и покраснела. – Ах, простите меня! Это ведь вовсе не мое дело. Пожалуйста, извините меня!

Быть может, так утверждалась их дружба – он, фактически чужой ей человек, мог сказать ей, что несчастливая любовь, подробности которой были ему неизвестны, испортила ей жизнь, а она могла спросить, какое несчастье произошло с ним. Будь они просто знакомыми, этикет не позволил бы им заговорить на такие темы.

– Несчастный случай. – Он улыбнулся ей и стал рассказывать историю, которую рассказывал всегда. Правду он никогда никому не открыл, даже своим родителям сразу после того, как случилось несчастье. Какой же смысл говорить правду сейчас? – Мне было шесть лет. Я в первый раз выехал на своем новом пони. Вместе с моим кузеном. – Его кузену было тогда десять лет. – Грума мы оставили далеко позади. Я строил из себя лихого наездника, мне надо было доказать, что я могу скакать ноздря в ноздрю со своим кузеном, который был на четыре года старше меня, продемонстрировать, как ловко я перемахну через изгородь. Но я не перемахнул через изгородь, а рухнул прямо на нее, поломав себе кости и растянув сухожилия. Каким-то чудом мой пони не очень сильно пострадал. Доктор сказал моему отцу, что мне придется ампутировать обе ноги и руку, но, к счастью, мама не позволила и мне спасли и ноги, и руку.

На лице Саманты отобразился такой ужас, что он невольно улыбнулся.